Драма
Леонид Андреев. - Красный смех
Скачать Леонид Андреев. - Красный смех
ОТРЫВОК ПЯТНАДЦАТЫЙ
...этот нелепый и страшный сон. Точно с мозга моего сняли
костяную покрышку, и, беззащитный, обнаженный, он покорно и
жадно впитывает в себя все ужасы этих кровавых и безумных дней.
Я лежу, сжавшись в комок, и весь помещаюсь на двух аршинах
пространства, а мысль моя обнимает мир. Глазами всех людей я
смотрю и ушами их слушаю; я умираю с убитыми; с теми, кто ранен
и забыт, я тоскую и плачу, и когда из чьего-нибудь тела бежит
кровь, я чувствую боль ран и страдаю. И то, чего не было и что
далеко, я вижу так же ясно, как то, что было и что близко, и
нет предела страданиям обнаженного мозга.
Эти дети, эти маленькие, еще невинные дети. Я видел их на
улице, когда они играли в войну и бегали друг за другом, и
кто-то уж плакал тоненьким детским голосом -- и что-то дрогнуло
во мне от ужаса и отвращения. И я ушел домой, и ночь настала,--
и в огненных грезах, похожих на пожар среди ночи, эти маленькие
еще невинные дети превратились в полчище детей-убийц.
Что-то зловещее горело широким и красным огнем, и в дыму
копошились чудовищные уродцы-дети с головами взрослых убийц.
Они прыгали легко и подвижно, как играющие козлята, и дышали
тяжело, словно больные. Их рты походили на пасти жаб или
лягушек и раскрывались судорожно и широко; за прозрачною кожей
их голых тел угрюмо бежала красная кровь -- и они убивали друг
друга, играя. Они были страшнее всего, что я видел, потому что
они были маленькие и могли проникнуть всюду.
Я смотрел из окна, и один маленький увидел меня, улыбнулся
и взглядом попросился ко мне. -- Я хочу к тебе,-- сказал он. --
Ты убьешь меня.
-- Я хочу к тебе,-- сказал он и побледнел внезапно и
страшно, и начал царапаться вверх по белой стене, как крыса,
совсем как голодная крыса. Он обрывался и пищал, и так быстро
мелькал по стене, что я не мог уследить за его порывистыми,
внезапными движениями.
"Он может пролезть под дверью",-- с ужасом подумал я, и,
точно отгадав мою мысль, он стал узенький и длинный и быстро,
виляя кончиком хвоста, вполз в темную щель под дверью парадного
хода. Но я успел спрятаться под одеяло и слышал, как он,
маленький, ищет меня по темным комнатам, осторожно ступая
крохотными босыми ногами. Очень
медленно, останавливаясь, он приближался к моей комнате и
вошел; и долго я ничего не слыхал, ни движения, ни шороха, как
будто возле моей постели не было никого. И вот под чьей-то
маленькой рукой начал приподниматься край одеяла, и холодный
воздух комнаты коснулся лица моего и груди. Я держал одеяло
крепко, но оно упорно отставало со всех сторон; и вот ногам
моим сразу стало так холодно, как будто они окунулись в воду.
Теперь они лежали беззащитными в холодной темноте комнаты, и он
смотрел на них.
На дворе, за стенами дома, залаяла собака и смолкла, и я
слышал, как забренчала она цепью, убираясь в конуру. А он
смотрел на мои голые ноги и молчал; но я знал, что он здесь,
знал по тому нестерпимому ужасу, который, как смерть, оковывал
меня каменной, могильной неподвижностью. Если бы я мог
крикнуть, я разбудил бы город, весь мир разбудил бы я; но голос
умер во мне, и, не шевелясь, покорно я ощущал движение по моему
телу маленьких холодных рук, подбиравшихся к горлу.
-- Я не могу! -- простонал я, задыхаясь, и проснулся на
одно мгновение, и увидел зоркую темноту ночи, таинственную и
живую, и снова, кажется, заснул...
-- Успокойся! -- сказал мне брат, присаживаясь на кровать,
и кровать скрипнула: так был он тяжел, мертвый.-- Успокойся, ты
видишь это во сне. Это тебе показалось, что тебя душат, а ты
крепко спишь в темных комнатах, где нет никого, а я сижу в моем
кабинете и пишу. Никто из вас не понял, о чем я пишу, и вы
осмеяли меня, как безумца, но теперь я скажу тебе правду. Я
пишу о красном смехе. Ты видишь его?
Что-то огромное, красное, кровавое стояло надо мною и
беззубо смеялось.
-- Это красный смех. Когда земля сходит с ума, она начинает
так смеяться. Ты ведь знаешь, земля сошла с ума. На ней нет ни
цветов, ни песен, она стала круглая, гладкая и красная, как
голова, с которой содрали кожу. Ты видишь ее?
-- Да, вижу. Она смеется.
-- Посмотри, что делается у нее с мозгом. Он красный, как
кровавая каша, и запутался. -- Она кричит.
-- Ей больно. У нее нет ни цветов, ни песен. Теперь давай я
лягу на тебя. -- Мне тяжело, мне страшно. -- Мы мертвые,
ложимся на живых. Тепло тебе?
-- Тепло. -- Хорошо тебе? -- Я умираю. -- Проснись и
крикни. Проснись и крикни. Я ухожу...
