Шмуэль Агнон. - Эдо и Эйнам

     Итак, я  оделся  и  вернулся  к Гамзо и сказал ему:  за своими деньгами
пришли?  Обратил  он ко мне свое  грустное лицо и смущенные  глаза и  сказал
сдавленным голосом: разрешите войти. Завел я его в дом и усадил в кресло. Он
осмотрелся,  повременил и наконец пробормотал: моя  жена. И  снова  выждал и
продолжил:  пришел я  домой, и  жены  не  застал.  Сказал я ему:  что  же вы
собираетесь  сделать? Ответил  он:  простите, что свалился  вам как снег  на
голову.  Представьте себе - возвращаюсь  я  домой  после  вечерней  молитвы,
захожу, чтобы уложить жену на ночь  почивать, и вижу - пуста кровать. Выхожу
я  ее искать, иду  к югу(11) и перехожу  к северу,  кружусь, кружусь на пути
своем и  возвращаюсь на круги своя.  И вдруг я очутился в этой долине, а я и
не знаю,  что привело меня сюда. Увидел я дом, и сердце подсказало мне войти
сюда. Хоть и понимаю я, что нет смысла заходить,  но все же вошел я. Хорошо,
что  я вас  встретил. С  вашего разрешения я  малость посижу, а потом  пойду
себе.
     Сказал  я  ему: простите, господин Гамзо, но я слыхал, что ваша жена не
встает с постели. Сказал Гамзо: не встает с постели. Сказал я ему: как же вы
говорите,  что нашли ее постель пустой. Если она не встает с постели, как же
она встала с постели и как ушла? Прошептал он: лунная болезнь у нее.
     Долго сидел я, не говоря ни слова. Потом повторил я его слова и спросил
его шепотом: лунная болезнь у нее? Ответил мне Гамзо:  лунная болезнь у нее.
Посмотрел я на него, как будто слова я услышал, а что они значат - не понял.
Почувствовал он и сказал мне:  лунными ночами встает моя  жена с одра и идет
туда, куда ее  ведет луна.  Не  удержался я  и  упрекнул  его: что же  вы не
запираете двери? Лукаво улыбнулся Гамзо и сказал: я запираю двери. Сказал я:
если дверь заперта, как же она выходит? Сказал Гамзо: хотя бы  запер я дверь
на семь замков и засовов, и каждый замок запер семью ключами, и ключи бросил
по одному в каждое  из  семи морей Страны  Израиля,  нашла бы  их моя  жена,
отперла  бы дверь и ушла.  Долго  сидел я молча, и он  сидел молча. Потом  я
снова спросил его: с каких пор вам это известно, в смысле, что у нее  лунная
болезнь? Он сжал лоб ладонями, упер большие пальцы в виски и сказал: с каких
пор мне известно,  что  у  нее лунная болезнь? Со дня нашего знакомства  мне
известно, что у нее лунная болезнь. Снова замолчал я, но ненадолго. И сказал
я ему: и все  же это вам не помешало жениться  на ней? Снял он шляпу, достал
маленькую ермолку(12) и нахлобучил на голову, помедлил малость и сказал: что
вы спросили? Сказал я ему. Он  улыбнулся и сказал:  и все же это не помешало
мне на ней  жениться.  Напротив,  когда я впервые увидел ее, стояла  она  на
вершине скалы  с гору высотой,  куда смертному не подняться, и луна  озаряла
ее, и она пела "ядл-ядл-ядл(13), ва-па-ма", сказал я  себе, что если  это не
один из архенгелов Божиих, то Зодия(14) она, самое Дева. Пошел я к ее отцу и
сказал: прошу руки твоей дочери. Сказал

     (11) Иду к югу - Гамзо неточно цитирует Екклезиаст 1:6.
     (12) Ермолку - у евреев не принято сидеть с непокрытой головой.
