Драма
Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
Скачать Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
На обоз лучше не нападать. Обоз движется под охраной. Сверху
бдительные наблюдатели, а по бокам возле обоза или, того хуже, за
каким-нибудь возом топают пешком старики или парни, а уж в хвосте
непременно один или два обеспечивают охранение. На обоз нападать
рискованно, хотя, говорят, нападали отчаянные мальчишки - у кого матери
козу, например, держали или еще какую живность, - но они нападали группой.
Я же действовал в одиночку, тайком ото всех, даже от Вовки Крошкина.
Ох, как дрожала моя душа, когда я в первый раз атаковал воз: еще
немножко, и задохнусь собственным страхом. Лошадь поравнялась, я выскочил
из укрытия, подлетел к сену, вцепился в бок шуршащей горы, дернул на себя -
не тут-то было! Сено оказалось плотным, уложенным добротно, я растерялся,
затрепыхался, спасительное укрытие оставалось позади, а я со своими
силенками никак не мог вытянуть нужную мне охапку. Видать, ухватил больше,
чем мог выдрать.
Мгновение - или вечность? - я боролся с сеном, наконец повис на нем
всем телом, отодрал солидный клок, упал в снег, но тут же вскочил и
драпанул через сугроб к укрытию.
Это был рискованный ход - отступать по сугробу, и я потом всегда
убегал по тропкам, благо их было много натоптано в городе, где все -
пешеходы.
Возчик даже не шелохнулся. Его фигура, укутанная в тулуп, напоминала
сноп, но сноп был объят паром, дымом, будто рядом с лошадью двигался
какой-то странный паровой механизм.
За неделю я наразбойничал немало сена, оно грудилось возле конюшни
небольшим стожком, и настал миг, когда я решил преподнести его Машке -
конечно же, в непременном присутствии конюха.
Мечтая об этом, я, как часто со мной случалось той счастливой порой,
крепко фантазировал. Мне меньше всего хотелось события прозаического -
приволок сено, охапкой больше, охапкой меньше, что толку? Машка все-таки не
голодала, и я мучительно изобретал, как бы преподнести свой подарок
поэффектнее, позаметнее.
И придумал.
Я решил сделать сенный торт. В бабушкином хозяйстве были шелковые
нитки для вышивания под ласковым названием мулине. Вообще-то нитки тогда
ценились чрезвычайно, на рынке катушка обыкновенных черных или белых ниток,
как и иголки, стоила больших денег, и я, понятное дело, знал об этом, как
знал и о том, что бабушка планирует какое-то грандиозное вышивание нитками
мулине - нечто невероятное, потрясающее, может быть, даже целую картину,
например на подушке. Ты, допустим, ложишься спать, а у тебя под головой
картина Шишкина про медведей, и тебе во сне начинает сниться этот лес и эти
медведи, только в живом виде, ты не знаешь, куда от них укрыться, тебя
бросает в пот, и потому не так, например, холодно, если дело происходит
зимой и печка сегодня была не топлена из-за отсутствия дров. Вот такие
эффекты от вышитой подушки.
Это, конечно, шутка, я эту шутку выдумал сам для себя, чтобы оправдать
собственный поступок, взять у бабушки мулине зеленого цвета и увериться в
том, что вышивать подушки - не такое уж значительное дело. Во всяком
случае, по сравнению с тем, которое готовил я.
А я придумал торт для Машки. Утоптал сено таким кругляшом, связал
его - немало попотев, кстати, - зеленой ниткой мулине, ее в зеленом сене
совершенно не видно было; я истратил целый моток, но сварганил кругляш,
который хоть на одной руке неси - такой он красивый и выразительный.
Потом я выждал, когда во дворе поликлиники появился Мирон, одолел
забор и, возложив сено себе на голову, двинулся к конюшне.
Может, это было не очень прилично, да и отношения с Мироном такого, в
общем, не позволяли, но очень уж эффектным оказался мой торт, и я не
удержался - затрубил марш.
Мирон насторожился - не понял сперва, что это к: нему движется, -
потом разглядел меня, покачал головой: неясно, то ли одобряя, то ли
осуждая.
Я свалил сенный торт с головы, чихнул от него три раза и проговорил:
- Это Машке к дню рождения!
Мирон крякнул, словно его кто под дых ударил.
- К дню ангела, значит?
Он помолчал, потом часто-часто задвигал бородой. Оказалось, смеется.
Но так, словно смех свой под бороду прячет.
- К дню ангела, - подтвердил я.
- А сено-то, - все двигая бородой, не спросил, а как-то гортанно
выкликнул он, - а сено-то где взял?
- Да на дороге, - махнул я рукой: дескать, велика ли забота? - За
обозами подбирал.
Он перестал трясти бородой, уставился на меня рачьими вытаращенными
глазами, будто на сумасшедшего, начал, как попугай, переспрашивать - все не
верил:
- Подбирал?
- Ну!
- Так вить скоко!
- Ерунда!
- Ну и ну!
