Драма
СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
Скачать СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
Но и в этот раз кончилось благополучно, и Бахметьев К. Н. подумал:
у журналистов, у них свобода - это свобода слова, их на факультетах
так учили, но Бахметьев К. Н. этого не проходил.
Журналистам хорошо, они всех классиков прочитали от корки до корки,
Николая Лескова - от корки до корки, теперь им подавай все, что десять
лет тому назад было запрещенным, - а Бахметьев К. Н.? Он никогда и ни-
кем не запрещенную литературу и ту не успел взять в толк, ему за семь-
десят было, когда он взялся за культурное наследие, и только-только
начал читать Лескова, а ему говорят: "Опухоль!"
То же самое происходит с собственностью. Собственником Бахметьев
никогда не был, никогда не собирался быть, но интересы чьей-то чужой
собственности вдруг стали управлять им с утра до ночи, безо всяких
правил, безо всяких законов. Настоящим собственникам - легче, они при
своем деле, а Бахметьев К. Н. при чьем? Не говоря уже о Костеньке, о
всех ему подобных, - они нынче на седьмом небе, воодушевлены необыкно-
венно. Они, Костеньки, их множество, они Цику сочиняют, в надежде, что
власть будет с ними заодно, - так, может, власти уже и нет? Тоже ведь
грустно. Грустно и неизвестно, что хуже - один товарищ Сталин или мно-
жество Костенек.
Вот и порядочные души - они тоже в перестроечную жизнь не рвутся,
Бахметьев П. И. с ног до головы вооружен анабиозом и все равно гово-
рит: "Хватит с меня революции девятьсот пятого года!" Правда, Вл. Бах-
метьев, тот согласен, тот на жертвы идет, лишь бы вернуться в жизнь (в
качестве гения).
"Ей-богу, очень хорошо я делаю, когда умираю! - думал Бахметьев К.
Н. - Причем по совету Бахметьева П. И. - навсегда! Во всяком случае,
ничего лучше нынче не придумаешь, другой справедливости что-то не ви-
дать!"
Ну а если бы Бахметьев К. Н. пожил бы еще годик, чем бы он занялся?
Вот чем занялся бы! Все библиотеки перерыл, квартиру бы продал и тыся-
чу писем с оплаченным ответом разослал во все концы света с запросом -
кто и что знает о Бахметеве П. А. Обязательно надо было ему узнать,
когда и где П. А. умер. Чтобы во всех энциклопедиях заменить "?" ка-
ким-то реальным годом девятнадцатого века.
"?" волновал его нынче больше, занимал больше, чем, бывало, занима-
ли "ь", "ъ", "и", "i", "й" вместе взятые. Он не знал, почему это слу-
чилось. Почему "?" нынче нужно впереди всего алфавита поставить?
Кроме боли по логике вещей, по логике раковой, кроме той, которая
была безо всякой логики, внимание - пристальное! - Бахметьева К. Н.
вдруг стало привлекать сердце. Собственное. Странно, что это произошло
"вдруг", тогда как в действительности, по крайней мере лет двадцать
тому назад, сердечные мысли уже должны были прийти к нему. Не пришли.
Впрочем, ничто и никогда не приходило Бахметьеву К. Н. вовремя.
Ну а сердце - это удивительный, если вдуматься, предмет, скромный
тоже на удивление, терпеливый и преданный необыкновенно. Другого тако-
го предмета на свете нет, не может быть. Бахметьев К. Н. свое сердце
под всяческие неприятности подставлял, можно сказать, пакостил ему на
каждом шагу - оно терпело, ни в чем его не упрекая.
Какую бы биографию он ему ни устраивал - оно молчало.
Ну, бывало, постукает почаще - называется "сердцебиение" - и все, и
вопрос исчерпан. Нынче очень хотелось Бахметьеву К. Н. собственное
сердечко ласково погладить. Собственно, больше некого ему было ни при-
ласкать, ни поблагодарить. С такой же искренней благодарностью и приз-
нательностью - некого!
Как и всю прочую свою внутренность, Бахметьев К. Н. сердце никогда
не видел - закрытая зона, но ведь слышать-то его можно было в любое
время дня и ночи, только прислушайся! Он до сих пор не прислушивался.
Правда что безобразник и больше того - хам! И только недавно, уже в
постельном режиме, Бахметьев К. Н. подсчитал, что его сердцу столько
же лет, месяцев и дней, сколько ему самому. И даже несколько больше -
Бахметьев К. Н. еще не родился от матери, но сердечко, пусть и крохот-
ное, уже постукивало в нем. Интересно бы узнать - когда оно стукнуло в
первый раз? Когда оно стукнуло в первый раз - это и есть истинный день
и миг его рождения. С тех пор трудится оно без выходных, без перерывов
на обед и на сон...
Бывают исключительно трудолюбивые люди, они и едят, и отдыхают, и
любовью занимаются как бы только между делом, так вот, пришел к выводу
Бахметьев К. Н., эти люди не столько трудолюбивые, сколько сердечные.
И дальше, дальше размышления, настолько естественные, что, каза-
лось, с них-то и надо было начинать жизнь, а не кончать ими. Конечно,
два желудочка - это факт. Два предсердия - факт. Но вот проблема - а
где же сердце как таковое? Где сердцевина сердца, главная его точка?
