Детективы
Карл-Хайнц Тушель. - Неприметный мистер Макхайн
Скачать Карл-Хайнц Тушель. - Неприметный мистер Макхайн
- Но тогда он должен быть еще здесь! - вскочил Уилкинс. - Мы должны тут
все обыскать!
- А кто, - спросил без малейших признаков волнения Гарденер, - кто
выключил свет?
Лейтенант и репортер недоуменно смотрели на него.
- Скорее всего, дело обстоит так, - медленно объяснял ученый, - что
дверь не отпирается и не запирается, пока отключен ток. Таким образом,
Джим Баткинс не мог выключить ток, прежде чем уйти, иначе он не вошел бы.
В то же время, когда он отпирал дверь, ток еще должен был быть включенным,
иначе он не смог бы ее отпереть, - это уже доказал мистер Уилкинс. Кто-то
должен был отключить свет именно в тот момент, когда Джим Баткинс уже
открыл дверь. Кстати, в этом и объяснение, что Баткинс со страху не нашел
рубильника и перепутал направление. Но кто это был?
- А здесь действительно только один вход?
- Конечно, этот факт был даже предметом гордости Баткинса. К тому же
пришло это письмо. Кто-то ведь отправил его.
- Что за письмо? - спросил с любопытством репортер.
Гарденер молча протянул ему конверт, полученный им сегодня пополудни.
Лейтенант тупо размышлял. Его безмерно бесило то, что он здесь протирал
штаны, как школьник, в то время как, возможно, в каком-нибудь ящике шкафа
в этом доме лежат спрятанные вещи, которыми директор банковского филиала
мог бы заинтересоваться больше, чем самим вымогателем. Нет, хватит! Пора
действовать!
Он встал, не зная, с какой из дверей лучше начать. Но тут ему бросилось
в глаза, что двери не имели ни ручек, ни замков. Когда он, не раздумывая
больше, подошел вплотную к одной из них, она сама беззвучно ушла в
стену...
За дверью они обнаружили чисто прибранные, уютные и комфортабельные
жилые помещения: кухню, спальню - лишь с одной кроватью, как отметил
лейтенант, - и жилую комнату. В этой последней Гарденер сделал открытие,
очень его удивившее. На столике рядом с креслом-качалкой валялась целая
куча уголовных и бульварных романов дешевого сорта, а напротив кресла, в
отдалении, стоял телевизор. Это поистине совершенно не соответствовало
образу человека, с которым был знаком Чарльз Гарденер, и противоречило
всему, что когда-либо говорил о таких вещах покойный.
Из гостиной они попали в настоящую анфиладу лабораторий и мастерских
небольшого размера, один вид которых привел Гарденера в упоительный
восторг. Лейтенанту и репортеру эти приборы и машины, механизмы и
приспособления ни о чем не говорили, зато старого ученого не покидало
чувство изумления, к которому примешивалась обычная зависть, - у него
просто руки чесались от желания поработать со всеми этими современнейшими
приборами. По оборудованию лабораторий он заключил, что в последнее время
Джим Баткинс должен был заниматься без малого дюжиной областей науки, и он
задал себе вопрос, не было ли это нечто большее, чем баловство, физика,
химия, физиология, биохимия, бионика, физика высоких частот,
электронно-вычислительная техника - как мог одиночка успешно работать во
всех этих отраслях, где и поныне еще малейший прогресс в какой-нибудь
частичной проблеме был немыслим без совместных усилий целой группы ученых?
- Да пойдемте же, - настаивал лейтенант, - это, возможно, и очень
интересно для вас, но сейчас нам ничем не поможет!
Следующая дверь, открывшаяся перед ними, привела их в рабочий кабинет,
выполненный с геометрическим изяществом. Все здесь в изогнутых линиях,
поверхностях и объемах напоминало о математических функциях. Конечно,
опять лишь Чарльз Гарденер смог оценить это по достоинству, но и на
остальных, кажется, увиденное произвело впечатление.
- Вероятно, хозяин враждебно относился к жизни? - спросил недоверчиво
репортер. - Видно даже по мелочам.
- Не к жизни, скорее - к людям! - пожал плечами Гарденер.
Лейтенант не участвовал в разговоре. Он подошел к письменному столу и
вынул из ящика для бумаг записку.
- Что это такое? - спросил он и подал бумагу Гарденеру. Там стояло
только несколько букв: "ENIHCM".
Ученый долго созерцал их. Потом признался:
- Не знаю. Это не формула, но и не сокращение, по крайней мере из
известных мне. Шифр? Не думаю. Он бы запрятал его во что-нибудь реальное,
но не вызывающее подозрений.
Гарденер положил записку в карман. Лейтенант хотел возразить, но
передумал. Где-то здесь могли находиться бумаги, которые так беспокоили
директора банка. Сейфа нигде не было, он бы бросился ему в глаза. Да и к
чему он, раз весь дом - сейф. Если такие бумаги вообще были... Он сел за
письменный стол и невольно провел рукой по ребру крышки. Справа и слева от
него бесшумно открылись ящики.
- Мне скоро жутко станет от этой идиотской автоматики! - ругнулся он,
потом, изумленный, полез в один из ящиков, вытащил оттуда целую гору книг
того же сорта, что и в жилой комнате, и вывалил их на стол. - И все это
ради такого дерьма!
Здесь, в этом царстве техники, даже лейтенант уловил неуместность
подобной макулатуры.
- А тут что? - он вынул книги из другого ящика. - "Грамматика",
"Словарь", учебник по лексике... - Бумаг, которые он искал, явно не было.
- Во всяком случае, хозяин дома был с причудами! - констатировал
репортер, но Гарденер, которому адресовалось это замечание, едва ли его
расслышал. Ему вдруг вспомнилось одно совершенно абсурдное, глупое,
ненавистническое пари, которое ему однажды предложил Баткинс...
- Ну, что? Что вы так уставились на "Грамматику"? - спросил лейтенант.
- Что-нибудь пришло на ум?
- Да, - сказал Гарденер. - Я думаю, мы можем прекратить обход!
Через обширную библиотеку, заполнявшую, по оценке репортера, целую
стену здания, они вернулись в гостиную.
- Ну, начинайте! - сказал Мэттисон, когда они уселись.
- Покойный мне однажды предложил пари - несерьезное, только для
красного словца, по крайней мере тогда я думал так, да и нельзя было
воспринимать его серьезно. Мы говорили об образовании. Баткинс заявил, что
наше американское общество образованно ровно настолько, что любому дикарю,
никогда не покидавшему свой атолл в южных морях, достаточно всего
четырнадцать дней посмотреть наши телевизионные программы и почитать
бульварные журналы и издания, чтобы стать "социально зрелым" человеком...
- Как сюжет - красиво! - сказал репортер. - Представьте: дикарь, только
что натаскан, не знает цену деньгам - природное стремление к свободе
позволяет ему убегать прежде, чем его...
