Детективы
Сергей Абрамов - Требуется чудо
Скачать Сергей Абрамов - Требуется чудо
7
Но боль прошла, потому что никогда ничего у Александра Павловича долго
не болело. Разве что поясница: но это профессиональный недуг, результат
цирковых сквозняков; да, кстати, он, этот недуг, о себе тоже давно не
напоминал.
А если что и осталось, так ощущение брезгливого недовольства самим
собой: разнюнился, как юнец. Решено, эмоции побоку. Стоит вспомнить к
случаю недавние слова Валерии о том, что у нее эмоций и неприятностей на
службе - во как хватает! У Александра Павловича - тоже, и лишние,
"сердечные", - совсем ни к чему.
А девочку он успокоил, дал ей могучую техническую игрушку - пусть сама
пользуется. Александр Павлович в этих играх больше не участвует: слишком
далеко, кажется, дело зашло...
И все было бы распрекрасно - не в первый раз Александр Павлович с
дамами сердца, как говорится, "завязывал", оставаясь с ними между тем в
наидобрейших дружеских отношениях: гордился он этим своим дипломатическим
свойством, но ближе к вечеру, когда Александр Павлович отдыхал, морально
готовясь к нудному ночному прогону, явилась Валерия. Явилась без звонка,
как ни в чем не бывало, ничему не удивляясь. Только спросила:
- Куда ты исчез?
Александр Павлович неожиданных визитов не любил, вообще сюрпризов не
терпел, считал, что лишь тот сюрприз хорош, о котором заранее известно. Но
виду не подал, усадил Валерию в кресло, кофе принес: как раз перед ее
приходом заварил.
- Дела, Лер... До премьеры времени - с гулькин нос. И ничего не готово,
хоть плачь.
- Плачешь?
- Рыдаю.
- Могу платочек ссудить.
- Давно запасся...
Александр Павлович прекрасно понимал, что бессмысленный этот разговор
всего лишь прелюдия к чему-то более серьезному, ради чего и пришла
Валерия, пришла, не позвонив, не сговорившись заранее, как всегда у них
делалось, потому что, вестимо дело, уяснила: позвони она - и Александр
Павлович тысячу причин найдет, чтобы встреча не состоялась. Умная женщина,
дочь - в нее...
Валерия и вправду была умной: долго кота за хвост не тянула, если
поговоркой воспользоваться.
- Слушай, Сашенька, ты меня совсем дурой считаешь?
- С чего ты взяла?
- Ты ведь не случайно исчез, так?.. Только не ври мне, пожалуйста, я же
не школьница с косичками.
- Насчет косичек - эт-то точно... - Александр Павлович неторопливо
поставил чашку на стол с колесиками, на котором из кухни кофе прикатил,
быстро прикинул про себя: врать или не врать? Как и утром, решил не врать.
- Ты права, Лер, не случайно.
- Значит, все?
Вот чего Александр Павлович от нее не ожидал, так это внезапной страсти
к выяснению отношений. Хотя если иметь в виду влияние "портсигара"...
- Лера, я ведь не считаю тебя дурой, ты знаешь... Хочешь, я напомню
тебе твои слова - тогда, в машине?
- Значит, все-таки обиделся...
- Не обиделся, а принял к сведению. И понял, что ты нрава. Воздушные
замки - сооружения непрочные и громоздкие. Жить в них нельзя. Еще раз
повторю: ты очень права. Я готов подписаться под каждым твоим словом,
сказанным в тот вечер. И тем более не понимаю: с чего ты решила выяснять
отношения? Это же не в твоем стиле...
- Выяснять отношения?.. - Валерия встала. - Да нет, милый Саша, я не за
тем пришла. - Она взяла свою сумку, элегантную черную кожаную сумку со
множеством карманов и отделений, с широким и длинным ремнем -
вместительную сумку деловой женщины, порылась в ней и выбросила на стол
"портсигар" Александра Павловича, подаренный им Наташе. - Что это такое?
Александр Павлович усмехнулся:
- А ведь отбирать у детей подарки нехорошо, негуманно, а, Лерочка? Или
ты так не считаешь?
- Ты мне не ответил на вопрос.
Александр Павлович медленно закипал. Внешне у него это никак не
проявлялось: он лишь становился спокойнее, просто совсем каменным - изо
всех сил сдерживался, следил за собой; а еще голос чуть не до шепота
понижал.
Вот и сейчас сказал тихо-тихо:
- Я подарил коробочку не тебе, а Наташе. Какое ты имела право забрать у
нее мой подарок?
- Это не подарок. Это - подлость!
- Вот как? Почему?
- Наташа объяснила мне, зачем ты сделал эту ко-робоч-ку... -
издевательским тоном произнесла, как выругалась.
- И что же она тебе объяснила? - Александр Павлович даже улыбнулся,
будто бы веселила его ситуация, будто бы шутили они с Валерией. Ну не
сказать, как остроумно!..
- Чушь! Чушь объяснила! Зачем ты обманул Наташу? Ребенка пожалел?
- Я ее не обманывал.
