Драма
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. - Пир горой
Скачать Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. - Пир горой
VIII
Открытие сибирского золота в течение всей зимы волновало Сосногорск.
Молва увеличивала с каждым днем нажитые Егором Иванычем сокровища, хотя все
и знали хорошо, что он и Капитон только "в паю", а львиная часть предприятия
досталась слепому Густомесову и Лаврентию Тарасычу Мелкозерову. Толпа всегда
жаждет чего-нибудь необыкновенного, таинственного и сверхъестественного, а
что же тут особенного, если к густомесовским и мелкозеровским деньгам
прибавятся новые деньги? Другое дело - Егор Иваныч, уважаемый всеми старик,
который сразу попал в миллионеры... Это - с одной стороны, а с другой -
потихоньку от всех составлялись новые партии, чтобы по проторенной дорожке
двинуться в тайгу. Во главе одной такой партии стояли Огибенины, во главе
другой - Рябинины.
- Тайга велика, всем места хватит, - спокойно говорил Егор Иваныч,
когда ему рассказывали о замыслах будущих соперников. - Только ведь все на
счастливого... Если бы не Капитон у меня, так и я приехал бы с пустыми
руками. Удачлив он...
Все помыслы Егора Иваныча теперь были сосредоточены на свадьбе дочери,
с которой он ужасно торопился. Да и как было не торопиться: скоро нужно было
опять уезжать надолго в тайгу, и еще неизвестно, вернется домой живой или
нет Егора Иваныча начинала давить собственная старость, и он боялся, что
любимая дочь Аннушка останется непристроенной. Капитона он знал с детства и
знал все его недостатки, но все-таки это был хороший и добрый человек.
Конечно, характер у Капитона вспыльчивый и гордый, но только не нужно его
раздражать, и добрая, умная жена будет с ним счастлива. Много бессонных
ночей провел в тайге Егор Иваныч, обдумывая будущее своей ненаглядной дочери
Аннушки, и ничего лучше не мог придумать.
Сама Аннушка как-то плохо понимала, что делается кругом нее. Все
случилось так быстро и так неожиданно. Когда девушка оставалась одна, ей
делалось страшно без всякой причины. Она боялась, сама не зная чего...
Просто страшно, и все тут. Ведь один раз выйти замуж, и назад ничего не
воротишь. Капитон ей нравился, и в то же время она боялась его. Впрочем, он
так редко бывал в скиту, так что и познакомиться поближе с ним было некогда.
Свадьба выходила по старинке, по родительскому наказу. Егор Иваныч замечал,
что Аннушка как будто невесела, и сам начинал хмуриться. Раз он даже
обратился к Агнии Ефимовне с просьбой:
- Вы ее разговорите, Аннушку... Конечно, девичье дело, всего боится, а
отцу и сказать ей не подходит. Вы уж ей объясните...
- Пустяки, все пройдет, - успокаивала старика Агния Ефимовна, улыбаясь
и глядя в глаза. - Сокол, а не жених...
Агния Ефимовна вообще приняла самое деятельное участие в готовившейся
свадьбе, я под ее руководством справлялось все богатое приданое. Егор Иваныч
развернулся и ничего не пожалел для милой дочки. О таком приданом в
Сосногорске еще и не слыхивали. Часть приданого готовилась в скиту, а другая
в городе. Всего по старинному счету выходило сундуков тридцать, и Аннушка
приходила в ужас, что все это она должна износить. Ведь нужно было прожить
лет сто для этого... Потом ей было просто совестно: все другие девушки
завидовали ей, а между тем она совсем не желала богатства. Кому это нужно?
Чтобы люди говорили и завидовали богатой невесте... Аннушке казалось, что
она делает что-то нехорошее и со временем должна будет дорого заплатить вот
за эту чужую зависть. Вообще, ей было невесело, и она относилась совершенно
хладнокровно к хлопотам Агнии Ефимовны.
Потом Аннушка все больше и больше начинала бояться Агнии Ефимовны,
особенно когда она так пристально смотрела на нее своими темными глазами,
смотрела и улыбалась. И чем ласковее была Агния Ефимовна, тем страшнее
делалось Аннушке. Девушка краснела, опускала глаза и не знала, куда ей
деваться.
- Счастливая ты, Аннушка, - певуче говорила Агния Ефимовна. - Все-то
тебе завидуют... Вон какого сокола получаешь в мужья. Чужие-то бабы глаза на
него проглядят...
Яков Трофимыч совсем не узнавал жены, которая сделалась вдруг ласковой,
точно сразу отмякла. С своей стороны, он теперь не травил ее Капитоном и
даже старался совсем не поминать про него. Раз Агния Ефимовна сама
приласкалась к нему, обняла и сказала:
- Покаяться, Яков Трофимыч?
- Покайся, Агнюша...
- Очень мне нравился Капитон-то... И чем больше ты меня ругал, тем
больше он мне нравился. Кажется, кожу сняла бы с себя да отдала ему...
- Ну, ну, говори, змея...
- А как он засватал Аннушку...
- Ну, ну?
- Как засватал, так и опостылел...
- Врешь!..
- Как перед богом... Ненавижу я его, Яков Трофимыч. Видеть не могу...
- Завидно?
- И не завидно, а просто ненавижу. Так обнесло меня тогда, совсем не
своя была, а теперь обдумалась... Я так полагаю, что обошел он меня.
