Научно-фантастическая литература
Геннадий Николаев. - Белый камень Эрдени
Скачать Геннадий Николаев. - Белый камень Эрдени
4. РАССКАЗЫВАЕТ ЗОЯ СЕМЕНЦОВА, МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА И ПОДРУГА ЯНИСА КЛАУСКИСА
В первую же ночь, когда мы разбили лагерь возле озера, еще до звука,
Янис стал словно взведенная пружина, - я по всему чувствовала, как
напряглись его нервы. Он ходил словно наэлектризованный, все время не
расставался с блокнотом, вел какие-то расчеты. Когда стемнело, он отвел
меня в сторону и шепнул: "Держись подальше от толстяка". Я хотела
возразить, дескать, как же подальше, если еще в городе мы договорились,
что за пеленгаторами будем следить парами: Янис и Ирина, я и Виталий. Но
Янис шикнул на меня. В ту же ночь я убедилась, что он прав...
Как только раздался звук, я почувствовала, как меня буквально пронзил
безотчетный страх. Я не могла прийти в себя, пока Ирина не растормошила
меня и не заставила бежать вслед за Виталием. Я побежала, а вернее, тенью
заскользила от камня к камню, от дерева к дереву, чутко прислушиваясь и
приглядываясь ко всему. Издали я увидела огонек пеленгатора и подкралась
почти бесшумно. Виталий, склонившись над прибором, громко сопел и ворчал.
Я тронула его за плечо - он дико вскрикнул и с неожиданной проворностью
отпрыгнул от меня в темноту. От страха я упала на землю и лежала не
шевелясь, пока не прекратился этот ужасный звук. Совершенно разбитая, я
вернулась к костру - там понуро сидел старик, возле него крутился пес
Хара.
Через несколько минут пришли Янис и Ирина, тоже какие-то усталые и
молчаливые, и сели возле огня. Янис все озирался по сторонам и вдруг начал
задавать старику вопрос за вопросом.
- Что такое "эрдени"? - был первый вопрос.
- Эрдени - драгоценность, ни с чем не сравнимая вещь.
- А почему камень смешивает тысячу веков?
- Есть камни, смешивающие сто веков.
- А этот, который в озере, смешивает тысячу?
- Этот - тысячу.
- А почему белый спустившийся с неба дворец вы назвали резным?
- Народ так говорит. Значит, такой дворец.
- А почему дворец поднялся с шумом и гулом?
- А ты видел, чтоб дворцы подымались на небо без гула?
- А где-нибудь на земле еще есть такие поющие камни?
- Конечно, есть, но никто не знает, где они.
- Откуда же вы знаете, что есть?
- Народ говорит.
- А народ откуда знает?
- Народ все знает: что было давно-давно что будет дальше-дальше вперед.
Все народ знает.
- Но молчит?
- Ага, молчит, маленько не говорит.
- А скажет когда-нибудь?
- Конечно, скажет.
- А когда?
- Не знаю, я мало-мало знаю, в книги надо искать, в книги.
- В каких книгах?
- В толстых-толстых, семь рядов - золотые буквы, семь рядов -
серебряные, семь рядов - из красной меди. Вот какие книги!
Тут вернулся Виталий, черной тушей выплыл из темноты, - я чуть не
вскрикнула и прижалась к Янису. Виталий молча, ни слова никому не говоря,
нагреб полную миску каши и, сипло дыша, ушел в палатку. Мы посидели еще
немного и пошли спать. Я насильно заставила Яниса выпить на ночь меду -
снотворные таблетки уже не действовали.
Ночью я проснулась от какого-то странного шума. Сначала я подумала, что
это лошадь бьет копытом по пустому ведру, но, прислушавшись, поняла, что
тут что-то не так. Осторожно выглянув из палатки, я увидела Виталия, - в
сером предутреннем сумраке он казался еще толще, еще ужаснее. Что он
делал, я так и не поняла, потому что сразу же спряталась от страха под
одеяло. По звукам, которые он издавал, похоже было, что он торопливо
выскребал ложкой из ведра остатки вчерашнего супа.
Утром обнаружилась пропажа продуктов: исчезла вся тушенка, все брикеты
с кашей и сухари. Остались постное масло, пшено, мука, немного хлеба и
сгущенка. Нетронутыми оказались также чай, соль, перец, лавровый лист и
молотый кофе. Я, как ответственная за провиант, забила тревогу. Никто
ничего не видел, никто ничего не брал. И всем вроде безразлично, куда
девались продукты, - одна я, как дурочка, все никак не могла успокоиться.
Действительно, это настолько на меня подействовало, что весь день я ходила
сама не своя. Все говорили: да брось, завалились куда-нибудь, да
успокойся, да плюнь, а я не могла. Страшно было как-то и непонятно. Не
могла же я подозревать кого-нибудь из нас...
Вторую и третью ночь озеро почему-то молчало, хотя ночи были ясные,
полнолунные, теплые. Янис спросил об этом Василия Харитоновича. Он, по
обыкновению, долго думал, потом сказал:
- Наран-батор поправляется, коня поправляет. Очень много сил надо, чтоб
так-то землю трясти. С третьей на пятую ночь опять затрясет.
Янис выслушал старика с жадным вниманием, подавшись к нему и
перекосившись от напряжения.
- То есть каждую четвертую ночь трясет? - спросил он.
Старик кивнул, почмокал губами и сказал:
- Большой газар-хеделхе будет.
- Почему? - спросил Янис.
- Наран-батор слабо тряс, силы берег, - ответил старик.
- А хур так же, как обычно, играл или слабее? - опять заприставал к
старику Янис.
- Большой газар-хеделхе - большая игра, малый газар-хеделхе - малая
игра, - монотонно произнес старик.
Янис хотел еще что-то спросить, но, схватившись за живот, ушел в
палатку. Я намешала меду в горячей воде и заставила его выпить полкружки.
Мед при желудочных расстройствах тоже хорошо помогает. Янис, завернувшись
в одеяло, скрючившись, чуть постанывал. Я предложила грелку, но он
отказался и попросил оставить его в покое. Хара все крутился возле, я
думала, что он голоден. Но когда я вывалила ему пшенную кашу на постном
масле - остатки ужина, он понюхал и отошел. Старик, сидевший на камне
возле огня, посмотрел на него и сказал что-то по-бурятски. Хара поджал
хвост, прижал уши и ушел в темноту. Старик недовольно поворчал и снова
принялся за свой бесконечный чай.
Прибравшись, я ушла в палатку. А надо заметить, что мы с Ириной спали в
одной палатке, а Янис, Виталий и Василий Харитонович - в другой. В нашей
палатке было пусто, еще с обеда Ирина с Виталием ушли куда-то и до сих пор
не вернулись. Я легла, но долго не могла уснуть...
