Драма
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. - Пир горой
Скачать Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. - Пир горой
II
Слухи о сибирском золоте ходили уже давно среди уральских раскольников,
особенно среди тех из них, которые вели крупные торговые дела с киргизской
степью. Егор Иваныч вырос в подручных у крупных торговцев салом, Ивачевых, и
не один год провел в степи. Там, на степных стойбищах, в киргизских аулах и
кибитках, он слышал десятки рассказов о сибирском золоте, скрытом в глубинах
непроходимой тайги, как заветный клад. Эти рассказы переходили из рода в
род, и никому еще до сих пор не удалось добраться до сокровища, несмотря на
очень смелые попытки, как, например, история знаменитых братьев Поповых,
положивших на это дело миллионы. Егор Иваныч успел состариться, а сокровище
оставалось нетронутым. И вот теперь, когда его голова уже покрылась первым
снегом, оно само пришло к нему, это сокровище. Во всей истории было что-то
сказочное: и Спиридон, и старец Мисаил, и слухи, которые опередили
Спиридона. Сам Спиридон не внушал Егору Иванычу доверия: мало ли по Сибири
таких бродяг шатается! Просто купил у бухарцев золота и подманивает.
- Ну, вот что, мил друг, утро вечера мудренее! - строго проговорил Егор
Иваныч, поднимаясь с места. - Сегодня ты ступай в Увек, там заночуешь.
Третья изба с краю... Скажи, что Егор Иваныч прислал. Да смотри: ешь пирог с
грибами, а язык держи за зубами.
Мужик посмотрел на Егора Иваныча исподлобья, как настоящий травленый
волк, а потом свернул свою тряпочку с золотом и ответил:
- Што же тут держать-то: я никого не неволю. Дело полюбовное, Егор
Иваныч.
Егор Иваныч покраснел, не сдержался и только сухо ответил:
- Што же, другим понесешь золото?
- А хошь бы и так... Ведь ты меня не купил. Говорю любовное дело. Брюхо
за хлебом не ходит...
- Как ты сказал, мил человек?
- А так и сказал... Сначала коня запрягают, а потом в сани садятся.
Я-то вот тыщи с три верстов отмерил до тебя, а ты меня пирожком накормил...
У Егора Иваныча глаза потемнели от бешенства, - очень уж дерзкий
мужичонка, - но он переломил себя и только заметил:
- Зубы-то, мил человек, побереги. Пригодятся...
- У волка в зубе - Егорий дал! - смело ответил странник.
Когда он вышел, Егор Иваныч громко ударил по столу кулаком.
- Нет, как он разговаривает-то, челдон?! - кричал старик, давая волю
накопившемуся негодованию. - Слышал, Яков Трофимыч?
- Как не слышать, - равнодушно подтвердил слепой. - Значит, вполне
надеется оправдать себя, ежели такие слова выражает. И то сказать, што ему
кланяться нам со своим золотом?..
- Да ведь это еще в трубе углем написано, его-то золото!.. Надо его еще
найти, а он вперед на дыбы поднимается... Одним словом, варнак...
- Не велик, видно, зверь, да лапист. А Мисаил-то што пишет?
- Да вот послушай, Яков Трофимыч... Очень уж уверился старичок вот в
этом самом Спиридоне. Как бы ошибки не вышло.
Егор Иваныч опять оседлал свой нос очками, развернул грамотку и только
приготовился читать, как в горницу вошли Агния Ефимовна и Аннушка. Старик
нахмурился и проговорил, обращаясь к дочери:
- Анна, ты иди-ко к себе в келью. Не бабьего это ума дело, штобы наши
разговоры слушать...
Послушница простилась и вышла, а Агния Ефимовна, как ни в чем не
бывало, подсела к мужу, положила к нему руку на плечо и вызывающе посмотрела
на сердитого гостя своими большими карими глазами. Егор Иваныч вскочил и
грузно заходил по комнате.
- Ну, што же Мисаил-то? - спросил слепой.
- Ах, отстань!.. Терпеть ненавижу, когда, напримерно, всякая баба будет
нос совать не в свое дело. Всяк сверчок знай свой шесток...
- Куда же мне идти от слепого мужа? - спрашивала Агния Ефимовна самым
простым тоном. - Он как малый ребенок без меня...
- Не тронь ее, Егор Иваныч, - вступился за жену слепой. - Она у меня
разумница... Не бойся, не разболтает чего не следует. Ты, Агнюшка, не
бойся...
- И то не боюсь, Яков Трофимыч. Не какая-нибудь, а мужняя жена. Некуда
мне уходить-то...
