Драма
Людмила УЛИЦКАЯ - СОНЕЧКА
Скачать Людмила УЛИЦКАЯ - СОНЕЧКА
Был он женолюбом и потребителем, многую пищу получал от этого
неиссякающего источника, но бдительно оберегался от зависимости, боялся
сам превратиться в пищу той женской стихии, которая столь парадоксально
щедра к берущим от нее и истребительно-жестока к дающим.
А безмятежная душа Сонечки, закутанная в кокон из тысяч прочитанных
томов, забаюканная дымчатым рокотом греческих мифов,
гипнотически-резкими звуками флейты средневековья, туманной ветреной
тоской Ибсена, подробнейшей тягомотиной Бальзака, астральной музыкой
Дайте, сиреническим пением острых голосов Рильке и Новалиса, обольщенная
нравоучительным, направленным в сердце самого неба отчаяньем великих
русских, - безмятежная душа Сонечки не узнавала своей великой минуты, и
мысли ее были заняты только тем, не совершает ли она рискованного шага,
отдавая на руки читателю книги, которые имеет право отпускать лишь в
читальный зал...
- Адрес, - кротко попросила Сонечка.
- Я, видите ли, прикомандирован. Я живу в заводоуправлении, -
объяснил странный читатель.
- Ну паспорт дайте, прописку, - попросила Сонечка.
Он порылся в каком-то глубоком кармане и вынул мятую справку. Она
долго смотрела сквозь очки, потом покачала головой.
- Нет, не могу. Вы же областной...
Кибела показала ему красный язык. Все пропало, показалось ему. Он
сунул справку в глубину кармана.
- Мы сделаем так: я возьму на свой формуляр, а вы перед отъездом
принесете мне книги, - извиняющимся голосом сказала Сонечка.
И он понял, что все в порядке.
- Я только прошу вас, очень аккуратно, - ласково попросила она и
завернула в лохматящуюся газету три малоформатных томика.
Он сухо поблагодарил ее и вышел.
Пока Роберт Викторович с отвращением размышлял о технологии
знакомства и тяготах ухаживания, Сонечка неспешно закончила свой долгий
рабочий день и собиралась домой. Она уже нимало не беспокоилась о
возврате трех ценных книг, которые беспечно выдала незнакомцу. Все мысли
ее были о дороге домой через холодный и темный город. * * *
Те особые, женские глаза, которые, подобно мистическому третьему
глазу, открываются у девочек чрезвычайно рано, не то что были у Сони
вовсе закрыты - скорее они были зажмурены.
В ранней юности, по четырнадцатому году, словно повинуясь древней
программе рода, тысячелетиями выдававшего замуж девиц в этом нежном
возрасте, она влюбилась в своего одноклассника, миловидного
курносенького Витьку Старостина. Влюбленность эта выражалась
исключительно в нестерпимом желании на него смотреть, и ее ищущий взгляд
вскоре был отмечен не только обладателем кукольной мордочки, но и всеми
остальными одноклассниками, обнаружившими этот интересный аттракцион
раньше, чем Соня отдала себе в этом отчет.
Она старалась с собой справиться и все пыталась найти иной объект для
глаза - прямоугольник доски ли, тетради, пыльного окна, - но взгляд с
упорством компасной стрелки сам собой возвращался к русому затылку, все
искал встречи с этим голубым, холодным, притягательным... Уже и
сострадательная подруга Зоя шепнула ей, чтобы она так не таращилась. Но
Сонечка с этим ничего не могла поделать. Глаз жадно требовал русоголовой
пищи.
Кончилось все это самым ужасным и незабываемым образом. Брутальный
Онегин, изнемогший под тяжестью влюбленного взора, назначил своей
молчаливой поклоннице свидание в боковой аллее скверика и не больно, но
убийственно оскорбительно шлепнул ее два раза под одобрительный гогот
четырех засевших в кустах одноклассников, которых можно было бы порицать
за душевную грубость, если бы все эти юные соглядатаи поголовно не
погибли в первую же зиму грядущей воины.
Воспитательный урок тринадцатилетнего рыцаря был между тем настолько
убедительным, что девочка заболела. Пролежала две недели в сильном жару.
Очевидно, огонь влюбленности покидал ее таким классическим способом.
Когда же, поправившись, она пришла в школу в ожидании нового унижения,
трагико-мическое ее приключение было совершенно заслонено самоубийством
школьной красавицы Нины Борисовой, повесившейся в классе после окончания
вечерней смены.
Что же касается жестокосердного героя Витьки Старостина, он, к
Сониному счастью, тем временем переехал с родителями в другой город, и
Сонечка осталась при горьком сознании полной и окончательной
исчерпанности женской биографии, что на всю жизнь освободило ее от
старания нравиться, увлекать и очаровывать. Она не испытывала к своим
удачливым сверстницам ни разрушительной зависти, ни изнуряющего душу
раздражения и вернулась к своей рьяной и опьяняющей страсти - к чтению.
...Роберт Викторович пришел через два дня, когда Сонечка уже не
работала на выдаче. Он вызвал ее. Она поднялась из подвала, в три приема
вырастая из темной дыры, близоруко и долго узнавала его, потом закивала
как хорошему знакомому.
- Сядьте, пожалуйста, - придвинул он стул.
В маленьком читальном зале сидели несколько тепло одетых посетителей.
Было холодно - едва топили.
Сонечка присела на край стула. Расползающийся матерчатый треух лежал
на краю стола рядом со свертком, который мужчина неторопливо и очень
тщательно распаковывал.
- Давеча я забыл у вас спросить, - своим светящимся голосом
проговорил он, а Сонечка улыбнулась хорошему слову "давеча", которое
давно ушло из общепринятого обихода в просторечье, - забыл я спросить
ваше имя. Простите?
- Соня, - коротко ответила она, все поглядывая, как он разворачивает
сверток.
- Сонечка... Хорошо, - как бы согласился он.
Наконец обертка отшелушилась, и Соня увидела женский портрет,
написанный на рыхлой грубоволокнистой бумаге нежной коричневой краской,
сепией. Портрет был чудесный, и женское лицо было благородным, тонким,
нездешнего времени. Ее, Сонечкино лицо. Она вдохнула в себя немного
воздуху - и запахло холодным морем.
- Это мой свадебный подарок, - сказал он. - Я, собственно, пришел,
чтобы сделать вам предложение. - И он выжидательно посмотрел на нее.И
тут Сонечка впервые разглядела его: прямые брови, нос с тонкой
хребтиной, сухой рот с выровненными губами, глубокие вертикальные
морщины вдоль щек и блеклые глаза, умные и угрюмые...
