Драма
СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
Скачать СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
За годы, прошедшие между ними порознь, Елизавета Вторая постарела
куда как больше, чем он: руки у нее тряслись, она полысела, зубы оста-
вались у нее через один, к тому же зло из нее перло во все стороны, но
все равно она была здоровее, чем он, поскольку он был раковым.
Кроме того, если даже у женщины руки сильно трясутся, она все равно
и постряпает ими, и помоет, и почистит. Все, что нужно в доме, она все
равно сделает. По привычке.
- Я женщина терпеливая! - так говорила о себе Елизавета Вторая. - Я
считаю, та вовсе не женщина, которая нетерпеливая.
Еще приходила к Бахметьеву К. Н. медицинская сестричка, укольщица
Катюша. Плотненькая и курносенькая, в свои тридцать пять незамужняя,
она без мужа гораздо лучше обходилась. Она и Елизавета Вторая в квар-
тире Бахметьева К. Н. старательно не встречались - терпеть друг друга
не могли. Катюша говорила, будто Вторая Елизавета желает этой кварти-
рой после смерти хозяина завладеть, Вторая Елизавета, в свою очередь,
указывала: та же самая цель руководствует Катюшей, но "безо всякой
юридичности, а только по нахальству".
Катюшины уколы оплачивал опять же Костенька, уколы обезболивающие,
но Бахметьеву К. Н. это было почти все равно, он за свою жизнь к самым
различным болям успел привыкнуть - и по ранениям, и по контузиям, и по
голоду, и по допросам следователей, но Катюша укалывала - одно удо-
вольствие.
Бахметьеву К. Н. ихние, дамские, отношения были до лампочки: он
знал - существует на его жилплощадь претендент, ему пальцем повести -
обеих женщин ветром сдует. В неизвестном направлении. Ну а покуда
пусть будут заняты каждая своим делом: одна укалывает, другая - устря-
пывает.
Катюша разговаривала мало, больше улыбалась.
Не то - Елизавета.
Собственная коммунальная площадь Елизаветы находилась неподалеку,
две остановки троллейбусом либо одна автобусом, и все, что делалось и
происходило в этом пространстве - в каком доме, в каком подъезде не
работает лифт, кто кому побил морду, кто с кем разошелся-сошелся, кто
у кого на руках помер или помирает, кто избит, а кто убит, - ее память
все это держала полгода цепко и только по истечении этого срока начи-
нала от себя факты отпускать.
Последней информацией Елизаветы Второй была байка про старика из
высотки по улице композитора Гудкова, 6: старик пенсию получал мини-
мальную, жил на свете неизвестно как и сколько времени, а потом пустой
холодильничек разломал, слепой телевизор разбил, рваный ковер разорвал
еще и все это - хлесь! - из окна выбросил. И сам - хлесь! - туда же...
Дочка с сыном до тех пор от отца скрывались, а тут прибежали холодиль-
ник с телевизором делить, подушку с матрацем делить - ничего нет, все
на тротуар выброшено, а с тротуара прибрано прохожими...
- А тебе, Костенька, - сказала Елизавета, - и пожаловаться не на
что. Старость твоя человеческая. То есть помрешь ты как человек.
- Не жалуюсь... - ответил Бахметьев К. Н.
- Ты у меня молодец из молодцов!
Слушать Елизавету ежедневно и подолгу было Бахметьеву К. Н. в тя-
гость. Но приходилось. К тому же Бахметьев К. Н. сознавал, что, если
она здесь, значит, ее нет там, на коммунальной жилплощади, а этим он
приносит удовольствие многим той площади жителям.
Еще Елизавета Вторая была политиком, она вела два списка: ‘ 1 - со
всеми обещаниями президента страны, и ‘ 2, в котором должны были отме-
чаться обещания выполненные. В списке ‘ 2 был заголовок и ничего боль-
ше, Елизавета говорила: исполнение обещаний, едва только они объявлены
по ТВ, тут же становятся государственной тайной и оглашению не подле-
жат.
Еще Елизавета вела запись курсу отечественного, доперестроечного
рубля. Вела по хлебу: до перестройки батон стоил шестнадцать копеек,
нынче - тысячу рублей. Елизавета брала самописку, брала бумажку, тща-
тельно делила одно на другое, получала цифру 6250, а затем и выше. Это
- по хлебу. По колбасе, по молоку, по спичкам и аспирину получалось
еще и еще выше.
- Правительственный обман! У-у-у... - рыком рычала Елизавета Вто-
рая. - Столь обманное правительство должно сидеть в тюрьме. Должно и
должно! Пожизненно!
- А когда так - кто нами руководить будет? Хотя бы и тобой - кто? -
спрашивал Бахметьев К. Н.
- Пускай из тюрьмы руководят. Пока другие, нетюремные, не обнару-
жатся - пускай эти, из тюрьмы!
"Почему-то женщины не играют в домино, - думал Бахметьев К. Н. -
Играли бы - тогда и Елизавета Вторая лупила бы костяшками во всю си-
ленку, главное же - была бы спикером в политических дворовых дискусси-
ях трех высоток на улице композитора Гудкова".
