Боевики
Виталий ГЛАДКИЙ - КИШИНЕВСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
Скачать Виталий ГЛАДКИЙ - КИШИНЕВСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
* * *
Капрал Виеру лежал на охапке прошлогодней соломы и предавался
горестным размышлениям. Еще утром куда-то забрали Берческу. Из головы не
выходила и неверная Мэриука. Изредка Георге вспоминались подробности драки
с немецкими солдатами: чем все это закончится? Немцы скоры на расправу...
Лязгнул засов, дверь камеры отворилась, и два эсэсовца небрежно
швырнули на солому окровавленного человека. Когда охранник замкнул камеру,
Георге подошел к новому узнику поближе и только теперь рассмотрел, что это
русский солдат. Он был без сознания.
"Вот сволочи!" - зло обругав про себя эсэсовцев, Виеру подложил
раненому под голову побольше соломы, осторожно повернул его на бок и
принялся искать место ранения. Нашел с трудом - гимнастерка и нательная
рубаха были заскорузлыми от засохшей крови.
Не мешкая, он снял свое белье, порвал его на бинты, как сумел промыл
водой тело вокруг ран и хорошо перебинтовал спину и грудь русского
солдата.
- Во-ды... - прошептал тот, не открывая глаз. - Пи-ить...
- Что? - обрадованно подскочил к нему Георге. - Чего ты хочешь? -
Георге в отчаянии пытался угадать, что говорит русский.
- Во-ды... Во... А-а-а... - застонал русский.
"Может, воды?" - бросился Виеру к бачку возле двери, нацедил полную
кружку и, осторожно приподняв голову раненого, принялся понемногу вливать
воду в запекшиеся губы. Русский глотнул раз, другой, затем жадно припал к
кружке и осушил ее до дна; бессильно откинувшись на солому, он некоторое
время лежал неподвижно, словно собираясь с силами, потом открыл глаза и
посмотрел на обрадованного Георге.
- Где... я? - Слова прошелестели, как легкое дуновение ветерка.
- Я солдат! - ударил себя в грудь Георге. - Понимаешь, солдат. Румын
я! Георге Виеру.
- Что... со мной?
- Я Георге Виеру, румынский солдат! Ру-мы-ни-я, - по слогам выговорил
Георге.
- Румын... - наконец понял раненый и в изнеможении закрыл глаза. -
Плен...
На этот раз и Георге понял, что сказал русский, но свою радость по
этому поводу выражать не стал - молча присел рядом с ним и тяжело
вздохнул...
Перед обедом звякнуло окошко, и в нем показалось лицо офицера. Георге
сделал вид, что не заметил его, - закрыл глаза и притворился спящим.
- Господин капитан, здесь румынский капрал, - голос охранника.
- В другую камеру, - приказал офицер.
- Некуда, - заупрямился охранник. - Полчаса назад получили новую
партию, все будет забито.
- Ладно, черт с ними, - выругался офицер. - Здесь места всем хватит.
Русские, румыны - все равно...
Когда за Алексеем захлопнулась дверь камеры, его тут же сжали в
объятиях.
- Живой!! - Татарчук сиял от радости и гладил Маркелова, словно
маленького ребенка.
- От бисови очи... - ворчал похожий на оборванца Пригода, смахивая
украдкой слезу.
Степан Кучмин молча ткнулся лицом в грудь Маркелова и отошел в глубь
камеры.
- Николай... плох, - негромко молвил, не глядя на старшего
лейтенанта.
Ласкин, успокоенный присутствием товарищей, лежал в полузабытьи,
изредка постанывая.
- Ласкин, ты меня слышишь? - склонился над ним Маркелов.
Ласкин открыл глаза и, увидев Алексея, попытался улыбнуться.
- Ко-ман-дир... - прошептал он с трудом и снова прикрыл веки.
Маркелов стиснул зубы и отвернулся, на глаза ему попался Георге,
который скромно примостился в углу камеры.
- А это кто? - спросил он у Татарчука.
- Капрал румынский.
- Подсадка? - шепнул старшине на ухо Маркелов.
- Не похоже. С какой стати?
- А вот с какой... - Старший лейтенант отошел в другой конец камеры.
- Идите сюда. - И рассказал разведчикам о предложении полковника Дитриха.
- Вот фашистская морда! - Татарчук даже задохнулся от ненависти. - За
кого нас принимает...
- Что теперь? - пытливо посмотрел на Маркелова Степан.
- Поэтому и хотелось вас всех увидеть. Может, в последний раз...
- Э-э, нет, командир, - Татарчук упрямо тряхнул головой. - Рано
хоронишь и себя, и нас. Подумаем.
