Анайю Рюи, сочинительницу фили-снов, выдернуло  из блаженного забвения,
точно рыбу гарпуном. Она успела  отметить  краешком  сознания,  что если  бы
такое   вкралось  в  ее   собственное  творение,  она   бы   его  немедленно
отредактировала.  Более  или  менее проснувшись,  она  догадалась,  что этим
гарпуном  стало  мелодичное   позвякивание  видеофона.  Расправив  спутанные
простыни, женщина  перевернулась  на  другой бок  и злобно впилась глазами в
мигающий  красный огонек. Безмозглый аппарат продолжал надрываться, и Анайя,
в глубине души уверенная, что ее любопытство, скорее  всего, будет наказано,
а не вознаграждено, повернула к себе экран и прохрипела:
     - Отвечай.
     Дьявольская  штуковина  отказалась  повиноваться. Пришлось  кашлянуть и
повторить команду нормальным тоном.
     На  экране  появилось   лицо   Хельмута  Гонзалеса,  самого   успешного
дистрибьютора фили-снов Рио-де-Жанейро - крупного напористого мужчины.
     Общение с  ним до  первой  утренней чашки кофе было истинным испытанием
для Анайи.
     - В чем дело? - поинтересовалась она, вложив в интонацию  всю возможную
нелюбезность.
     - Сегодня первое число, Анайя, - ответил Гонзалес, хмурясь в ответ.
     - Где он?
     - У тебя сегодня снова фаза импресарио? - спросила она, начиная атаку с
фланга.
     -  Значит,  он  еще  не  закончен...  -  риторически   изрек  Гонзалес,
расшифровав  ее ответ  с удручающей точностью.  - А подписание контракта для
тебя что-либо означает, или это просто развлечение вроде секса?
     - У-у,  вредина, -  вздохнула Анайя. - Как я тоскую по золотым денькам,
когда можно было ответить: "Уже  отправила! Затерялось на почте!" Мы живем в
нецивилизованный век, Хельмут.
     Собеседник едва не улыбнулся, но вспомнил о  цели разговора и взял себя
в руки.
     - Но ты его хотя бы начала?
     - Да, начала. - Она  пожала  плечами.  - Но  потом  стерла.  Получилась
какая-то ерунда.
     Лицо собеседника явило зрительный эквивалент выжимания воды из камня.
     - Если бы я получил  его  на текущей неделе,  "Триада" принесла  бы нам
хорошие деньги. Если бы я его получил в прошлом месяце, как и планировал, мы
были бы просто  богаты. Знаешь, ведь эти задержки дорого обходятся не только
мне, но и тебе.
     - Ненавижу сериалы. Мне надоедает тема, - уклонилась Анайя.
     - Чушь. Как может надоесть романтическая история? - упрямо возразил он.
- К тому же ты профессионал - сама об этом  разглагольствовала. Вот садись и
работай как профессионал. К черту эмоции!
     - Но ты же получил "Триаду", - напомнила она.
     -  А ты  получила  аванс за ее продолжение, - парировал он, не давая ей
увильнуть. - Два месяца  задержки - ты нарушила контракт. С сегодняшнего дня
я начинаю удерживать все гонорары за "Триаду" в счет погашения аванса и буду
делать это до тех пор, пока ты не выполнишь условия договора.
     - Капиталистическая свинья!
     - Ты мне когда-нибудь еще спасибо скажешь. Когда разбогатеешь.
     Кое-кому, -  он фыркнул, - просто-напросто требуется больше дисциплины,
чем  прочим.  -  И  решив, что  ему  хотя бы на  этот  раз  удалось оставить
последнее слово за собой, Хельмут отключился.
     Анайя натянула простыни до  подбородка  и угрюмо нахмурилась. В глубине
души она понимала, что Гонзалес имел право так с ней разговаривать.
     Благодаря его педантичности финансовые дела Анайи шли весьма сносно.
     Весьма   полезно   иметь   под   рукой   бездушного   и   приземленного
филистимлянина.  Кроме  того, компания  Хельмута  выпускала  рыночные  копии
"ощущалок" высочайшего качества. Тем  не менее несколько минут она  отводила
душу, продолжая мысленную перепалку с Гонзалесом.
     Расставшись  с  надеждой  снова заснуть, она  выбралась  из  постели  и
побрела  умываться. Зеркало  в ванной,  которое  она привычно  игнорировала,
отразило хрупкую молодую женщину со скуластым и слегка грубоватым лицом того
типа,  который  воспитанные люди называют "необычным".  Кожа  на  лице  была
мягкой,  бледной  и  знающей  о  солнечных лучах не  больше, чем  только что
проклюнувшийся шампиньон. Прямые черные  волосы окаймляли лицо  безжалостной
рамкой, но ясные и блестящие темные глаза с лихвой компенсировали неприятный
эффект.
