Игорь Гергенредер. - Парадокс Зенона

     У Иосифа сотрясение мозга. Ночью его вывезли из города на перегруженной
ранеными двуколке. Белые уходили не в ту стоорну, откуда появились накануне.
Теперь   им  не   попадалось   ни   одного   деревца.  Невысоко  над  землей
фосфоресцировал мутный лунный круг, и безотрадно серой гляделась равнина под
нестаявшим загрязненным снегом.
     Жгучая скорбь въелась в каждую жилку Иосифа. Дядя убит в рукопашном бою
в Форштадте. Никого близкого нет рядом.
     Смерть  по-прежнему  вездесуща  и  молодо-ненасытна, тут  и  там трупы,
трупы. Белые партизаны не признали проигрыша,  и Лукин кочевал по станицам в
неукротимом   рвении  поднять  казачью  массу.  В   Неженской  его  захватил
карательный  отряд.  Кнутами  посеченная  вмызг  спина  войскового  старшины
скипелась кровью. Перебив ему предплечья, каратели  бросили его  на навоз  и
застрелили.
     Но  маленькая дружина белых проскакивала от  хутора к хутору, продолжая
кусаться.  Иосиф,  как  только  отпустили  тошнота,  головокружение, встал в
строй.
     Когда  восстали  чехословаки и  сопротивление  комиссарам,  наконец-то,
полыхнуло  яро  и широко, дружина  влилась  в часть,  что  схватилась  с так
называемой  Уральской армией  Блюхера. А  Иосиф  представлял себя  на другом
боевом участке - среди тех, кто должен взять Оренбург.
     ...Прилетела весть: Оренбург занят  без  боя.  Зато  армия  Блюхера, на
время  очутившаяся  в отрыве от сил Совдепии, пугливости не выказала. Кольца
окружения  нет,  и  Блюхер  знает:  дутовцев  маловато,  чтобы  помешать его
переходу на Средний Урал.
     Война  в  подернутой  сизоватым  дымком  степи.  Травы обильно и высоко
разрослись и начали густо темнеть от корня. По всему обширному  уходящему на
отлогость полю  яростно  рдели пламенно-розовые  гвоздики,  неотразимо-свежо
сияли желтые  купавы.  Где-то  за  холмистой  далью  еле  слышно порокатывал
добродушный  гром,  а  вблизи  раздольно  и  перекидисто   грохали  выстрелы
винтовок. Иосифа, лежавшего в цепи, тяжело ранило в грудь.
     Его лечили в госпитале в Троицке,  и смерть прилипчиво  и долго терлась
около. Пролетные ливни шумно сыпались на  богатые хлеба и на теряющие зерно,
скорбные  выхолощенные,  а  то и вовсе  вытоптанные,  пожженные  нивы. Дробь
крупных  сверкающих  брызг  пестрила дымящийся  прах  военных  дорог. Листья
тополей состарились и  зарябили на  ветру седовато-стальной изнанкой. Бледно
зажелтело мелкокустье, и по низким, топким местам  стали пунцово посвечивать
заросли краснотала.
     Иосиф  начинал  подниматься;  стал ходить.  Для  полного  выздоровления
комиссия  списала его в полугодовой отпуск. Из Томска от отца пришли деньги.
Надо ехать домой. В Томске - белая власть, дорога свободна.
     Но удалиться от Оренбурга невозможно...
     Поселился  в гостинице и стал ходить на пустырь, где по влажно-хрупкой,
скованной морозцем траве маршировали учебные команды: гимназисты и реалисты,
пьяные от военных грез.
     Снежная  искрящаяся  накипь  росла  и росла  на  безмятежно  зеленеющих
хвойных   лапах,  сваленные  во  дворах  обрубы  лесин  по   ночам  трескуче
раскалывались от  мороза. Смуглые  январские  облака  затянули небо,  метель
щедро крыла пухлыми хлопьями  застарело-сухой,  окаменевший  снег.  Однажды,
когда  в  запушенные  изморозью  окна  гостиницы  точился   чуть   розоватый
сумеречный свет, стало известно: Оренбург снова захвачен красными.
     Белые  готовили  весеннее  наступление.  Иосифа  забраковали:   не  мог
осилить,  с  полной  боевой  выкладкой,  и короткого  перехода  - задыхался,
отставал; не  отвязывалось кровохаркание.  Тогда  он пристроился в госпитале
санитаром. Выстраданное тронуло его глаза умудренностью,  в них проглядывала
какая-то особая душевная глубина.
     Весну, лето он вымаливал у неба весть о взятии Оренбурга... Нет!  Белые
разбиты.
     В то пасмурное душное утро августа,  идя в госпиталь на службу, он  все
еще надеялся... А перед полуднем в Троицк вступили красные.
     Мало кто  помнил, что санитар  Двойрин - из дутовских добровольцев. Те,
кто помнил, не успели донести: он ушел из города. В Оренбург.