- Ах, не обманывал... - Валерия подцепила ногтем крышку "портсигара". -
Ну-ка, объясни, что здесь на меня так подействовало?.. Батарейка?
Лампочка? Два сопливых проводка?.. Ты сделал обыкновенный фонарик. Только
в серебряной оболочке - антикварное барахло. Кому ты морочил голову?
Наташе? Или себе?
Александр Павлович взял "портсигар", внимательно осмотрел его, будто
впервые увидел. Приподнял батарейку, заглянул под нее.
- Здесь была еще деталька... Такая маленькая... Куда ты ее дела?
- Какая деталька?.. Не было там никакой детальки.
- Нет, была, была... Ты могла ее не заметить, выронить.
Утерянная "деталька" - это удачный ход. Смутить Валерию, ошеломить,
заставить усомниться в себе...
- Я ничего не роняла...
Ага, вот уже и сомнение в голосе!
- Она очень маленькая. Но в ней все дело...
- Слушай, не морочь мне голову, я не вчера родилась. Неужели ты всерьез
считаешь, что можно создать прибор, который, видите ли, напрочь изменит
характер? - А вот теперь уже никаких сомнений, одна издевка. Конечно!
Валерия - дама ученая, без пяти минут профессор, а у Александра Павловича,
кроме собственных рук, никаких научно-технических аргументов...
Поднял голову от "портсигара":
- Я же его сделал.
- Пойми, - Валерия опять села в кресло, снизила тон, старалась говорить
мягко и ласково. Александр Павлович даже подумал: как с сумасшедшим, - это
невозможно. Это противоречит физике, математике, механике, логике,
наконец...
- Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Классика.
Помню.
- Саша, я же знаю тебя как облупленного. Ты можешь обдурить Наташку, но
не меня. Ты можешь обдурить кого хочешь, это твоя профессия, наверно, ты в
ней гений, но при чем здесь я?
Какая, однако, самоуверенность! Она знает его "как облупленного"... Да
он сам себя так не знает.
Александр Павлович захлопнул "портсигар" и втиснул его в карман
джинсов. Помнится, он любопытствовал: как довести до сведения Валерии
доказательства ее "бабства", полученные с помощью "портсигара". Что ж,
доказательства до сведения доведены. Вопрос в ином: приняты ли они? Можно
поспорить, поломать копья... Впрочем, Александр Павлович с женщинами не
спорил, даже если зол на них был. Как сейчас.
- Видишь ли, Лера, - начал он раздумчиво, желая, не сказав ничего
конкретного, все же дать ей понять, ради чего он сыр-бор городил, - ты,
повторяю, тогда, в машине, все правильно объяснила. И про наши с тобой
отношения, и про то, что не встречал я раньше таких, как ты, не
довелось... Ты вон все время настаиваешь: мол, обиделся я. Нет, не
обиделся - задело меня. И не то задело, что мы оба - потребители в любви,
а то, что ты у нас такая уникальная, одна на белый свет. Вот и захотел я
тебе доказать, что никакая ты не уникальная...
- Обыкновенная?
- Извини.
- Да чего там... - Валерия улыбнулась, но улыбка вышла какой-то
неловкой, словно одолженной, не ее. - И ведь доказал...
А вот тут уже Александр Павлович изумился. Только что агрессивная,
полная негодования, чуть ли не ненависти, и вдруг: "И ведь доказал"!
Такого признания он от Валерии и вообще не ожидал - не то, что сейчас,
когда она тигрицей мечется. Чтобы Валерия сдала позиции?! Да ни в жисть!
Прав Александр Павлович: этого не может быть, потому что не может быть
никогда! Даже если сдаст, не признается...
- Что я доказал?
- Что хотел, то и доказал. Доволен?
Валерия явно пыталась остаться ироничной, как всегда, но получалось это
у нее плоховато, а вот Александр Павлович постепенно оправлялся от
изумления, становился самим собой.
- Ты знаешь: доволен.
- Ты знаешь: и я довольна.
- Ты?!
Нет, положительно сегодня день сюрпризов, причем истинных,
неподготовленных, а их, как уже отмечено, Александр Павлович не терпел.
- Я.
- Ты-то чем?..
- Тебе не понять.
- Где уж нам... А все ж попробуй объясни: вдруг соображу, умом хилый?
- Не паясничай, Саша, не надо... Ты нормальный мужик: сильный,
уверенный в себе, ни на кого, кроме себя, ни в чем не рассчитывающий, к
женским слабостям снисходительный, терпимый, даже любишь их, по-моему,
слабости. Ты - стена, Саша, за тобой спокойно, легко, прочно. Веришь ли: я
впервые почувствовала себя слабой рядом с тобой. Приятное чувство,
оказывается, - быть слабой. Я никогда не знала этого, Саша. Спасибо тебе.
- Не за что, - машинально ответил Александр Павлович.
- Есть за что... Я тут накричала, обвинений тебе целый ворох накидала.
А ведь зачем пришла? Думаешь, из-за коробочки твоей? Это для Наташки она -
чудо. Для Наташки ты сам - чудо из чудес, она в тебя влюбилась, как в Деда
Мороза... Но я о другом. Вот ты мне тот разговор в машине в пику ставишь.
