Научно-фантастическая литература
Павел Вежинов. - Измерения
Скачать Павел Вежинов. - Измерения
В это время дед Манол сражался на Бырдото. Из истории известно, чем
закончился этот бой. Погода стояла холодная, хмурая, в горах Эледжика даже
шел снег, хотя по-теперешнему была середина мая. Потом полил дождь,
вымочил порох в жалких самодельных патронах повстанцев. Ружья смолкли.
Хафиз-паша дорого заплатил за победу, но так или иначе его регулярные
части, возглавляемые ордой башибузуков, ворвались в опустевший городок.
Бабушка по-прежнему ждала. Она сразу поняла, что мертвая тишина вещает
не победу, а гибель. Разгромленные повстанцы рассыпались по горам, каждый
искал спасения в одиночку. Но многие все-таки пробрались в обреченный
город. Это горстка храбрецов, о которых рассказывает в своих "Записках"
Захарий Стоянов. Известны имена Рада Клисаря, Стояна Гыкова, Тодора
Гайдука из Радилова, которые своими допотопными ружьями остановили целую
армию. Но имена моего деда и его маленькой храброй жены остались
неизвестными, как и многие-многие другие. Все они предпочли погибнуть в
последнем бою, но не жить в отчаянье и позоре поражения. Хотя это уже
принадлежит истории и не имеет отношения к моему рассказу.
Когда дед, задыхаясь, ворвался во двор, бабушка все так же стояла в
дверях. Он был в повстанческой форме, в тяжелой суконной накидке на
плечах, но без шапки, которую потерял в бою. В руках у него был винчестер
и к нему два патронташа. Как известно, винчестер - одно из лучших ружей
того времени, вооружены им были лишь немногие. Говорят, дед за немалые
деньги купил его у Нури-бея, одного из самых богатых пирдопских черкесов,
с которым его связывало какое-то старое приятельство. Дед был чрезвычайно
возбужден, даже губы у него побелели, может быть, от усталости. Но,
заговорив, он сразу пришел в себя, лицо его смягчилось. Во дворе было
тихо, спокойно - укромное зеленое гнездо за крепкими стенами. Стрельбы в
городе пока не было слышно. Только что расцветшие гиацинты улыбались,
орошенные дождем. Даже тучи поредели, в просветах засияло чистое небо.
Казалось, что все вокруг рождено для вечного мира. Дед взглянул на жену
своими ясными голубыми глазами и еле слышно вздохнул.
- Ну, Петра, пришел наш последний час! - сказал он спокойно. - По
крайней мере умрем по-человечески!
- А я? - тихо спросила она.
- Что ты?
- Нету ведь у меня оружия.
- Об этом я позаботился! - ответил дед.
Сунул руку под накидку и вытащил двуствольный пистолет.
- Здесь две пули, - сказал он. - Если поганцы убьют меня, хорошо. А
если ранят, ты убьешь и меня и себя.
И протянул ей пистолет так, как протягивают дорогой подарок. Она
поцеловала ему руку и опустила глаза. Бабушка никогда не описывала мне
своих тогдашних переживаний, ни в одном из ее многочисленных рассказов не
было ни слова о чувствах. Когда-то люди стыдились своих чувств, вернее,
стеснялись их не меньше, чем наготы. Это благодаря ей я понял - не может
быть глубоким и сильным то, что показывается без всякого смущения.
А тогда она сказала только:
- Хорошо, Манол.