Агния Ефимовна была еще молода, всего по тридцатому году, и сохраняла
еще свою женскую красоту. Лицо у нее было тонкое, белое, нос с легкой
горбинкой, брови черные, губы алые; сидение в скитском затворе около слепого
мужа придавало этому лицу особенную женскую прелесть. Вывез жену Яков
Трофимыч откуда-то с Волги, когда зрячим ездил по своим делам в Нижний. Егор
Иваныч как-то инстинктивно не любил вот эту Агнию Ефимовну, правильнее
сказать, не верил ни ее ласковому бабьему голосу, ни этому смиренному
взгляду, ни ее любви к мужу. Сейчас в особенности старик ненавидел эту
женскую прелесть, мешавшую делать большое мужское дело.
- Ну што же ты, Егор Иваныч? - спрашивал слепой. - Што тебе Мисаил-то
пишет?
- Не мне, а матери Анфусе, - поправил его Егор Иваныч. - Дело не в
письме, Яков Трофимыч... Нет, не могу я с тобой по-сурьезному разговоры
разговаривать!..
Слепой тихо засмеялся, откинув назад голову. Агния Ефимовна поднялась,
выпрямилась и заговорила твердым голосом:
- Ты не можешь, Егор Иваныч, так я тебе скажу...
- Ну, ну, скажи! - подзадоривал старик, усаживаясь к столу. - В чем
дело, Агния Ефимовна? Поучите нас, дураков...
- Приходится, видно, поучать... Зачем Спиридона отвел сейчас? Характер
свой захотел потешить? Только одно забыл, што этот Спиридон из тайги сюда
три месяца шел, што ежели бы его поймали на дороге с золотом, так ни дна бы,
ни покрышки он не взвидел, што... Одним словом, нужный человек, а ты ему ни
два ни полтора.
- Верно, Агнюшка, - поддакивал слепой. - И я то же говорил... Егор
Иваныч, ты не серчай, а у нас все заодно: у одного на уме, а у другого на
языке.
- Так, так... Правильно! - иронически согласился Егор Иваныч. - Еще не
скажешь ли чего, матушка Агния Ефимовна? Откедова ты это все вызнала-то,
скажи-ко попервее всего?
- А сорока на хвосте принесла...
- А не сказала тебе сорока, чего будет стоить эта игрушка со
Спиридоном?
- Тысяч на тридцать можно обернуться...
- А где их взять?
- Яков Трофимыч даст... Дело верное, ежели старец Мисаил одобряет. Не
таковский человек, штобы зря говорить.
Егор Иваныч поднялся, прошелся по комнате, остановился около слепого и
проговорил сдавленным голосом:
- Дашь, што ли, Яков Трофимыч, ежели дело на то пойдет? Мисаил-то
пишет, действительно, того...
- Дать, Агнюшка? - спрашивал слепой.
- Ежели старец Мисаил благословляет, так, известно, дать, - решила
Агния Ефимовна. - Ему-то ближе нашего знать...
Егор Иваныч стоял и молча смотрел на мудреную бабу. Ох, велика
человеческая слабость, особливо, когда бес прикачнется вот на такой лад, с
бабьими лестными словами!.. И сам он то же думал, только не хотел показывать
виду, а баба все и вывела на свежую воду, как пить дала...
- А ты бы, Агния Ефимовна, все-таки вышла бы лучше в свою горенку, -
проговорил Егор Иваныч, выдерживая характер. - Бабье-то "так" пером по воде
плавает...
- Не тронь ты ее!.. - взмолился слепой. - Она у меня вместо глаза.
Поговорим ладом... Што она, што я - разговор один.
- А ежели не привык я с бабьем разговаривать? Ну, да дело твое. Немощь
тебя обуяла, Яков Трофимыч. Оно и взыскивать не с кого... Я это так, к слову
пришлось.
Беседа задлилась во флигельке за полночь. Говорил один Егор Иваныч,
обсуждая новое дело со всех сторон. Агния Ефимовна все время не проронила ни
одного слова, точно воды в рот набрала. В конце концов состоялось
соглашение, и старики ударили по рукам.
- По первопутку поеду в тайгу со Спиридоном сам, - говорил Егор Иваныч.
- А там, што бог даст...
Агния Ефимовна вышла провожать старика в сени и, стоя на пороге,
проговорила:
- Моя любая половина, Егор Иваныч.
- Из чего это половина-то?
- А из чистых барышей...
Старик только тряхнул головой: черт, а не баба.