- Тут и думать нечего... - Кучмин оглянулся на Георге, который
прислушивался к их разговору. - Эй, парень! Подойди сюда.
- Не понимаю, - растерянно развел руками Георге.
- Что он говорит? - поинтересовался Татарчук.
- Я разбираюсь в румынском так же, как и ты, - ответил ему Кучмин. -
Может, знает немецкий язык?
- Поговори с ним, - поколебавшись, сказал Маркелов, решив, что терять
теперь уже все равно нечего.
- О-о! Как хорошо! - обрадовался тот. - Господин знает немецкий!
- Какой я тебе господин! - возмутился Степан. - Господа нас в эту
камеру посадили. Расскажи нам, кто ты и как сюда попал?
Пока Георге сбивчиво рассказывал о своих злоключениях, Маркелов,
глядя на его открытое, довольно симпатичное лицо, пытался уловить в голосе
хотя бы одну фальшивую нотку, но тщетно - судя по всему, капрал говорил
правду.
- Нужно попытаться, командир... - горячо зашептал Татарчук. -
Последний шанс. Кто-нибудь из нас обязан дойти к своим, даже если для
этого потребуется жизнь остальных...
Георге видел, что русские что-то задумали. Неужели попытаются бежать?
Немыслимо! Охрана, пулемет на вышке, возле ворот пост... Нет, нужно
предупредить! Это верная смерть!
- Послушайте! - подскочил он к Кучмину. - У вас ничего не выйдет! -
Георге скороговоркой выпалил свои соображения.
- Тихо! - зажал ему рот Степан. - Это тебя не касается. Сиди и молчи.
Георге забился в угол, наблюдая за приготовлениями русских.
Степан сильно застучал в дверь.
- Откройте! Сюда! Быстрее! - кричал он по-немецки.
- Кто кричал? - заглянул в окошко охранник.
- Умирает! Доктора! - вопил Степан, показывая на Пригоду, который
лежал на полу, закатив глаза.
Охранник уже хотел было послать этих русских к чертям, но вовремя
вспомнил строгий наказ капитана Хольтица, как следует вести себя с ними, и
пошел звонить в тюремный лазарет. Доктора на месте не оказалось, и
охранник, прихватив еще двоих солдат на подмогу, направился в камеру,
чтобы забрать оттуда "умирающего" и отправить в лазарет - подальше от
греха, пусть с ним там разбираются, а ему лишние неприятности по службе ни
к чему...
Солдаты, подхватив Пригоду под руки, поволокли из камеры. Прикрыв
дверь, охранник нашел ключи на связке - и вдруг услышал сзади приглушенные
стоны. Он резко обернулся, попытался вскинуть автомат, но тяжелый удар
швырнул его на стену, а следующий пригвоздил к полу.
- В камеру их, живо! - скомандовал Маркелов при виде трех неподвижных
тел. - Переодеваемся!
Георге с восхищением смотрел на Пригоду, который сторожил у
приоткрытой двери с автоматом в руках: вот это силища!
- Быстрее, быстрее! - поторапливал Маркелов. - Свяжите их покрепче, -
показал в сторону все еще не пришедших в себя немцев. - Все готовы?
Уходим!
- А я?! - вдруг опомнился Георге Виеру. - А меня?! Возьмите,
товарищи... - перешел он на немецкий язык, - я их ненавижу! - запальчиво
выкрикнул Георге. - Возьмите...
- Пусть идет, - коротко бросил Маркелов. - Некогда препираться.
Похоже, парень хороший. Думаю, ему есть что нам сообщить.
В караульном помещении сидел солдат и сам с собой играл в шахматы,
при виде разведчиков он безмолвно поднял руки...
Пост у входа в бывшую казарму пехотного полка, переоборудованную
гитлеровцами в тюрьму, сняли без особого труда. Теперь уже все переоделись
в немецкую форму.
Оставалось самое сложное и опасное препятствие: пулеметная вышка
возле забора, с которой хорошо просматривался казарменный плац, теперь
тюремный двор.
- Командир, я пойду, - Татарчук решительно надвинул каску на лоб и
шагнул к входной двери.
- А я подержу пулеметчика на прицеле, - рассудительный Кучмин сменил
рожок и, передернув затвор, выжидающе посмотрел на Маркелова.
- Идите... - Маркелов с сожалением вздохнул - без стрельбы вряд ли
обойтись. А ведь всего лишь в сотне метров от тюрьмы, как удалось узнать у
захваченных охранников, - казарма тюремной охраны. И постарайся, старшина,
поаккуратней...
