Фэнтези
Дафна Дю Морье. - Монте верита
Скачать Дафна Дю Морье. - Монте верита
x x x
Мальчиками мы росли вместе, Виктор и я. Мы вместе учились в
Мальборо\footnote{Мальборо - (Колледж) - мужская привилегированная частная
школа в г. Мальборо (основана в 1843 г.)} и в один год поступили в
Кембридж\footnote{Кембриджский университет - один из крупнейших в
Великобритании, основан в начале XIII в.}. Тогда мы были близкими друзьями,
и если не виделись так долго после окончания университета, то только потому,
что оказались в разных мирах: по службе мне часто приходилось бывать за
рубежом, а Виктор был занят управлением своего имения в графстве Шропшир.
Когда мы вновь встретились, то возобновили наши дружеские отношения, как
будто никогда не расставались.
Работа затягивала меня, так же, как и его. Но все же у нас было
довольно свободного времени и средств, чтобы предаваться любимому занятию -
скалолазанию. Современные альпинисты с их экипировкой и научными методами
подготовки, конечно бы, посчитали наши походы любительскими. Но я
рассказываю об идиллических временах перед Первой мировой войной и,
вспоминая их, убеждаюсь, что они и были такими. В нас не было ничего от
профессионалов. Два молодых человека цеплялись руками и ногами за
выступающие камни в Камберленде и Уэльсе, а потом, обретя какой-то опыт,
рискнули на восхождения в Южной Европе.
Со временем мы стали менее безрассудными, научились предсказывать
погоду и относиться к горам с уважением - не как к противнику, которого
хотели победить, а как к союзнику, которого следовало переиграть. Мы шли в
горы не из жажды опасности, а из стремления добавить новый пик к списку
покоренных. Нами двигало чувство, потому что мы любили вершину, которую
завоевывали.
Настроение горы меняется быстрее и разнообразнее, чем у любой из
женщин. Она доставляет радость, пугает, дает великий покой. Нельзя
объяснить, что заставляет человека идти на вершины. В древности это, быть
может, было желание достигнуть звезд. Сегодня любой, купивший билет на
самолет, способен ощутить себя властелином неба. Но у него не будет скал под
ногами, он не ощутит воздуха на лице, не познает тишины, которая бывает
только в горах.
Когда я был молод, лучшие дни я провел в горах. И не потому, что так
велика была потребность растратить энергию, занять чем-то все свои помыслы.
Нас пьянило ощущение, возникавшее пред ликом неба, которое мы называли
горной лихорадкой. Виктор и я. Обычно Виктор приходил в себя первым. Он
озирался вокруг, тщательно и методично продумывал спуск, в то время, как я
был все еще во власти мечты, затерянный во сне, который не мог понять. Мы
испытали свою выносливость, вершина была наша, но всегда оставалось еще
нечто неуловимое, что я жаждал покорить и что ускользало от меня. Что-то
подсказывало мне, что в этом виноват я сам. Это были хорошие дни. Лучшие
дни, какие я только знавал.
Однажды летом, вскоре после моего возвращения из деловой поездки в
Канаду, я получил от Виктора ужасно взволнованное письмо. Он обручился, и
свадьба его была уже скоро. Она - милейшая девушка из всех, что он знал, и
Виктор просил меня стать его шафером. Я ответил ему, как принято в подобных
случаях, выражая восхищение и желая всяческого счастья. Сам убежденный
холостяк, я считал его очередным потерянным другом, погрязшим в семейной
жизни.
Невеста была родом из Уэльса и жила по ту сторону границы, как раз
напротив поместья Виктора в Шропшире.
"Можешь ли поверить, - писал он во втором письме, - она никогда не
поднималась даже на Сноудон\footnote{Гора Сноудон находится на территории
национального парка "Сноудония" на севере Уэльса.}! Придется мне взять ее
образование в свои руки".
Трудно сказать, что мне понравилось бы меньше, чем перспектива тянуть
за собой на какую-нибудь гору необученную девицу.