Случались дни, когда Елизавета Вторая не приходила и предупреждала
заранее:
- Завтра - митинг протеста! Буду занята!
Митинги протеста влияли на нее положительно, давление у нее понижа-
лось кровяное, она рассказывала, как и что на митинге было, сожалела,
если не было столкновений с милицией, и готовила Бахметьеву К. Н.
праздничный кисель из молока. Кушая кисель, Бахметьев К. Н. спрашивал:
- И что это, Елизавета Вторая, как в действительности получается:
все женщины старшего поколения в большинстве своем - сталинистки? Как
так?
- Кто это "все"? - возмущалась Елизавета. - Объясни? Кого ты столь
произвольно зачисляешь во "все"?
- Кого по телевизору показывают, тех и зачисляю! - уклонялся Бах-
метьев К. Н. (он безусловно причислял к сталинисткам, к женщинам стар-
шего поколения, Евгению Кротких и Елизавету Вторую).
Если митингов долго не происходило, Елизавета протестовала едино-
лично: разбрасывала по полу всяческую одежку-обувку, книжки, кастрюль-
ки, газетки, сваливала набок стулья, а столик переворачивала кверху
ногами, садилась на пол посередине, размахивала руками, хваталась за
голову, почти что рвала на себе - но все-таки не рвала - реденькие во-
лосенки и что-то выкрикивала, что-то от кого-то решительно требовала,
обвиняя в предательстве.
Бахметьев спрашивал:
- Что это значит, Елизавета Вторая?
- А это значит - бардак! Или - непонятно?
- Для чего?
- Для того, что бардак происходит во всей действительности! А когда
так - пускай он и вот здесь происходит, не хочу я обманывать собствен-
ную душу! Пускай другие обманывают! Пускай моя собственная душа уясня-
ет, какая обстановка происходит в стране!
- Хватит, Елизавета Вторая! Честное слово - хватит!
- Нет и нет - не хватит! Все честные люди должны активно протесто-
вать как один! А ты нашелся защитник, засранный адвокат нашелся - мол-
чал бы уж! Это же надо - молчать обо всей происходящей подлости! Кто
тебе платит за твое молчание? ЦРУ платит? Признавайся публично: кто?
cколько?
- Чего привязалась? Собственные шарики растеряла, а ко мне привязы-
вается!
- Ну конечно, после подземной Воркуты ему все ладно, все сойдет - и
бескормица, и разврат, и ночные казино, и дачные дачи министров-банки-
ров, и спекуляции, и грабеж народа, - ему после того все на свете ни-
чего!
Тут снова следовал перечень того, что Бахметьеву К. Н. - ничего,
тут и черный вторник был, и бензиновый четверг, и расстрел Белого до-
ма. И прорыв нефтепровода в Республике Коми. Проклятущий этот Бахметь-
ев уже все прошел под конвоями и при ученых собачках, вволю насиделся
в карцере - и вот теперь доволен-довольнешенек, что нынче на свободе
помирает!
- А - я? - криком кричала Елизавета Вторая. - Я под конвоем ни разу
в жизни при Сталине не находилась, я жалованье при нем каждый послед-
ний день месяца как часы получала, я снижение цен на продукты питания
тоже каждый месяц в собственном бюджете отмечала, поэтому мне нынешняя
подлость окончательно поперек горла! Хоть в петлю лезь! У-у-у, падлы!
И ты с ними рядышком - демократ Бахметьев! Глаза на такого не глядели
бы!
- Я не демократ. Я раком больной - разные вещи. Разные!
- Ты больной не один. Вас, таких, до Москвы раком не переставишь!
При Сталине невиновных стреляли, верно, а почему нынче-то виновных
ласкают: воруй еще и еще?! И должности им дают? Научились откупаться,
да? В те времена этакой науки в помине не было. Убийцы в подъездах и
где угодно людей убивают, ровно кроликов, а кто убивает - ни одного не
поймают, не судят! Жертвы ГУЛАГа счетом считаются, а сколько людей
нынче мафиозно постреляно, экологически погублено - учета никакого!
Скоро уже больше, чем сталинских репрессированных, будет жертв! У-у-у,
падлы! Товарищ Сталин за один только Чернобыль скольких бы пострелял,
никому бы неповадно было еще и еще взрываться, - а нынче?! Мне, Конс-
тантин Николаич, в одно окошечко посветило: цена бы на какой-то про-
дукт снизилась! Преступников какая-никакая комиссия, комитет какой-ни-
будь поймал бы? За ваучеры свои что ни что, а я вдруг бы получила бы?
Нет, не светит, и ты, Костя, единственно что правильно делаешь - это
помираешь. Притом - как человек! В собственной квартире - это раз.
Племянничек тебя по высшей категории иждивенчествует. Вот какие тебе и
нынче вышли льготы - ты, поди-ка, и не мечтал? Это - два! Я тебе зави-
дую! У меня перспективы нет.
- Я не мечтал! - признавался Бахметьев К. Н. - Нет, не мечтал.
