Фэнтези
Дафна Дю Морье. - Монте верита
Скачать Дафна Дю Морье. - Монте верита
Потом мне сказали, что там так ничего и не нашли. Ни единого следа
живых или мертвых. Обезумевшие от гнева, а я полагаю, и от страха, они
ворвались, наконец, в те запретные стены, которые веками обходили стороной и
которых страшились - теперь за ними царило только молчание. Опустошенные,
обозлившиеся, напуганные, пришедшие в ярость при виде пустых келий и
безмолвного двора, люди долины прибегли к простому средству, служившему
крестьянам столетиями, - огню и разрушению.
Наверное, это всегда было их единственным ответом на непонятное. Затем,
когда гнев угас, они, должно быть, осознали, что так ничего и не смогли
уничтожить. Тлеющие почерневшие стены обманули их и по-прежнему возвышались
в звездных морозных рассветах.
Конечно, туда посылали поисковые группы. Лучшие скалолазы, не
испугавшиеся каменистой вершины горы, обследовали гребень с севера на юг и с
востока на запад, но ничего не нашли.
Так окончилась эта история. Больше узнать не удалось ничего. Два жителя
деревни помогли мне перенести тело Виктора в долину. Его похоронили у
подножия Монте Вериты, и теперь мне кажется, что я завидовал ему, мирно
уснувшему там. До самой смерти он сохранил мечту.
Меня же призвала моя прежняя жизнь. Как раз тогда мир вспенила Вторая
мировая война. А теперь, когда мне почти уже семьдесят, у меня совсем не
осталось иллюзий. И все же я часто думаю о Монте Верите и размышляю, какова
же разгадка этой истории.
На этот счет у меня целых три теории, но ни одна, должно быть, не
верна.
Первая - самая фантастическая. В ней я допускаю, что Виктор все-таки
оказался прав в своем убеждении, и обитателям Монте Вериты удалось
достигнуть странного состояния бессмертия, наделившего их особой властью. И
когда час настал, они исчезли на небе, подобно пророкам прошлого. Древние
греки верили в своих богов, евреи - в Илию, христиане - в Создателя. В
истории религиозных предрассудков и легковерия постоянно существовало
убеждение, что для избранных возможно достижение особой святости и силы,
преодолевающей смерть. Особенно вера в это была сильна на Востоке и в
Африке. Ведь только искушенному глазу европейца кажется невозможным
исчезновение реальных вещей и человека во плоти.
Религиозные наставники расходятся в определении различий между добром и
злом. Что для одних чудо, другие называют черной магией. Истинных пророков
забрасывали камнями, но так же поступали и со знахарями. То, что в одни века
клеймили, как богохульство, в другие признавали священным откровением, а
вчерашние ереси становились назавтра законом.
Я совсем не философ и никогда им не был. Но одно знаю еще с тех пор,
когда увлекался скалолазанием: в горах мы приближаемся к тому Сущему, что
управляет нашей судьбой. Все великие проповеди прошлого произносили с вершин
холмов, куда поднимались пророки. Святые и мессии соединялись с отцами на
облаках. И в дни, когда я испытываю особенно торжественное состояние духа,
мне кажется, что магическая сила снизошла на Монте Вериту той ночью и укрыла
в безопасности души ее обитателей.
Я видел полную луну, сияющую над горой, а в полдень - солнце. Но не об
этом мире я размышляю. Я вспоминаю ночь, луну над скалой, слышу песнопения
из-за запретных стен, вижу расщелину, выгнутую подобно чаше между двумя
пиками горы. Я слышу смех, в памяти встает все та же картина, загорелые
руки, простертые к солнцу.
Когда я вспоминаю все это, то начинаю верить в бессмертие.
Но, - и это потому, что годы моего увлечения скалолазанием далеко
позади и очарование горами постепенно проходит, как исчезает и навык к
восхождениям в моем стареющем теле, - я припоминаю, что в тот последний день
на Монте Верите я глядел в глаза живого, дышащего человека, дотрагивался до
теплой кожи руки.