     Она небрежно  оделась, заказала на пульте большую кружку кофе и уселась
за рабочий стол. Взгляд скользнул за  окно,  успокаиваясь  на геометрических
изломах  лабиринта  зданий,  обрезанного вдали сверкающим  на солнце морским
простором.  Это  зрелище  напомнило ей,  что за  вид из  окна  с  нее  берут
дополнительную плату, поэтому она ненадолго отвлеклась, вызвав на экран фона
справку  о своем финансовом положении. Как  выяснилось,  некоторые цифры еще
можно подправить, но гнетущий итог это не изменит.
     Денег осталось в обрез.
     - М-да-а-а... - протянула она  на манер  заклинания  и изгнала призрака
безденежья взмахом руки. - Пора браться за работу.
     Она  поудобнее  расположилась  в  кресле   и  вытянула  пару  проводов,
подключенных   к  очень  дорогому  синтезатору  снов   -  аккуратной  черной
коробочке,  похожей  на антикварную книгу  в мягкой  обложке.  Пять  лет она
билась  над  созданием  фили-снов, чтобы  расплатиться  за  столь  дорогое и
сложное устройство  - исключительно за  счет денег,  заработанных с  его  же
помощью. Этот факт был предметом ее особой гордости, тем самым она начислила
себе   еще   одно   очко   в   заочном    состязании   с   бывшим   женихом,
тетушкой-хранительницей и прочими скептиками из ее  прошлого. Анайя вставила
в синтезатор чистый мастер-картридж и подключила провода к вживленным в кожу
на висках металлическим кружочкам. Потом закрыла глаза и сосредоточилась.
     Ее дыхание постепенно замедлилось и  стало очень ровным. Со стороны она
могла показаться спящей в  кресле, если бы  не напряженность позы, наводящая
на мысль о трансе, чарах или экстатических видениях.
     Принявшись за работу,  она начала  создавать сцену,  увиденную  глазами
героини. Анайя тщательно подобрала ее эмоции при виде любимого: преданность,
восхищение и страх.  В комнату вошел  герой - в  костюме для верховой  езды,
высокий, бронзовый  мускулистый  красавец с ровными  белыми  зубами. От него
исходил неотразимый мужской аромат хорошего одеколона, свежего ветра, кожи и
лошадей. Его окружала ошеломляющая сексуальная аура, подобная электрическому
заряду, и дополнительно усиленная тем, что он пребывал в ярости.
     - Итак, - произнес он звучным сочным басом, - вот как ты  оправдала мое
доверие!
     - Я... тебя не понимаю, - пробормотала героиня, чье сердце трепетало от
вины и смущения. В висках  ее стучало,  а откуда-то из середины тела волнами
расходился жар. Пластины тесного корсета затрудняли дыхание.
     - Ты ослица, а он осел! - Голос Анайи разбил сцену  на осколки, подобно
приговору, вынесенному человечеству в судный день. - Сдавайся!
     Вы явно созданы друг для друга.
     Изумленного  героя смыл поток  вонючей навозной жижи. Анайя  вздохнула,
выпрямилась и потерла глаза.
     -  Зануда паршивый,  - пробормотала она.  - Сама не  знаю, зачем я тебя
вообще  выдумала. - Она стерла  запись  и восстановила начало. Дубль второй.
Попробуем изменить диалоги.
     Преисполненная решимости, она вновь принялась за дело. Звякнул фон.
     Анайя   раздраженно   отозвалась.   На   экране   возник  незнакомец  с
маслянистыми черными волосами и выдающейся вперед челюстью.
     - Мисс Рюи? - любезно начал он. - Меня зовут Рудольф Кинси. Не могли бы
мы договориться о встрече? У меня к вам важное деловое предложение.
     - Важное? - переспросила Анайя и подозрительно добавила:
     - А вы, часом, не из страховой компании?
     -  О  нет-нет.  -  Он   отверг   ее  предположение,  как-то   по-акульи
улыбнувшись. Возможно, подобный  эффект  возникал  из-за того, что улыбались
лишь его губы, а  глаза  оставались холодными.  Возможно, причиной тому  был
подбородок. - Я имел в виду личную встречу. Гм... это деликатный вопрос.
     Анайя  обдумала его  предложение. На  поклонника  или журналиста  он не
походил.   В   его   манерах   чувствовалось   нечто   скользкое,    как   у
профессионального  шантажиста  или  сутенера.  Быстрая  ревизия  совести  не
выявила  скандальных  грехов;  самым  сенсационным  в  жизни  Анайи  было ее
собственное воображение, которое она не только не прятала,  но и  выставляла
на продажу в разбавленной и обузданной форме "ощущалок".
     Анайя  с  некоторым сожалением рассталась с  этим довольно  романтичным
предположением  (она  не отказалась  бы пообщаться с  настоящим шантажистом,
чтобы разобраться в психологии подобных типов) и пришла к выводу, что Кинси,
вероятнее  всего,  хочет заказать ей частную "ощущалку",  причем  из  некоей
пакостной категории.
     - Ладно, - согласилась она. - Вы знаете, где я живу?
     Он кивнул.
     - Тогда приходите...  -  совесть, посопротивлявшись, сдалась, сегодня в
четыре.