Драма
Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
Скачать Альберт Анатольевич Лиханов - Кикимора
Ну да, она теперь училась в техникуме с медицинским уклоном, а там
науками все давно объяснено.
- Мы раньше в деревне жили, и была у нас проклятая печка. А все отец
виноват! - сказала она. - Когда дом строили, позвали печника, и он оказался
ваш, вятский. Мать рассказывает, отец все правила порушил, будто не знал, -
жадность подвела. Сперва сильно с печником торговался, до ругани дошло, тот
уже уходить повернулся. Едва сторговались. Потом сразу работать его
заставил - опять неправильно. Да еще уколол: сперва, мол, заработай на
щи-то. Печник промолчал, потом все вроде гладко, миром разошлись, печка
получилась жаркая. Рассчитался с печником, тот ушел. А ночью, когда тихо
стало, такое началось! Кто-то заскрипел, заворочался, да противно так -
мороз по коже. Я еще маленькая была, завыла в голос, а мать кричит:
"Кикимора, кикимора!" Поставил работник в печку кикимору - отцу назло. Я уж
потом узнала: вятских печников принимать надо было наособицу - не
торговаться, ведь печка на всю жизнь ставится, один раз, а поперед работы
усадить за стол да крепко накормить, чтобы доволен был.
Я сидел ни жив ни мертв.
- А какая она бывает?
- Кикимора-то? - Поля засмеялась, но тут же сделала испуганное лицо. -
Живет в печке, скрипит по ночам, детей малых да баб пугает. - Она опять
рассмеялась. - Оставил печник склянку с ртутью, а в нее патефонных иголок
горсть. Вот как остывает ртуть, иголки-то и скрипят. А остывает печка, ясно
дело, ночью.
Мы хохотали оба. Вот так да! Ларчик просто открывался, как писал
дедушка Крылов.
- Кикимора! - повторил я, смеясь, новое словечко - мне нравилось его
повторять, было в нем что-то страшноватое и смешное сразу. - Надо же,
кикимора! Да, подвела твоего отца жадность, - повторил я Полины же слова,
но она как-то искоса взглянула на меня, будто обиделась.
А я уже приготовился расспросить ее про Мирона: правда ли, что он
кулак? Раскулаченный кулак откуда-то с Урала? Но не решился. Я глядел сбоку
на курносый профиль Поли, которая вдруг сникла, примолкла, и жалел ее,
впервые подумав про Мирона: вот кто Кикимора-то!
Мирон болел недолго, к Октябрьским праздникам был на ногах и с самого
утра уже бродил, неуверенно пошатываясь, сильно пьяный. Дворник, истопник,
извозчик, он должен был по праздникам вывешивать флаги. Я видел, как он
прихватил лестницу, долго приставлял ее к железным держалкам, куда втыкают
флаги, и ожесточенно, с яростью вворачивал в них древко, приговаривая
довольно громко: "И-иэх! И-иэх!", будто ему было тяжело.
Я долго околачивался во дворе и сквозь дырчатый забор хорошо видел,
как разворачивались события.
Пошатавшись по двору, Мирон исчез в поликлинике. Потом дверь
откинулась нараспашку, и на улицу выскочила Полина. Я крикнул ей что-то
приветливое, но она лишь слабо махнула рукой и ушла со двора быстрым шагом,
низко опустив голову, будто не хотела, чтобы я видел ее лицо. Странно:
праздник, а она какая-то пришибленная.
Через полчаса в распахнутой двери появилась Захаровна. Наспех одетая,
она хромала и постанывала. Заметив, что я смотрю на нее, Захаровна смолкла
и неровным шагом исчезла вслед за Полей.