Даже слова, которые я слышал тогда, были совсем человеческими:
"Пожалуйста, не заботься о нас. Мы знаем, что нам делать". И последнее
трагическое восклицание: "Пусть Виктор сохранит мечту!"
Отсюда и моя вторая теория. Я вспоминаю сумерки, загорающиеся звезды и
понимаю, какое мужество жило в этой душе, душе женщины, принявшей решение за
всех. И пока я возвращался к Виктору, а люди из долины собирались и
готовились к нападению, маленькое племя верующих, последние искатели Истины
проникли в расщелину между вершинами и исчезли там навсегда.
Моя третья теория приходит мне в голову, когда я одинок, когда меня
охватывает совсем земное расположение духа. Часто, отобедав с приятелями и
возвратившись в свою квартиру в Нью-Йорке, я гляжу из окна на мерцающий
фантастический мир цвета и огней, в котором нет ни нежности, ни покоя. Тогда
мне вдруг страстно хочется умиротворения и понимания. И я убеждаю себя, что
обитатели Монте Вериты давно готовились к уходу, а когда настало время
решать, выбрали не бессмертие, а мир людей. Тайно, украдкой, они
незамеченными спустились в долину, смешались с остальными и разошлись каждый
своим путем. Наблюдая из окна суету города, я задаю себе вопрос, не там ли
они - на улицах и в подземке - не отыщу ли я в мимолетных лицах одно
знакомое, не обрету ли ответ.
Во время путешествий мне иногда начинает казаться, что есть что-то
необыкновенное в промелькнувшем прохожем, в повороте головы, выражении глаз
- приковывающее и странное. Мне хочется заговорить, вовлечь незнакомца в
беседу, но мой инстинкт будто предостерегает меня. Минутное промедление - и
человек исчезает навсегда. Такое случается в поезде, в толпе на оживленной
улице, и на миг я сознаю, что столкнулся с чем-то большим, чем с
обыкновенной человеческой красотой и изяществом. Тогда мне хочется протянуть
руку и быстро, но мягко спросить: "Вы были среди тех, кого я видел на Монте
Верите?" Но время уходит, они пропадают, и я остаюсь один с моей
неподтвержденной теорией.
По мере того, как я старею - мне почти уже семьдесят - память моя
становится короче, и история Монте Вериты представляется туманной и все
более невероятной. И пока память не изменила мне совершенно, я ощущаю
потребность все записать. Быть может, среди читателей найдется такой же
любитель гор, каким когда-то был я, и даст свое объяснение этим событиям.
Одно только предостережение. В Европе много гор и множество из них
могут носить название Монте Верита. Такие вершины есть в Швейцарии, во
Франции, в Испании, в Италии, в Тироле. Я не хочу говорить, где расположена
моя. Сегодня, после двух мировых войн, ни одна вершина не кажется
недостижимой. Забраться можно на любую. И не так уж это опасно, если помнить
об осторожности. Моя Монте Верита никогда не была отгорожена от мира особой
высотой, снегом или ледником. Даже поздней осенью любой уверенный в себе
человек с твердой походкой может достигнуть по тропинке вершины. Не обычные
опасности гонят его вниз, а благоговение и страх.
Я не сомневаюсь, что теперь моя Монте Верита нанесена на карты вместе с
остальными. Быть может, рядом с вершиной уже расположен лагерь отдыха или
даже отель на восточных склонах, а туристы поднимаются к двойному пику по
канатной дороге. И все же я надеюсь, что не произошло полного осквернения
этого места, что в полнолуние гора по-прежнему взирает на небо нетронутой и
неизменной; что зимой, когда подъем на вершину становится невозможным из-за
снега и льда, сильного ветра и проносящихся облаков, скала Монте Вериты и ее
двойной пик, обращенный к солнцу, глядят на ослепший мир в молчании и с
состраданием.
