С.Довлатов - СОЛО НА УНДЕРВУДЕ

     Вшла как-то мать на улицу. Льет дождь. Зонтик остался до-
ма. Бредет она по лужам.  Вдруг навстечу ей  алкаш,  тоже  без
зонтика. Кричит:
     - Мамаша! Мамаша! Чего это они все под зонтиками, как ди-
кари?!

     Соседский мальчик ездил летом отдыхать на  Украину.  Вер-
нулся домой. Мы его спросили:
     - Выучил Украинский язык?
     - Выучил.
     - Скажи что-нибудь по украински.
     - Например, мерси.

     Соседский мальчик:
     - Из овощей я больше всего люблю пельмени...

     Выносил я как-то мусорный бак. Замерз. Опрокинул его мет-
ра за  три  до  помойки.  Минут  через пятнадцать к нам явился
дворник. Устроил скандал.  Выяснилось,  что он по мусору легко
устанвливает жильнца и номер квартиры.
     В любой работе есть место тврчеству.

     - Напечатали рассказ?
     - Напечатали.
     - Деньги получил?
     - Получил.
     - Хорошие?
     - Хорошие. Но мало.

     Гимн и позывные КГБ:
     "Родина слышит, родина знает..."

     Когда мой брат решил жениться, его отец сказал невесте:
     _ Кира!  Хочешь,  чтобы я тебя любил и уважал? В дом меня
не приглашай. И сама ко мне в гости не приходи.

     Отец моего двоюродного брата говорил:
     - За борю я относительно спокоен,  лишь когда его держжат
в тюрьме!

     Брат спросил меня:
     - Ты пишешь роман?
     - Пишу, - ответил я.
     - И я пишу, - сказал мой брат, - махнем не глядя?

     Проснулись мы  с  братом  у его знакомой.  Накануне очень
много выпили. Состояние ужасающее.
     Вижу, брат мой поднялся,  умылся.  Стоит у зеркала,  при-
чесывается.
     Я говорю:
     - Неужели ты хорошо себя чувствуешь?
     - Я себя ужасно чувствую.
     - Но ты прихорашиваешься!
     - Я не прихорашиваюсь,  - ответил мой брат. - Я совсем не
прихорашиваюсь. Я себя... мумифицирую.

     Жена моего брата говорила:
     - Боря в ужасном положении. Оба вы пьяницы. Но твое поло-
жение лучше.  Ты можешь день пить.  Три дня.  Неделю. Затем ты
месяц не пьешь. Занимаешься делами, пишешь. У Бори все по-дру-
гому. Он пьет ежедневно, и, кроме того, у него бывают запои.

     Диссидентский указ:
     "В целях усиления нашей диссидентской бдительности имено-
вать журнал "Континент" - журналом "КонтинГент"!"

     Хорошо бы начать свою пьесу так. Ведущий произносит:
     - Был ясный, теплый, солнечный...
     Пауза.
     - Предпоследний день...
     И наконец, отчетливо:
     - Помпеи!

     Атмосфера, как в приемной у дантиста.

     Я болел три дня,  и это прекрасно отразилось на моем здо-
ровье.

     Убийца пожелал остаться неизвестным.

     - Как вас постричь?
     - Молча.

     "Можно ли носом стирать карандашные записи?"

     Выпил накануне.  Ощущение - как будто  проглотил  заячью
шапку с ушами.

     В советских газетах только опечатки правдивы.
     "Гавнокомандующий". "Большевистская каторга" (вместо "ко-
горта"). "Коммунисты  осуждают  решение  партии"   (вместо   -
"обсуждают"). И так далее.

     У Ахматовой какда-то вышел сборник.  Миша Юпп  повстречал
ее и говорит:
     - Недавно прочел вашу книгу.
     Затем добавил:
     - Многое понравилось.
     Это "многое понравилось" Ахматова, говорят, вспоминала до
смерти.

     Моя жена говорит:
     - Комплексы есть у всех.  Ты не исключение.  У тебя комп-
лекс моей неполноценности.

     Как известно,  Лаврентию Берии поставляли на дом миловид-
ных старшеклассниц.  Затем  его  шофер вручал очередной жертве
букет цветов.  И отвозил ее домой.  Такова была  установленная
церемония. Вдруг одна из девиц проявила строптивость. Она ста-
ла вырываться, царапаться. Короче, устояла и не поддалась обо-
янию министра внутренних дел. Берия сказал ей:
     - Можешь уходить.
     Барышня спустилась вниз по лестнице. Шофер, не ожидая та-
кого поворота событий,  вручил ей заготовленный букет. Девица,
чуть успокоившись, обратилась к стоящему на балконе министру:
     - Ну вот, Лаврентий Павлович! Ваш шофер оказался любезнее
вас. Он подарил мне букет цветов.
     Берия усмехнулся и вяло произнес:
     - Ты ошибаешься. Это не букет. Это - венок.

     Хармс говорил:
     - Телефон у меня простой - 32-08. Запоминается легко:
     тридцать два зуба и восемь пальцев.

     Дело было на лекции профессора Макогоненко. Саша Фомушкин
увидел, что Макогоненко принимает  таблетку.  Он  взглянул  на
профессора с жалостью и говорит:
     - Георгий Пантелеймонович, а вдруг они не тают? Вдруг они
так и лежат на дне желудка? Год, два, три, а кучка все растет,
растет...
     Профессору стало дурно.