Спортивная литература
Борис Алмазов. - Самый красивый конь
Скачать Борис Алмазов. - Самый красивый конь
"Глава двадцать первая. БЫВАЕТ В ЖИЗНИ ВСЁ..."
Первым уроком была история. Мария Александровна окинула взглядом класс
и сказала:
- Фоминой Юли нет. Бедная девочка... Это после вчерашнего.
- А что случилось? - спросил Панама у Столбова.
- Эх ты, Панама! - ответил тот. - Ты что же, телевизор не смотришь?
- Некогда, - виновато ответил Панама.
- Продула вчера наша чемпионка! Три раза упала! Никакого места не
заняла. Так и надо, воображать не будет. Ее немка, которую она в прошлом
году победила, теперь уделала...
- Столбов!
- Я больше не буду, Марьсанна. "Оно конечно, так ей, в общем-то, и
надо, - думал Панама. Он вспомнил Юлькину высокомерную походку, ее любимую
фразу "я так хочу". - Она же никого равным себе не считает. И человек
неверный. Все только о себе заботится. Как она нас бросила в конюшне!
Хорошо, что все обошлось... Вот теперь расстроилась - дома сидит, плачет,
наверное. Никто-никто к ней не пойдет... Потому что она всех оттолкнула.
Смотрит на всех, будто мы дети, а она взрослая... Вот и сидит одна!" И
Панаме вдруг стало ее жалко. С болезненной отчетливостью он вспомнил тот
вечер, когда он решил бросить манеж. Ведь если бы не Маша... Бросил бы
обязательно! Бросил бы, а потом пропал, потому что теперь Панама не
представлял своей жизни без коней... "А ведь и она так же! Если сейчас не
окажется кто-нибудь рядом, она тоже спорт бросит. Бросит и всю жизнь будет
несчастна. Ах, была не была! Пойду к ней! - решил Пана- ма. - Авось не
выгонят!" Он долго стоял у двери, обитой клеенкой, не решаясь позвонить.
Наконец нажал пупырышек звонка.
- Тебе чего? - открыла дверь Юлька. На лестнице было темно, но и здесь
было заметно, как она осунулась, как опухли у нее зареванные глаза.
- Уроки тебе принес! - сказал Панама. И быстро про- толкнулся в
квартиру.
- Ко мне нельзя! А уроки мне не нужны!
- Ну, раз уж я пришел... - сказал Панама. А сам пальто снимает.
- А чего ты раздеваешься?
- Неудобно в пальто в комнату.
- Я тебя в комнату и не зову.
- А здесь темно! - Панама уже проходил в комнату. Там был беспорядок.
Вещи раскиданы, постель не прибрана.
- Ты чего, - спросил Панама, - лежишь, что ли?
- Не твое дело. Давай уроки и сматывайся.
- А ты умеешь класть гордость в карман?
- Что?
- Для пользы дела. Вот ты меня обижаешь, а я свою гордость в карман
положил, и мне совсем не обидно, потому что ты обижаешь меня напрасно. Я
ведь даже не жалеть тебя пришел, тем более что я вчера соревнования и не
смотрел... И вообще, пошли в кино!
- Чего я там не висела..,
- А можно в мороженицу сходить. У меня рубль есть!
- Что ты ко мне пристал, что тебе нужно? "Ну-ко, попробуем тебя с ходу
взять, как препятствие с шамбарьером", - подумал Панама. Он часто теперь
ловил себя на том, что в трудных положениях начинал думать так, словно он
ехал на норовистой лошади.
- А то, - сказал Панама, - что ты слюнтяйка: подумаешь, соревнования
проиграла! Вон Борис Степанович чуть ногу не потерял, а ничего, улыбается...
- И тут же он понял, что так у него ничего не получится. "Закидка! - сказал
он про себя. - Не с той ноги начал. Нет, тут нужно как-то по-другому. Ну-ко,
начнем все сначала".
- Ну и хорошо, хоть бы он совсем себе шею свернул!
- Эх, ты, а он-то тебя расхваливал! Говорит, какая она хорошая
девчонка, волевая, целеустремленная и красивая...
- Так и сказал?
- Так и сказал. И зря ты тогда убежала, мы еще долго сидели. Борис
Степаныч фотографии показывал, он во многих фильмах дублером работал. Юлька
внимательно слушала.
- А еще он говорил, что с тебя пример брать нужно, как ты умеешь
планировать день... - несло Панаму. - Только ведь это все неправда.
- Это почему же?
- Никакая ты не волевая, вон маленькая неприятность, и все...
- Хорошенькая маленькая... Весь мир видел, как я падала. "Фомина!
Советский Союз!" А я ляп об лед, ляп второй раз, и в третий... Как я теперь
на улицу-то выйду!
- Знаешь, а давай всей компанией пойдем. Машу позовем, Столбова. В
куче-то тебя и не видно будет. А дома нельзя сидеть - нужно прогуляться...
- А ребята пойдут?
- Да они хоть куда пойдут!
- Ну ладно, - сказала Юлька, - ты посиди здесь, я переоденусь. Панама
мысленно подпрыгнул. "А все-таки она не такая уж плохая девчонка. Но Маша
лучше, Маша умнее да и, пожалуй, красивее..." И Панама вдруг поймал себя на
том, что и Маша, и Юлька, и Столбов кажутся ему теперь, совсем другими,
будто смотрит он на них из седла. "Что это? - подумал он. - Я повзрослел?"