А ведь я тогда на что упор делала: нам с тобой хорошо вместе. Очень
хорошо, Саша, очень! Да, верно: ты не встречал таких, как я. Но ведь и я
не встречала таких, как ты...
- На стену похожих?
- Еще раз прошу: не ерничай... Ты можешь понять, глупая твоя голова,
что так, как с тобой, мне ни с кем не было? Ни с кем!.. Я тогда проверить
тебя хотела - на прочность, что ли? А ты не поддался, вроде бы принял
правила игры - мои правила, но остался-то самим собой... Ты - всегда "сам
собой", Саша, тем и ценен обществу... - усмехнулась. Почему-то невесело. -
Первый раз в жизни прошу: не уходи. От добра добра не ищут. Не уходи,
Саша...
Как утром с Наташей, спросил по инерции:
- С чего ты взяла, что я ухожу?.. - и опять же, как утром, одернул
себя: не будь страусом, не прячь голову в песок. Все равно: задница наружу
торчит... - Не надо, Валерия, не изменяй себе: не проси мужика. От добра
добра не ищут, верно. Да только в чем оно - добро? В том, что в постели
нам ладно? Мало этого, Лера, ох как мало! Сие, как известно, физиология. А
как насчет души?
- Что же я, по-твоему, совсем бездушная?
- Ты не бездушная. Ты деловая современная женщина. Как в детских
стихах: "драмкружок, кружок по фото, а мне еще и петь охота..." Для тебя
слово "быт" страшней атомной войны.
- А для тебя?.. Ты от этого слова так же бежишь...
- Бегу, согласен. И вот парадокс: все время его ищу. Не исключено, что
найду я наконец такую женщину, какую сам придумал, посмотрю на нее,
порадуюсь, сердцем отойду - и тронусь дальше: привык, как ты говоришь, ни
на кого, кроме себя, в этой жизни не рассчитывать. А может, и не тронусь -
остановлюсь... Но ведь ты, Лера, не та женщина, какую я придумал. И сама о
том знаешь прекрасно. Вон даже "портсигар" не помог...
- Какой "портсигар"?
- Этот, - достал из кармана серебряную вещицу. Валерия выхватила ее,
вытряхнула из нее батарейку, яростно рванула проводки, бросила на пол,
ногой придавила: коробочка легко расплющилась, серебро - мягкий металл.
- Нет никакого "портсигара"! Нет и не было! При чем он? Ты же видел,
Саша: я могу быть женщиной. Женщиной, а не доцентом кафедры автоматики.
Даже Наташа это поняла...
- И насколько тебя хватит? На неделю? На месяц? На год? А семинары,
симпозиумы, хоздоговоры, студенты? А твоя девица, так нужная науке?.. Нет,
Лера, ты у нас - доцент кафедры автоматики, все остальное - потом, все
остальное - неважно, даже мешает. И ни-ку-да от сего факта не денешься.
- А тебе кто нужен? Кухарка? Нянька? Портомойница? Да ты сам от такой
через неделю волком взвоешь!
- Мне никто не нужен, Лера, - сказал Александр Павлович. - Ни кухарка,
ни нянька, ни портомойница. Ни тем более доцент... Мужик валит мамонта,
женщина поддерживает огонь...
- Ты о чем, Саша?
- Так, пустяки... - встал. - Бессмысленный разговор, Лера. Ни ты, ни я
- никто друг друга убедить не сможет. И переделать не сможет. Будем жить
как жили.
Валерия тоже встала, подхватила сумку, перебросила через плечо -
красивая, уверенная в себе женщина, ничуть не похожая на ту, что всего
лишь четверть часа назад просила Александра Павловича не уходить, не
ломать налаженное.
Как налаженное?
Кем?..
Спросила:
- Поврозь? - улыбнулась ослепительно: хоть сейчас на плакат с надписью:
"Летайте самолетами Аэрофлота". Александр Павлович не ответил, стоял,
прислонившись спиной к косяку двери в комнату, ждал. Только чего ждал?.. -
Ну, ладно, прощай, милый Саша. Прости, что я "портсигар" поломала.
- Ничего, - сказал Александр Павлович. - Если будет нужно, я починю, -
подумал: смолчать или "дожать"? Все же решил "дожать", раз начал: - Вот
жалко: деталька та всего одна у меня была...
- Какая деталька?
- Ну та, что ты из. "портсигара" выронила... Слушай, будь другом: поищи
ее у себя в квартире. Наверняка где-то на полу валяется. Знаешь, такая
тонкая пластинка с напаянной схемкой. Десять миллиметров на двадцать.
Совсем крохотная.
Валерия серьезно, уже без улыбки, смотрела на него.
- Саша, ты в своем уме?
- В своем, Лера, в чьем же?
Она повернулась и, не прощаясь, сильно хлопнула входной дверью. А
Александр Павлович так и остался стоять у косяка. Не знал: то ли ему
радоваться, то ли плакать?
