Боевики
Юрий Кондратьев. - Чужие среди своих...
Скачать Юрий Кондратьев. - Чужие среди своих...
В другой раз, где-то возле Назрани, когда я сидел на нижней полке и
болтал с соседями, вдруг раздался очень сильный хлопок и на меня обрушилась
масса стеклянных крошек. Сработал инстинкт - успел закрыть лицо руками.
Конечно, надо благодарить тех, кто догадался делать вагонные стекла особой
конструкции, что разлетелось оно мелким крошевом, а не обычными кусками.
Только несколько царапин на внешней стороне кистей рук. Зато к выступлению
дедом Морозом или Снегурочкой наверняка был готов, сверкал - что твоя
новогодняя елка, как раз сидел с подветренной стороны. Чтобы вытрясти из
себя все эти красивые "блестки", пришлось раздеваться догола, выгнав соседку
из купе. Мужчины остались, помогали мне одежду вытряхивать. Пока они трясли
мои шмотки, я поневоле исполнял танец маленького эскимоса, благо кто-то
догадался на меня одеяло накинуть. Ведь из отсутствующего окна дул отнюдь не
летний ветерок, чай декабрь уже был. Ну а потом пришлось нам выдумывать, чем
этот проем закрыть. При отсутствии гвоздей и молотка, какими-то подручными
железяками, включая женские шпильки (соседка, благо, тоже свою лепту
внесла), кое-как и кое-чем прибили одеяло к деревянной раме. Сифонило всю
ночь здорово, утром весь угол моей полки инеем был покрыт, но проводница нам
одеял кучу выдала, из своих запасов, спасибо ей. А когда выметали это
стеклянное крошево, среди него нашли две картечины. Тут уже ясно стало,
отчего два стекла вдрызг. Ведь от простого камня только одно стекло бы и
разлетелось, второе бы уберегло нас от холода. Впрочем, тут уже целиком наша
вина. Заболтались, забыли железное правило, что с наступлением сумерек окно
нужно плотно зашторивать, недаром проводники об этом предупреждали, даже в
мирное застойное время. Вот у какого-то запоздалого прохожего и не выдержали
нервы, когда в проносящемся мимо него поезде освещенное окошко увидел. И
лупанул он из ружья картечью, сделал нам замечание...
Но, кажется, самой трудной оказалось одна из предпоследних поездок.
Возвращался из Грозного и опять не повезло, снова купе. Но мало этого, моими
соседями оказались три молодых, лет по 20-25 - чеченца. Моя полка была
нижняя, но они расположились по-хозяйски возле столика, не обращая на меня
внимания. Я забился в угол возле двери, уже поняв, что в нем мне придется
провести весь рейс. Выложив на стол пищу и бутылки коньяка, они начали
"гудеть". То, что наступила ночь, им абсолютно не мешало. Накачавшись до
определенной степени, они соизволили заметить меня и понеслись пьяные
бредни.
- Эй, Иван, садись жрать, нам все равно все не съесть, придется
выкидывать. А то будешь потом говорить, что чечены жадные...
Пришлось мне собирать все моральные силы и максимально вежливо
отказываться, упирая на то, что перед дорогой очень хорошо кушал. Тогда они
вытащили карты и стали звать в игру, говоря, что им как раз четвертого не
хватает. Опять пришлось отказываться, мол не умею. Но тут пришли к ним
какие-то их дружки и они отвлеклись от меня. Дружки, правда, заметили меня
сразу и спросили у них удивленно, почему они не выкинули отсюда эту русскую
свинью. Уж не знаю, что у них в пьяном мозгу сидело, но они сказали, что
законы гостеприимства надо блюсти, пусть сидит, он не мешает. И на том
спасибо!
В этот рейс я взял семейную реликвию жены, которая передавалась у них
из поколения в поколение, офицерский кортик, принадлежавший их предку,
морскому офицеру. Поняв, что он мне может надобиться, когда увидел своих
соседей, выйдя в туалет я постарался его расположить так, чтобы смог им
легко воспользоваться. Не скажу, что он удобен был, уж очень длинный, на
всякие части тела давил, но выдернуть его сразу можно было.
В общем, в этом рейсе спать по-нормальному мне совсем не пришлось.
Кушать тоже. Только иногда выходил покурить. Заснуть я боялся, ведь
разговоры у них на смешанном русско-чеченском велись и уж совсем не
дружеские. Как всегда про собак неверных, что наконец-то их время настало за
все расплатиться, все обиды русским припомнить. И нет-нет, а падал в мою
сторону вгляд ненавидящий. И, видимо, чтобы уязвить меня посильнее, все эти
угрозы и обещания неверных собак на кусочки порезать, они именно по-русски
говорили. Собственно, и по-чеченски я понимаю неплохо, но там тоже одни
угрозы сыпались и обещания, что всю Россию на колени поставят.
Этот рейс вообще какой-то особенный был. Частенько слышались выстрелы,
как одиночные из пистолетов, так и автоматные. Может, какая-то их банда
решила в Москву съездить? Ребятишки явно развлекались, в окна пуляли. В
нашем купе одна пьяная бригада сменяла другую, игра в карты и пьянка не
прекращались. Дверь тоже ни разу не закрывалась, кого стесняться-то джигитам
на своей земле? Но это и к лучшему, а то из-за дыма наверняка можно было бы
задохнуться. Мне зверски хотелось спать, порой сознание или слух
отключались, но иногда щипая себя, все же удавалось как-то держаться, даже
не знаю как. Перед вокзалом Ростова купе наконец-то очистилось от гостей, и
мои соседи стали принимать какой-то полутрезвый вид. И разговаривать
пытались со мной уже почти дружески. Впрочем, разговаривать я уже не мог -
не соображал, сутки в таком бреду, только что-то спонтанно поддакивал.
Обыска почему-то совсем не было грохоча сапогами по коридору промчались
спецназовцы, кого-то вытащили из какого-то вагона, несколько коротких воплей
и обычная вокзальная шумиха. Когда отъехали от Ростова, соседи сказали, что
они уходят в ресторан, и я наконец-то позволил себе уснуть, правда, так же
сидя. Но, чтобы не проспать их возвращения, я поставил локоть так, чтобы
открывающаяся дверь меня по нему зацепила.