Неспроста было дело...
- Неспроста, Агнюшка... Верное твое слово: неспроста. А ты бы с мужем
посоветовалась... рассказала все, как сейчас... Ведь не чужой муж-то.
- И рассказала бы все, как на духу, кабы не совестно за свою слабость.
А теперь я его терпеть ненавижу...
- Не врешь?
- А что мне врать: сама на себя клепать напрасно не буду.
Как ни крепился Яков Трофимыч, а поверил жене, во всем поверил. Велика
сила в этой женской слабости... Заговорила, уластила Агния Ефимовна слепого
мужа и сама поверила, что ненавидит Капитона. Да и, действительно,
ненавидела, как умеют ненавидеть одни женщины. Что он ей, мужней жене, - ни
к шубе рукав, как говорят старухи. Пусть порадуется с молодой женой, а она
сама по себе. Глухая злоба так и разбирала Агнию Ефимовну, и чем тяжелее ей
делалось, тем ласковее она улыбалась. Ей нравилось даже, что она такая
несчастная и что должна коротать век со слепым мужем. Нравилось ей готовить
приданое Аннушке, чужое счастье делало ее еще несчастнее. А, пусть радуются,
пусть любят друг друга, пусть веселятся... А она назло всем будет любить
свое слепое горе.
Свадьбу задержало только приданое. Егор Иваныч сильно торопил. Ему
сейчас после свадьбы нужно было уезжать в тайгу. В этой свадьбе как-то все
приняли участие. Густомесов подарил невесте целый сундук всякого добра,
расступился и Лаврентий Тарасыч: он отписал племяннику один из своих домов.
Одним словом, все помирились, и дело катилось вперед как по маслу. Свадьбу
сыграть решено было в громадном мелкозеровском доме. Пусть все видят, как
Лаврентий Тарасыч любит племянника.
Свадьба Капитона была сыграна на славу. Такой еще не видали в
Сосногорске. Гостей набралось сотен до двух. Лаврентий Тарасыч разошелся и,
похаживая по горницам, приговаривал:
- Пей, ешь, веселись в мою голову... Ничего не жаль для дражайшего
племянничка.
В числе почетных гостей первое место отведено было слепому Густомесову.
Долго его уговаривали выехать из скита и кое-как уломали. Да и не поехал бы
он, если бы не Агния Ефимовна, которая тоже уперлась и ни за что не хотела
ехать на свадьбу. Именно это и заставило Густомесова согласиться... Пусть
милая женушка казнится, как мил-сердечный друг с другой пойдет под венец. У
слепого всплыло желание показнить жену. Агния Ефимовна даже заплакала, когда
пришлось ехать из скита. Но в гостях она сразу очувствовалась, приняла
гордый вид, и все невольно ею любовались. Красива была Агния Ефимовна в
старинном парчовом сарафане и в расшитой жемчугами старинной "сороке". Сидит
с мужем, рядом с невестой, и так спокойно на всех поглядывает. Дрогнула
Агния Ефимовна только в момент, когда отправляла невесту к венцу.
- Будь счастлива, Аннушка, - шепнула она, целуя невесту.
Аннушка посмотрела на нее и удивилась: у Агнии Ефимовны глаза были
полны слез. Ей сделалось жаль несчастной женщины.
Венчали в старой раскольничьей моленной, куда Агния Ефимовна ездила
провожать невесту. С молодыми она вернулась спокойная и веселая, точно сняла
с души какую-то тяжесть. А дальше Агния Ефимовна и совсем развернулась.
Речистая была баба, схватчивая на словах, и сам Лаврентий Тарасыч похлопал
ее по плечу.
- Хороша бабочка, нечего сказать: в зубах слово не завязнет.
Разошлась Агния Ефимовна на чужом пиру, расшутилась и даже в пляс
пошла. Все любовались красавицей и только дивились, откуда у нее веселье
берется. Капитон смотрел на Агнию Ефимовну и хмурил брови, точно припоминал
какой дурной сон.
- Поцелуй жену... - приставала Агния Ефимовна к нему. - Анна Егоровна,
ну-ка, как ты любишь молодого мужа?
Эти приставания сильно смущали молодую, и она не знала, куда девать
глаза.
- Посмотрите, как любят мужей, - не унималась Агния Ефимовна и при всех
поцеловала своего слепца. - Вот как и еще вот так...
Все видели, как веселилась Агния Ефимовна, и никто не знал, что
делается у нее на душе.
Свадьба продолжалась целых две недели. Расходившийся Лаврентий Тарасыч
вечером запирал ворота на замок и никого не выпускал, а с утра начиналась та
же музыка. Все, что было богатого в Сосногорске и в ближайших городах,
беспросыпно кутило в мелкозеровских палатах целых две недели, позабыв счет
дням, позабыв всякие дела и домашние работы. Пьяные гости били посуду,
ломали мебель, рвали на себе платье и вообще безобразничали. Трудно сказать,
до чего дошло б это дикое веселье, если бы в одно прекрасное утро не нашли
одного гостя мертвым: бедняга "сгорел" от вина. Все разом кончилось, и всех
гостей вымело точно ветром, и даже сам Лаврентий Тарасыч сбежал на заводы,
оставив мертвое тело в своих палатах на произвол судьбы, то есть Егору
Иванычу, которому уже от себя пришлось считаться с исправником, заседателем,
полицмейстером и разной чиновной мелочью.
