Драма
СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
Скачать СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - ОДНОФАМИЛЬЦЫ
Бахметьев К. Н. настолько удивился, что огорчение по поводу Океании
пусть временно, но забылось.
- Ну как же! Милиция меня сюда привезла, значит, и отсюда должна
увезти. И мне моего следователя подводить нельзя. Мы с ним кореши.
- Ты, Костенька, что - подследственный? Или - еще кто?
- Я? Я по всей форме подследственный. Дело на меня заведено, допро-
сы оформляются, все чин чином. Кто вздумает познакомиться с бумагами -
пожалуйста, все оформлено. Я месяц с хвостом обязательно под следстви-
ем должен находиться, обстановка диктует. Больше не надо, но месяц с
хвостиком - обязательно! Необходимо для тех же обстоятельств.
- Уж не прикончил ли ты кого-никого? А? Если по душам?
- Что ты, дядюшка, разве можно? Мне? Самому? Да не в жизнь!
Тут и раздались четыре звонка подряд, и Костенька поднялся со сту-
ла, все еще молодой и стройный.
Такого - и в милицию? Бахметьеву К. Н. сделалось неприятно: выбьют
в милиции Костеньке зубы, еще что-нибудь придумают?
Костенька же был совершенно спокоен и крикнул:
- Войди!
В дверях пощелкал ключ, вошел милиционер, звание старшина, рослый,
в годах и с усиками. Он вошел, взял под козырек:
- По вашему приказанию явился!
- Здорово! - отозвался Костенька. - Шагай в кухню, подкрепись. У
нас восемь минут в запасе!
Старшина еще козырнул и молча, строевым подался в кухню. Бахметьев
К. Н. с удивлением спросил Костеньку:
- Ключ-то у старшины откуда? Я же тебе один-единственный ключ да-
вал?
- Где один, там и много! Это же, дядя Костя, не что иное, как за-
кон: где один, там обязательно много.
Сильно чавкая, старшина из кухни подал голос:
- Наши минуты - они правда что в обрез. Начальнику отделения машина
требуется на убийство ехать. Еще и неизвестно, какое убийство, - то ли
бытовое, то ли финансовое, то ли политическое.
- А тогда - поторапливайся. Сколько успеешь - твое, а с собой - не
брать. Я же не тебя, я дядюшку пропитанием обеспечиваю.
- Живой все еще дедушко-то? - снова отозвался старшина. - Крепкий
дедко попался, ничего не скажешь, крепенький. А я готовый как штык! Я
в любой момент - штык! Такая служба - по минутам. А убийство - оно в
подъезде совершено, следовательно, политическое. Хлопот будет! Прессы
будет! Не оберешься! А че шебутиться - все одно преступник вне досяга-
емости!
Еще в завершение встречи они успели перекинуться соображениями за
жизнь и за смерть.
- Тебе хорошо, дядя Костя, помирать - ты смерти не боишься. Ты нас-
мотрелся на нее вдоволь, - не без зависти сказал Костенька. - А мне
так худо: я мертвяков на дух не переношу, а если в моем присутствии
кто вздумает помирать - бегу куда глаза глядят.
- Я за тобой это качество давно уже знаю, Костенька, - согласился
Бахметьев К. Н. - Неприятное качество. Негуманное и даже противоес-
тественное. Что касается лично меня - куда мне еще-то жить? Хватит,
пожил. Надо кому другому на планете место уступать. Без уступок жизни
не бывает.
- Вот это и есть самое неприятное - уступать, - глубоко вздохнул
Костенька, а уходя, сделал дядюшке рукой, тоже вроде бы козырнул: - В
субботу - буду! В первой половине дня. Поправляйся, дорогой, к суббо-
те. Окончательно!
Такой был у Костеньки порядок: он действительно навещал дядюшку в
субботу, в первой половине дня, но не указывал, какая это будет суббо-
та - ближайшая, через одну, через две недели.
Итак, племянник ушел до неизвестной субботы, старшина милиции тоже
ушел почавкивая, а дядюшка стал думать о знаке "ь": в фамилии Бахметь-
ев он есть, он в ней живет и действует, а в фамилии Бахметев его нет,
и уже нет фамильного родства, разве только случайное знакомство.
А тогда единственно, что можно было себе позволить, - последовать
за Бахметевым П. А. в Океанию. Пока еще жизнешка в тебе кое-как ютит-
ся. А можно было и отложить путешествие, поскольку в данный момент "ь"
как таковой сильно занимал Бахметьева К. Н., навевая воспоминания
детства. Знак этот произвел на мальчика особое впечатление, после того
как ему объяснили: ни мягкого, ни твердого - нет ни в одном другом
языке, кроме русского, и русский язык без них стал бы не совсем русс-
ким. Вот какое значение у малютки этого, у знака "ь"! (значением знака
"ъ" Бахметьев К. Н. с самого начала пренебрегал).
Ни одного слова, имени ни одного с "ь" не начинается, начинаться не
может, "ь" - это не звук, только знак, и не более того, им заканчива-
ется множество звучных слов; он, мягкий, целое племя повелительного
наклонения глаголов произвел. То ли присутствуя, то ли отсутствуя, он
слова до неузнаваемости меняет: "дал" и "даль", "кон" и "конь", "быт"
и "быть", "мол" и "моль", "цел" и "цель" - что общего по смыслу между
этими словами? Ничего, всякую общность смысла между ними "ь" исключа-
ет. Если же "ь" свил себе гнездышко в середине слова ("родительница")
- так это навсегда, это птичка не перелетная. А с каким задором "ь"
участвует в немыслимых играх русского языка, то появляясь в словах, а
то в них же исчезая? В слове "конь" он есть, а в слове "конный" его
уже нет, в "Илье" - есть, в "Илюше" - нет; в слове "день" - есть и в
слове "деньской" - тоже есть, а почему есть - неизвестно. В слове
"смерть" - есть, в слове "смертный" - исчез. Тоже в словах "жизнь" и
"жизненный".
Игры с "ь" Бахметьеву еще в детстве нравились, особенно на уроках
арифметики, когда надо было складывать и вычитать, множить и делить, а
он вместо того угадывал, почему "пять", "шесть", "семь", "восемь" пи-
шутся с мягким знаком, а "один", "два", "три", "четыре" - без мягкого?
Почему, кстати, "три" - оно везде, и в "тринадцати", и в цифре "трис-
та", а вот "четыре" есть в "четырнадцати", в "сорока" от "четырех" нет
ничего, а в "четырехстах" четыре явилось снова? Бахметьев и умножал, и
делил неплохо, учитель его хвалил, потому что не знал: арифметику-то
ученик решил, но вопросы со знаком "ь" так и остались для него нере-
шенными.