- Я что, - улыбнулся Татарчук, - его, - кивнул головой в сторону
пулеметчика на вышке, - попросить нужно, чтобы вел себя смирно. Пойдем,
Степа...
- Стоп! - Маркелов прислушался. - Все назад!
К входу в здание тюрьмы подъехал "опель", за рулем сидел капитан
Хольтиц. Выйдя из машины, он торопливо взбежал по ступенькам и пошел по
узкому тамбуру, который вел в коридор. Маркелов выскочил из-за угла и
резким, сильным ударом локтя в челюсть сбил Хольтица.
Пригода подошел к поверженному немецкому контрразведчику и в
удивлении воскликнул:
- Та цэ ж тот самый часовой, що за намы прыглядав!
- Хорошая птичка к нам припрыгала, - Татарчук с удовлетворением
смотрел на Хольтица, который уже пришел в себя. - Командир постарался...
- Капитан Хольтиц! - Маркелов с помощью Кучмина поставил немца на
ноги. - Вы меня слышите?
- Д-да... - выдавил тот из себя и, собравшись с силами, стал ровно,
высоко вскинув голову.
- Где наша рация? Отвечайте!
Молчание.
- Отвечайте, Хольтиц, иначе нам придется вас ликвидировать.
Хольтиц никак не прореагировал.
- Хольтиц, мы вам сохраним жизнь, если получим рацию. Где она?
- Не скажу! И плевать мне на ваши угрозы и посулы! Никто из вас
отсюда не выйдет живым. Никто!
- Шлепнем гада. - Кучмин вытащил нож...
Хольтиц, крепко стиснув губы, отвернулся. "А ведь ничего не скажет, -
думал Маркелов, глядя на него. - Но что же делать?" Решение пришло
неожиданно.
- Машина!..
Татарчук понял его с полуслова.
- Придется позаимствовать вашу одежду, капитан Хольтиц... - с иронией
глядя на побледневшее лицо немца, сказал Маркелов.
В "опеле" разместились с большим трудом. За руль сел Кучмин, а рядом
Маркелов, переодетый в форму Хольтица. Остальные разведчики вместе с
Георге расположились на заднем сиденье. Ласкина бережно уложили на колени.
"Опель", набирая скорость, катил по тюремному двору. Маркелов краем
глаза наблюдал за пулеметчиком - заметит подмену или нет? Автомат лежал на
коленях, дверка кабины была чуть приоткрыта - возможно, вопрос жизни и
смерти будут решать доли секунды.
Наконец за поворотом показались массивные ворота. "Пронесло..." - на
миг расслабился Маркелов, но тут же руки снова крепко сжали автомат. Пост
у ворот. Три охранника, сигнализация...
Не доезжая до ворот метров с полсотни, Кучмин просигналил. Из
караулки выскочил солдат и, отодвинув засовы, принялся открывать тяжелые
створки, Кучмин убавил газ, выжал сцепление, и машина медленно покатилась
по инерции. Из караульного помещения вышел второй немец, унтер-офицер.
Прикрикнув на солдата, он направился к "опелю". Взгляд его безразлично
скользнул по лицу Кучмина и остановился на Маркелове; от изумления он
застыл на месте, затем, опомнившись, схватился за оружие. И тут же
зачастили автоматы разведчиков.
"Опель" выскочил из тюремных ворот и помчал по узкой ухабистой дороге
к окраине города. Сзади завыла сирена, и, словно спохватившись, залаял
пулемет на вышке.
- Жми, Степа! - кричал яростно Татарчук.
Из-за поворота вынырнула легковушка, и машины едва не столкнулись.
Кучмин круто вывернул руль, выскочил на тротуар, затем опять съехал на
дорогу, и "опель", набирая скорость, устремился к мосту через реку на
окраине города.
В этот полуденный час дорога была пустынна. Возле моста, который
соединял два берега небольшой речушки, стоял бронетранспортер. Водитель
бронемашины уже одевался и поторапливал двоих солдат, которые с гоготом
плескались в мутной теплой воде,
- Командир! - У Татарчука при виде бронетранспортера загорелись
глаза. - Сменим телегу, а?
Маркелов оглянулся назад - погони пока не было видно - и
утвердительно кивнул.
Захваченные врасплох солдаты глупо таращились на офицера, который
приказал их связать и запихнуть в кабину "опеля", что и было проделано с
завидной быстротой и сноровкой.
Вскоре по совету Георге Виеру свернули на одну из проселочных дорог,
по которой разведчики благополучно добрались до леса и, спрятав
бронетранспортер, ушли в горы.