Ее нет. Вопреки всякой логике - нет, и все тут. Ну а если нет сердце-
винки в сердце, нечего удивляться тому, что ее нет нигде и ни в чем на
свете. Множество существует повсюду размеров и форм, частей и частиц,
множество функций, признаков и явлений, и все это - неизвестно вокруг
чего. Когда люди, размышлял Бахметьев К. Н., когда люди в своем разви-
тии дошли до черты и почувствовали, что им не хватает главной точки
собственного существования, они не захотели и не смогли с этим мирить-
ся, а к их услугам, как это всегда бывает, явился великий прорицатель,
грек Клавдий Птоломей явился и страждущих успокоил: не волнуйтесь, не
переживайте, любезные мои, все в порядке, есть главная точка в мире -
это Земля! Все остальное вокруг нее вертится - все звезды и Солнышко
тоже. А так как мы с вами самые главные существа на Земле, значит, и
весь мир вертится вокруг нас с вами.
Древние граждане, надо думать, надолго успокоились. Особенную же
радость, само собой разумеется, почувствовали императоры и стали ин-
тенсивно воевать друг с другом - каждый захотел приобрести побольше
главного - земной территории вместе с народонаселением.
Прекрасно!
Единственно, что надо иметь в виду: все прекрасное выдумано людьми
собственного удовольствия ради, а все истинное, оно попросту истинно и
ни в прекрасностях, ни в безобразиях ничуть не нуждается.
Но время шло, и сомнения снова стали одолевать передовое челове-
чество, передовое, в свою очередь, посеяло серьезные подозрения в умах
несерьезных и ординарных, а тогда является в мир полячок Коперник Коля
и разъясняет мироздание: Солнце не вертится вокруг Земли, наоборот -
Земля изо всех своих сил крутится вокруг Солнца (как собачонка вокруг
своего хозяина). И не только Земля, но и планеты тоже. Выкусили! Нас-
чет своего главенства - выкусило человечество, и ничего. Не зафиксиро-
вано, чтобы кто-то в знак протеста повесился. К тому времени гордости
в народонаселении было уже поменьше, мифы уже сходили на нет.
Дальше - больше. Больше знаний - значит, больше незнаний, и настает
время - все знают, кажется, все уверены в том, что Солнце, вся Солнеч-
ная система должна вокруг чего-нибудь вертеться-крутиться, но вокруг
чего - толком не знает никто. Бахметьев К. Н. тоже не знает, но ничуть
этим не огорчен, тем более что его сердце ни в чем его не упрекает -
ни в безграмотности, ни в отсталости от века. Одним словом - ни в чем.
Если и вся-то наука, теорией анабиоза и всяческими другими теориями
вооруженная, этого не знает - кишка тонка! - он-то, Бахметьев-то К.
Н., при чем? У него за плечами и всего-то было два с половиной года
самообразования в районной (изредка - в городской) библиотеке.
К тому же очень хорошо, просто прекрасно, что размышления пришли к
нему только что - мудрое оказалось опоздание! Если бы они пришли рань-
ше, назад тому года четыре, он бы не выдержал, обязательно кому-нибудь
проболтался, и вышел бы один только смех. Это представить себе, как бы
смеялась-издевалась над ним Елизавета Вторая? А как бы - Костенька? А
как бы вся, в полном составе, дворовая команда доминошников? Но сейчас
над ним не смеется никто, даже он сам над собой. Все, кто мог, давно
уже над ним отсмеялись, и вот он размышляет в спокойствии: сердце-то?
Два желудочка и два предсердия, они ведь система, которая - главная,
вокруг которой весь остальной Бахметьев К. Н. сплотился. Сплотился со
всеми его многочисленными жизнями - детской, техникумовской, военной и
лагерной, с семейной и одинокой, молодой и старческой, - он, признать-
ся, число этих жизней знал весьма приблизительно.
Другой причины, подобного их сплочения, кроме как его собственное
сердце, - не было. Можно лишиться одной руки, одного легкого, части
желудка, но без одного сердечного желудочка, без одного предсердия
жизни нет. Можно лишиться части мозгов и прожить в качестве орангутан-
га или шимпанзе, ну и что? Все равно жизнь, и еще неизвестно, чьи ка-
чества лучше, главное же в жизни - чтобы было сердце.
Ну а двухкомнатная? Плюс кухня 6,5 кв. м?
Вот и Елизавета Вторая. Как пришла в его двухкомнатную плюс кухня
6,5 кв. м, как только огляделась, сказала:
- Вы, Константин Николаевич, родились под счастливой звездой! Как
пить дать - под счастливой!
Подумать только, в то время Елизавета Вторая говорила с ним на
"вы"?! А он с ней - уже и не помнит как. Для него Елизавета Вторая
всегда была одинакова - что на "вы", что на "ты".
Бахметьев подумал и сказал:
- Все может быть! В наше время все может быть. Но вообще-то я обык-
новенный гражданин. Как все, так и я. Звезд не чувствую.
И опять он услышал в ответ:
- Ну не скажите! Все ж таки у вас сердце!