     (13)   ядл-ядл  -  Хаим  Брендвайн  нашел  в  сборнике  "Песни   евреев
Курдистана" Ривлина  эту классическую  любовную песню  (далал), и  слова  ее
значат "о любимый, дорогой, сердце мое, я понимаю сердцем". Можно услышать в
ней переливы и трели горцев, а можно (как Тухнер) увидеть первые буквы стиха
(4:16) из Песни  Песней: "Пусть  войдет  мой  милый в свой  сад и  поест его
сочных  плодов" (пер. И. Дьяконова). Но есть и еще простое объяснение: "яда"
- семитский корень, соответствующий  русскому улюлюканью, той разноголосице,
которую поют на Востоке в минуты скорби или радости.
     (14) Зодия - созвездие, знак Зодиака.
     он мне: сыне, ты знаешь, что с Гемулой(15), и просишь ее руки. Сказал я
ему: Милосердный смилостивится над нами. Воздел он лицо к небу и обратился к
Господу: Владыка Мироздания, коли этот человек, пришедший издалека, сжалился
над нами Ты, что так близок нам, и подавно пожалеешь нас. Назавтра он позвал
меня  и  сказал: пошли со мной.  Пошел я с ним,  пока не пришли мы к высокой
горе,  что высилась выше воинства высоких  гор, вздымающихся до самых небес.
Поднялся я с ним на гору, прыгая  с  утеса на утес, пока не остановился он у
отвесной скалы. Огляделся он,  убедился, что нас никто не  видит, разрыл  он
землю под скалой и поднял один  камень. Раскрылась пещера, и он вошел в нее.
Вышел  он с  глиняным кувшином в  руке  и сказал:  пошли обратно.  По дороге
открыл  он  кувшин и показал мне пучок  сухих листов, диковиннее которых я в
жизни не  видел, а  на  них диковинные  письмена незнакомого мне диковинного
письма. И колер письмен, то есть цвет чернил, которыми написаны письмена, не
от  известных  нам красок.  С первого  взгляда  показалось мне,  что  смешал
переписчик  золото,  лазурь и киноварь с  основными цветами радуги и выписал
буквицы.  Прямо перед  моими очами  изменились краски и превратились  в цвет
водорослей  из морских пучин,  вроде  тех,  что  сушил доктор Рахниц(16)  на
яффском берегу. А еще казались они  серебряной  паутиной, как на  лике луны.
Посмотрел я на листы,  и посмотрел на  письмена, и посмотрел на отца Гемулы.
Казалось,  в этот  миг перенесся отец  Гемулы  из  нашего  мира в мир  иной.
Поначалу счел  я  это плодом  своего воображения, но вскоре  понял,  что явь
явная. Спросите меня, что это  значит, - не смогу объяснить, хоть самому мне
все совершенно ясно. Вот  я и сам  себе дивлюсь,  что я такое говорю. Неужто
слов мне не  хватает, и все  же ясно мне это  той ясностью,  что сорок тысяч
слов объяснить не могут. В тот миг онемел мой язык, и сил спросить не стало.
И не  письмена, и не листья тому  виной,  но  преображение отца Гемулы  тому
виной.  А  письмена  утратили  краски,   что  я  видел   раньше,  и   совсем
переменились, и я не знаю, как выцвели письмена и когда переменились.  Стоял
я и дивился  увиденному,  а  отец  Гемулы сложил  листы обратно  в  кувшин и
объяснил мне простыми словами. Так  он  сказал мне: земные растения  они, но
могут  влиять на горние сферы.  Через год, в  ночь перед свадьбой, он сказал
мне:  помнишь  листы,  что  я  тебе показывал в  горах? Знаешь, что  это?  -
пригнулся он  и  зашептал  мне на ухо: -  Есть  в них  чары, не  знаю, какие
именно, но  на  лунную  сферу они влияют и на самое луну. Вот даю я тебе эти
листы, и пока  они  у тебя,  сможешь  ты  направлять  стопы Гемулы, чтобы не
сбилась с пути. По сей день  не  вынимал  я их  из тайника, и вот почему  не
вынимал: пока Гемула отделена  и покойна и укутана в пелену Целостности, нет
в них нужды, но сейчас настанет для нее  время любить и  слиться  с мужем  и
впитать с его силой его ток и иное бытие. Когда наступят лунные ночи, возьми
эти листы и положи  их  на подоконник  против дверей, накрой, чтобы  люди не
видали, и  я  тебе порукой: коль выйдет Гемула из  дому, вернется она к тебе
прежде, чем возвратится луна в свои чертоги.
