Драма
Патрик Зюскинд. - Голубь
Скачать Патрик Зюскинд. - Голубь
И тогда все стало на свои места, и Джонатан узнал теперь светлое
квадратное пятнышко форточки, выходящей в приямок, в сумрачном свете он
узнал очертания гостиничной комнаты, умывальник, стул, чемодан, стены.
Он оторвал свои руки от матраца, подтянул ноги к груди и обхватил их
руками. Он надолго застыл в такой скрюченной позе, прошло не менее получаса,
а он все вслушивался в шум дождя.
Затем он поднялся и оделся. Ему не нужно было включать свет, он хорошо
ориентировался в сумерках. Взял чемодан, пальто, зонтик и вышел из комнаты.
Тихонечко спустился по лестнице. Ночной портье у регистрационной стойки
спал. Джонатан прошел мимо него на цыпочках и осторожно, чтобы не разбудить,
нажал на ручку дверного замка. Послышался негромкий щелчок и дверь
открылась. Он вышел на улицу.
Там на улице он окунулся в прохладный серо-голубой утренний свет. Дождь
уже прекратился. Но продолжало капать с крыш, и одинокие капли срывались с
козырьков, на тротуарах стояли лужи. Нигде ни души, не видно было ни единой
машины. Дома стояли притихшие в своей скромности, почти трогательной
невинности. Казалось, что дождь смыл с них и спесь, и кичливый лоск, и всю
исходившую от них угрозу. По витрине продовольственного отдела универмага
"Бон Марше" прошмыгнула кошка и исчезла под убранные овощные полки. Справа
на Скуар Букико потрескивали от влаги деревья. Подала голос парочка черных
дроздов, их пение отражалось от фасадов домов и еще более подчеркивало
тишину, в которую был окутан город.
Джонатан пересек Рю де Севр и свернул на Рю дю Бак, чтобы попасть домой.
Каждый шаг отдавал шлепком его мокрых подошв по мокрому асфальту. Идешь,
словно босиком, подумал он, имея в виду скорее звук, чем ощущение скользкой
влажности в обуви и носках. Для него было бы большим удовольствием снять
обувь и носки и пойти дальше босиком, и если он этого не сделал, то только
из-за лени, а вовсе не потому, что это показалось бы ему неприличным. Но он
старательно шлепал по лужам, он старался ступать как раз посередине каждой
лужи, он бежал, меняя направление, от лужи к луже, иногда он переходил даже
на другую сторону улицы, потому что видел на противоположном тротуаре
особенно красивую и большую лужу и плюхался своими плоскими хлюпающими
подошвами в нее так, что брызги летели и на витрины, и на припаркованные
здесь автомобили, и на его собственные штанины, это было восхитительно, он
наслаждался этим маленьким детским свинством, словно большой вновь
обретенной свободой. Он был окрылен и безгранично счастлив, когда вышел на
Рю де ля Планш, вошел в дом, прошмыгнул мимо закрытой комнатки мадам Рокар,
пересек внутренний двор и начал подниматься по узкой лестнице хозяйственного
входа.
И лишь наверху, подходя к шестому этажу, перед концом пути его охватило
нехорошее предчувствие: там наверху сидит голубь, это отвратительное
животное. Он, должно быть, расположился на своих красных когтистых лапках в
конце коридора, посреди нечистот и летающего пуха, и ждет, голубь, с его
ужасными вывернутыми наружу глазами, он, должно быть, взлетит с щелкающим
хлопком крыльев и коснется ими его, Джонатана, и нет никакой возможности
уклониться в тесноте коридора...
Он поставил чемодан и остановился, хотя пройти ему осталось всего лишь
пять ступенек. Отступать он не хотел. Он хотел только какое-то мгновенье
подождать, немножко отдышаться, дать хоть чуть-чуть успокоиться своему
сердцу, прежде чем одолеть последний отрезок пути.
Он посмотрел назад. Его взгляд скользнул по овалу перил вниз в глубину
лестничной клетки, и он увидел на каждом этаже лучи падающего сбоку света.
Утренний свет потерял свою синеву и стал, как показалось Джонатану,
золотистее и теплее. Из хозяйских комнат до него донеслись первые шумы
просыпающегося дома: звон чашек, приглушенный щелчок двери холодильника,
тихая музыка из радиоприемника. Затем его нос внезапно уловил напористый
знакомый аромат, это был аромат кофе мадам Лассаль, и он несколько раз
втянул его в себя, у него было ощущение, словно он сам пьет этот кофе. Выпив
свой кофе, он двинулся дальше. Больше он нисколечко не боялся.
Ступив в коридор, он сразу же, одним взглядом выхватил две вещи:
закрытое окно и половая тряпка, развешенная для просушки над сливной
раковиной рядом с общим туалетом. Конец коридора рассмотреть он еще не мог,
тот был закрыт ослепляюще яркой полосой света, падающего от окна. Он
продолжал идти, довольно успешно подавляя страх, переступил через полосу
света и вошел в тень. Коридор был абсолютно пустым. Голубь исчез. Пятна на
полу были вытерты. Не было больше ни перышка, ни пушиночки, которая
трепетала на красном кафеле.
