Драма
Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
Скачать Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
Не раз и не два видел я, как старухи, женщины и даже девчонки
подбирали это дорожное, ничейное сенцо, всегда еще думал: кому оно?
Спросить их самих - не хватало любопытства, а теперь вот и мне
потребовалось сено.
Собирать клочья надо было с толком, в какую-нибудь сумку, а я
приспособил собственный портфель. Гнал домой, выкладывал учебники и
тетрадки и шел по городу, бдительно осматривая дорогу.
Удивительное дело! Как только начинаешь заниматься всерьез чем-нибудь
даже очень простым, выясняется много такого, чего ты вовсе и не
предполагал. Например, уже дня через три я понял, что город делится на
участки - да, да! По улицам, которые ближе к реке, бродила бровастая
девчонка в пуховой шапке, которая кончалась длинными, до пояса, ушами с
розовыми коло-бочками. Щеки у девчонки горели цветом пуховых помпошек, а
черные глаза под черными бровями при моем появлении настораживались. В
левой руке она держала небольшой полотняный мешок, а в правой веник.
Веником черноглазая подметала дорогу, сгребала в кучку все травинки и
бережно укладывала в мешок.
Сперва, заметив девчонку, я повернул проста так, не желая ей мешать, а
на третий раз понял: да это же ее участок!
На улицах, дальних от реки, хозяйничала старуха в фетровом малиновом
капоре, из-под которого виднелся белый платок. Старуха, видать, была
побогаче, ходила без веника, наклонялась только за клочьями, и та девчонка
с берега могла бы тут немало намести.
Так что у реки была девчонка, возле поля - старуха, на горах, которые
окружали наш овраг, еще две старухи, и я, оказалось, действовал в
окружении. Хорошего тут мало, и я решил перейти в наступление, прорвать
кольцо. Нелегко прорывать окружение, когда вокруг враги. А когда не враги?
Не друзья, но ведь и не враги...
Я начал атаку с девчонки, все-таки легче. Пошел в ее сторону.
Наверное, она тоже сметала сено после уроков - еще издалека увидел пуховую,
круглую, как шарик, голову.
Заметив меня, девчонка выпрямилась, глаза ее вновь насторожились. Мне,
конечно, следовало подумать, как прорывать окружение, подумать с толком, а
не лезть нахрапом на чужую территорию. Но стратегия в моем шарабане
позабыла про тактику и на кончике языка у меня болталась одна-единственная
заготовленная фраза, которую я должен сказать, если девчонка начнет
задираться. Фраза была такая: "А чо, твоя, что ли, улица?"
Круглоголовая и черноглазая стояла, выпрямившись, напротив меня - в
одной руке мешочек, в другой веник, - глядела настороженно, и мне пришлось
обойти ее, потому что стояла она прямо посреди дороги. Когда я ее обошел и,
таким образом, прорвал окружение, она сказала с неожиданной заботой в
голосе:
- Да там пусто, я все вымела!
Вот она, победа тактики. Прорываться, конечно, можно, только надо
точно знать - зачем? Я споткнулся и засопел, не зная, что делать, чувствуя
себя последним болваном. А девчонка спросила, улыбаясь:
- У тебя кто?
Я не понял, и она уточнила:
- У нас кролики, а у тебя кто?
- Лошадь, - пробормотал я в смущении.
- Не может быть! - ахнула девчонка. - Ты не шутишь?
- Какие тут шутки!
Я развернулся к своей территории, а девчонка воскликнула мне в спину,
искренне пожалев:
- Бедный! Сколько же ей сена надо!
Я поежился. Она подумала, что лошадь в самой деле моя и весь корм для
Машки я собираю на улицах. Действительно, можно пожалеть.
В общем, прорыв окружения пользы не принес, и я решил заняться
разбоем.
Надо признаться, это был шаг отчаяния. Энциклопедический источник
иссякал, я приступил к самому трудному: учил названия пород, а это было все
равно что учить иностранный язык. С трудом выговаривал я незнакомые
звукосочетания, означавшие разновидности лошадей: брабансон, першерон,
клейдесдаль, арден.
Из такого сложного штопора можно было и не выбраться, я рисковал не
чем-нибудь - репутацией, а репутация, как известно, дается человеку только
раз в жизни. Привяжется с самого детства к тебе слава, что ты шалопай, или
враль, барон Мюнхгаузен, или что тебе верить нельзя - наобещаешь и не
выполнишь, или что ты тупица, ни черта ни в чем не понимаешь, так ведь и до
самой старости от такой репутации не отмоешься. А если отмоешься, все равно
рано или поздно встретишь своего одноклассника, может, уже седого, хромого,
старого, обрадуетесь друг другу, приветливо поговорите о том о сем, а
разойдясь, подумаете с подозрением друг о друге - ты о нем: "Ведь был
враль, неужели таким и остался?" А он о тебе: "Был когда-то шалопай, вот
небось все от него стонут".
Нет, что ни говори, репутация - серьезное дело, к ней серьезно с
детства надобно относиться, чтобы, встретив друга, подумать о нем: "Хороший
парень был, честный, слов на ветер не бросал". А он чтобы при этом подумал:
"Этот человек честный, никогда не соврет, скорее умрет!"
В общем, энциклопедические знания о лошадях иссякли, точно струйка в
кране, если лопнул водопровод, а репутацию с детства испортить - страшное
дело, и я решил, собирая сено, использовать крайние меры. Вот в чем они
заключались.
Когда двигались сани с сеном, возчик обычно сидел наверху, на самом
стогу, или шел рядом с возом. Но ведь он мог идти лишь с одной стороны, не
так ли?! Вот и получалось, что второй бок лохматой, вкусно пахнущей горы не
защищен и его можно атаковать. Правда, при этом следовало обеспечить пути
отступления - на всякий случай. Лучше всего вылететь из-за укрытия,
например из-за угла дома с проходным двором. Лошадь с возом идет медленно,
равняется с тобой, ты вылетаешь из укрытия, отдираешь клок сена от бока и
тем же манером исчезаешь во дворе. Чуть что, можно пробежать двором и
выскочить на другую улицу. Вообще такие случаи были, когда извозчики
гонялись за похитителями сена. Но только в одном случае: если шел обоз.