     Сказал я Гамзо: этой ночью вы  позабыли  выполнить наказ тестя?  Сказал
Гамзо: не позабыл. Сказал я:  тогда почему же произошло  то,  что произошло?
Простер Гамзо пустые ладони и сказал самому себе: утратил ты чары, Гавриэль.
Спросил  я: утратили листы чародейскую силу?  Сказал он: они  не утратили, я
утратил их. Сказал я: жена порвала листы? Сказал он: жена не  порвала их, от
моих  рук сгинули.  Продал я  их, по ошибке продал. Был  тут  ученый  съезд,
собрались  и съехались  ученые со всего света  в Иерусалим. Пришли и ко  мне
купить рукописи и книги.  Роются они в книгах, один заглядывает в книги, что
я отложил, другой перебирает книги, что купил его знакомец, и так закатались
мои листы в  кипу рукописей,  и  я их продал,  и не вспомню, кому продал. Не
вспомню,  хоть должен был бы помнить:  не  найдешь  рукописи, что я  продал,
чтобы  я не помнил, кому продал. И выручку, мою виру(17), двенадцать фунтов,
я вручил вам, чтобы поместить Гемулу в лечебницу для неисцелимых.
     Обхватил Гамзо  лоб, сжал  виски, протянул перст и погладил свой кривой
глаз. Гамзо крив на один глаз, и когда он не в силах справиться с чувствами,
трет он свой кривой глаз, пока не покраснеет, как сырое мясо. Затем вытер он
палец и посмотрел на меня, как будто ждал моего ответа. Подумал я: что я ему
скажу? Ничего не скажу. Сидел я перед ним и молчал. Тогда  сказал он: иногда
кажется  мне,  что  Гемула  знает купившего  листы.  Это  тот  иерусалимский
мудрец(18),  что бывал  на родине Гемулы, пока я  ездил в  Вену. И тому  две
улики. Первая  - что весь  день она распевала  "ядл-ядл-ядл", впервые  с тех
пор, как приехала сюда, вторая - что снова заговорила на своем родном языке,
впервые с тех пор, как рассталась  с  отцом. Верно, купивший листы  причиной
тому: увидела она его и вспомнила то  время, когда жила она у себя на родине
и тот человек приезжал к ним.

     (15)  Гемула  - это  имя может  означать  как  "вознаграждение",  так и
"расплату".  Но  есть  и  еще  одно вероятное  здесь значение -  "соломенная
вдова",  "покинувшая  мужа" или "покинутая мужем", на  иврите - "агуна" (или
"эгуна", но с "материальным" "г" вместо "духовного" "э"). Агуна - постоянная
тема у Агнона, даже взявшего себе псевдоним по этому слову. Так и получается
- Гемула  - вознаграждение, Гемула - наказание,  Гемула не  живет  с  мужем,
уходит от  него. Но  возможны и  другие  толкования семитского корня  ГМЛ  -
"созревшая", "отвергнутая", "отлученная от груди" и т.д.
     (16) Рахниц - герой рассказа Агнона "Клятва верности".
     (17) Вира - штраф, деньги, которые платят во искупление провинности.
     (18) Мудрец - так восточные евреи зовут своих духовных пастырей.
     Только  приезжал он к  ним в одежде иерусалимского мудреца, ибо  всякий
приезжающий в те места выдает себя за иерусалимского мудреца, чтобы святость
города защитила от иноверцев.
     Вновь потер Гамзо свой кривой глаз,  а тот ухмылялся сквозь пальцы, как
бы издеваясь  над ним и призывая и меня посмеяться над  человеком, продавшим
спасенье свое и своей  жены. Я не посмеялся над ним,  напротив, пожалел его.
Вдруг пришло мне в голову, что это доктор Гинат присвоил чудесный  талисман.
Ведь говорил  мне Грайфенбах, что есть у  Гината собрание амулетов и двойные
экземпляры тот  ему отдал. Спросил я Гамзо:  на чем  писан  этот  оберег? На
бумаге или на пергаменте?  Ответил мне  Гамзо и сказал: не  на бумаге, не на
пергаменте и не на коже, как я уже сказал, на листьях писан оберег.
