Научно-фантастическая литература
Павел Вежинов. - Измерения
Скачать Павел Вежинов. - Измерения
Все, что она сказала, было правильным и логичным. Но осознал я это
гораздо позже. А тогда я только растерянно глядел на нее, словно не верил
своим ушам.
- Ты с ума сошла! Кто мне поверит? Да меня в лучшем случае просто
высмеют, а то и прямо отправят в психиатричку.
- Ну и что?
Голос ее звучал вполне спокойно, но я внутренне содрогнулся.
- Как что? Зачем делать то, в чем явно никакого смысла?
- Есть смысл! - сказала она. - Конечно же, есть! Тут важнее всего
убедить людей. Но даже если это тебе не удастся, ты по крайней мере
выполнишь свой долг.
Меня охватила полная беспомощность. И отчаяние. Я ясно сознавал, что
никогда не сделаю этого, что бы ни случилось. Почему, до сих пор не знаю.
Жена как будто поняла это, взгляд ее смягчился.
- В чем-то ты по-своему прав. Но давай рассуждать логично. То, что ты
мне сказал, действительно выглядит невероятным. Чтобы не сказать глупым. Я
вообще не поверила бы тебе, если б не знала историю твоей бабушки. Ведь
ее-то предчувствие сбылось. Почему? Не знаю. Но если мы чего-нибудь не
знаем, то вовсе не значит, что этого вообще не существует. Сейчас меня
беспокоит одна-единственная мысль - не только сейчас, всегда! Ответь в
последний раз, только откровенно! Про бабушку ты правду рассказывал? Или
все это - одно твое воображение?
- Как так воображение?
- Так! Воображение, вымысел. Люди любят верить в чудеса, но, поскольку
чудес на свете не бывает, они их попросту выдумывают.
Ум ее, как всегда, работал безупречно, словно электронная машина. Но
вместо того, чтобы образумиться, я только еще больше разъярился.
- Конечно правда! - не в силах сдержаться, закричал я. - Как я мог
такое придумать? Что угодно, только не это. В конце концов есть же у меня
совесть ученого.
- Нет у тебя никакой совести! И ты просто-напросто врешь. Или сейчас,
или тогда. Иначе чем объяснить твое идиотское поведение?
- Но что ж тут удивительного! - В жизни я еще так не кричал. - И что ты
скачешь на одном месте, как лягушка в банке. Говорят тебе - бессмысленно!
Совершенно бессмысленно!
- Как это бессмысленно? - Она тоже повысила голос. - Но представь себе,
что землетрясение и в самом деле случится. Как в Мексике или Лиссабоне.
Неужели у тебя хватит духу взять все это на свою совесть?
- Ничего я не возьму на свою совесть! - Я был в полном отчаянье. -
Ничего! Потому что я знаю, я уверен - как бы сейчас ни поступил, никто
меня не поймет и не послушает. Вообще все это выше моих сил и моей власти.
Наконец-то она меня поняла. Наконец. Лицо ее окончательно погасло.
Сникнув, она просидела неподвижно минут пять, а может, и полчаса. Я уже
говорил, что для измерения времени нет никаких объективных критериев.
Потом лицо ее понемногу прояснилось.
- И все же какой-то смысл в этом есть! Ладно, можно пожертвовать
людьми. Может, для их же пользы. Но сходи хотя бы в сейсмический центр.
Или, скажем, в Академию. У тебя там столько друзей... Расскажи им
откровенно-обо всем, что мы с тобой знаем. Просто чтобы остался документ.
Каждую гипотезу нужно доказать или опровергнуть. Неужели ты не понимаешь,
что у тебя в любом случае должны быть свидетели?
Я горько вздохнул. Свидетели, какие свидетели? А если действительно
погибнут тысячи, десятки тысяч людей? Тогда я сразу же из безвинного
превращусь в обвиняемого. Вместе с еще несколькими людьми, у которых силы
и власти ровно столько же, сколько у меня. Как и у большинства мыслящих
горемык в этом мире.
- Ладно, - ответил я. - Это уже кое-что... Я подумаю...
Я провел кошмарную ночь. По законам логики жена была, конечно же,
права. Она всегда была права. Ее беспощадный ум не признавал ни лжи, ни
компромиссов. Ее истины были суровы, прямы и жестоки. Не истины, а волчьи
капканы. Железные зубья впивались в живую плоть, не оставляя надежды на
избавление.
Конечно, каждый может подумать: но если жена права, почему бы ее не
послушаться? Человек, претендующий на звание ученого и умеющий логически
мыслить, должен был бы без возражений принимать любую истину. И все же на
этот раз я не мог с ней согласиться, все во мне сопротивлялось. Чувства,
убеждения? Нет, все!
Дело в том, что она не была права. То есть для себя, может, и права, но
не для меня. Я говорю это не из любви к каламбурам, а потому, что так оно
и есть. Бессмысленно и глупо требовать от человека то, чего он не может
сделать. Словно в нем таится какая-то чуждая сила, которая тащит его
назад, делает беспомощнее безруких и безногих.
Понимаю, что выражаюсь не слишком ясно. Особенно для неискушенного,
непосредственного ума. Вы не замечали, как часто люди бывают
непоследовательны? И очень редко говорят то, что думают. А порой совершают
неожиданные, я бы сказал, безумные поступки. Нет ничего труднее, чем быть
последовательным. Но что значит - быть последовательным? Следовать за чем,
за кем? За самим собой? В лучшем случае - за той частью себя, которая
зовется разумом или сознанием. Не может человек до конца познать самого
себя. Это означало бы постичь все истины мира. А за нашу короткую жизнь
это невозможно. Гораздо более невозможно, чем взлететь птицей в небеса.
Что, наверное, когда-нибудь и случится, потому что такое в границах
человеческих возможностей. Но каким образом познать самого себя?
Несомненно, человек - самое сложное произведение природы. У него может
быть хоть сотня лиц, но два из них всегда будут доминировать над
остальными. Человек - это то, что он есть, и то, чем он был на протяжении
миллионов лет. Но разве каждый может еще раз пройти этот бесконечный путь,
чтобы полностью осознать себя!
Много лет назад жил у меня маленький общипанный попугайчик. И кошка по
кличке Мери, невероятно милое и воспитанное существо. Она умела
пользоваться уборной, как человек, и не прикасалась ни к какой еде, если
та не лежала у нее в мисочке. Я кормил ее только хорошо проваренным мясом
и рыбой, так что Мери даже не ведала вкуса крови.
У нее было любимое местечко - в одном из кресел. Оттуда ей лучше всего
был виден попугай. Иногда она часами смотрела на него, не мигая, с
каким-то совсем не кошачьим умилением, даже с нежностью. Жену эта дружба
чрезвычайно радовала.
- Видишь, как они любят друг друга, - говорила она. - Свыклись, словно
братик с сестричкой.