     Прикинул я время  в уме и решил, что не мог Гинат купить талисман. Ведь
когда   был  съезд  ученых,   -  уже  после   десятилетнего  юбилея  свадьбы
Грайфенбахов,  да  хоть бы  и до юбилея был, нельзя себе представить,  чтобы
европейский ученый доктор Гинат переоделся в одежды иерусалимского мудреца и
принят за такового был.
     Гамзо много учился, и много постиг,  и внимал речам  многих мудрецов, и
полмира  исколесил. Не  найдешь  еврейского поселения,  где не  бывал Гамзо.
Отовсюду привозил он рукописи  и редкие издания, а еще  привозил он  сказы о
волшебствах и обычаях, и притчи мудрецов, и крылатые слова, и байки путников
и о каждом  событии мог рассказать так, чтобы вспомнить похожие события, как
будто  происходят новые события  лишь  для того,  чтобы напомнить былые. Или
заговорит  о том, что  другие  говорят, и  заговорит  всех.  Так и сейчас  -
отвлекся он от беды с чарами и заговорил о силе чар.
     Сидел себе Гамзо, сворачивал  маленькие самокрутки и рассказывал о силе
чар,  что исцеляют пуще снадобий.  Ведь  на снадобья,  упомянутые  в  старых
книгах,  положиться  нельзя,  затем  что  изменилась  людская  натура, а как
изменился ток тел, изменились и  снадобья. Но чары не меняются и хранят свою
прежнюю суть, потому что они  связаны с зодиями. А зодии  стоят поныне как в
день,  когда  были  они подвешены  к небесной  тверди, и влияют  они  на все
создания,  а пуще  всего на человека.  Под какой  звездой  родится  человек,
такова его натура и  его судьбина. И так сказано в  Талмуде: "все зависит от
удачи  с небес",  сиречь от звезд.  И  еще  говорят:  "повезет  - поумнеешь,
повезет - разбогатеешь" - и тут имеют в виду счастливое расположение  звезд.
И хвори людские зависят от звезд. Дал Всевышний силу звездам влиять на юдоль
к добру и к худу. И  сама земля меняется сообразно  зодиям, как толковал Ибн
Эзра  книгу Исхода: зависят  места  земные от  звезды, что  стоит над  ними.
Сказано  там: "исчислителям звезд сие  понятно". Но нет у зодий своей воли и
силы, но их воля и сила от Творца их и Создателя. А он занимает  их суетными
делами, как занимали в свое время первосвященников во Храме в ночь на Судный
День,  чтобы  не заснули(19). А зачем Ему,  Пресвятому, понадобились звезды?
Сказано:  "все  сделал(20)  Господь  Себе  во  славу",  -  а  это  намек  на
славословие и хвалебные гимны, как  в стихе "Славьте Господа и восхваляйте",
то есть  создал их  Господь,  чтобы восхваляли Его.  И царь  Давид  говорит:
"Небеса проповедуют(21)  славу Божию,  и о  делах рук Его  вещает твердь". И
все, что сотворил  Господь,  лишь во имя народа Израиля сотворил, чтобы знал
Израиль, как  славить  Господа и как возносить  Ему хвалу,  и  так  сбудется
реченное пророком Исаией: "Народ, созданный для Меня(22), да возвестит славу
Мою".  И  зодии  подобны  ангелам  - половина  мужеского  пола,  половина  -
женского, на небе, как в юдоли, мужчины и женщины, ибо "небо" в пересчете на
цифирь равно  словам "мужчина и  женщина". А поэтому  они  стремятся  друг к
другу на небесах, как и в юдоли, как мужчины и женщины,  что  тянутся друг к
другу  в соответствии со своими звездами. На  что же полагались  сыны колена
Вениаминова,  похищая  в  виноградниках  дщерей  Шило(23)?  Не  следовало им
бояться,  что не предназначены  им дщери Шило судьбой? Дело в том, что знали
они:  суждено Храму быть построену  на их  высотах, а в нем доля  всех колен
Израиля.  И цвета Вениамина - в них слились цвета  всех  колен. А  потому не
сомневались они, что похищенные ими жены предназначены им были судьбой.