В третьем письме Виктор объявлял о своем и ее прибытии в Лондон, о
суматохе и приготовлениях к свадьбе. Я пригласил их обоих к обеду. Не знаю,
что я ожидал увидеть. Наверное, невысокую коренастую девушку с темными
волосами и симпатичными глазами. И конечно уж, не ту красавицу, которая,
подойдя ко мне и протянув руку, сказала:
- Я Анна.
В те времена, перед Первой мировой войной, девушки не пользовались
косметикой. Анна не красила губы, и ее золотые волосы спадали крупными
локонами. Помню, как я уставился на нее, разглядывая ее невероятную красоту,
и довольный Виктор рассмеялся и сказал:
- Ну что я тебе говорил!
Мы сели обедать и вскоре все трое почувствовали себя непринужденно и
свободно болтали. В характере Анны была некоторая сдержанность, придававшая
ей очарование. Но поскольку она знала, что я лучший друг Виктора, я
почувствовал, что принят, что в придачу к ее жениху понравился и я.
Конечно же, Виктор счастлив, сказал я себе, а все мои сомнения по
поводу их свадьбы при виде Анны рассеялись.
Раз мы собрались с Виктором, разговор неизбежно обратился к горам и
скалолазанию, прежде чем обед дошел до половины.
- Вы собираетесь замуж за человека, который без ума от гор, - сказал я
Анне. - А, между тем, сами не поднялись ни разу даже на свой Сноудон.
- Да, ни разу, - подтвердила она.
Неуверенность в ее голосе удивила меня. Она чуть нахмурилась, и тень
мелькнула в ее удивительных глазах.
- Почему? - спросил я. - Это уж почти преступление - быть родом из
Уэльса и ничего не знать о своей самой высокой горе.
- Анна боится, - вмешался Виктор. - Каждый раз, когда я предлагаю ей
сходить в горы, она находит отговорку.
Девушка быстро повернулась к нему.
- Нет, все не так, Виктор. Ты не понимаешь. Я не боюсь лазить.
- Тогда в чем же дело? - спросил он и сжал ее руку.
Я видел, насколько он ей предан, понимал, какое счастье их, должно
быть, ожидало. Анна изучающе взглянула на меня, и вдруг я инстинктивно
понял, что она скажет в следующую секунду.
- Горы требуют слишком многого. Приходится отдавать им все. И таким
людям, как я, разумнее держаться от них подальше.
Я понял, что она имела в виду. По крайней мере, мне так показалось. Но
поскольку я видел, как они любили друг друга, то подумал, что было бы
хорошо, если бы у них появилось общее увлечение. А для этого ей нужно было
лишь преодолеть свой страх.
- Просто чудесно, - воскликнул я. - Ведь у вас самый верный подход к
скалолазанию. Разумеется, этому занятию приходится отдавать всего себя, но
вдвоем вы все преодолеете. А Виктор не позволит замахнуться на то, что вам
не под силу. Он осторожнее, чем я.
Анна улыбнулась и освободила руку.
- Какие вы оба упрямые, - сказала она. - Просто не хотите понять. Я
родилась в горах и знаю, что говорю.
В это время к столу подошел наш общий знакомый, его представили Анне, и
разговор о горах больше не возобновлялся.
Недель через шесть они поженились, и не было невесты прелестнее, чем
Анна. Виктор был бледен и нервничал, и я подумал, какая ответственность
ложилась на его плечи: он должен был сделать эту девушку счастливой.
Я часто видел ее в те шесть недель, пока они были обручены. И, хотя
Виктор и не подозревал об этом, влюбился в нее так же сильно, как и он. Меня
притягивало в ней не природное обаяние и даже не ее красота, а их
соединение, ее какое-то внутреннее сияние. Размышляя об их будущем, я
опасался только, что Виктор может оказаться для нее уж слишком шумливым,
слишком беспечным и веселым - он был человеком открытой души и простым по
характеру - и тогда она скорее всего замкнется в себе. Они были красивой
парой. И наблюдая, как молодожены уезжают с приема, который давала
престарелая тетка Анны, поскольку у нее не было родителей, я предавался
сентиментальным мечтам о том, как буду гостить у них в Шропшире и как стану
крестным их первенца.
Вскоре после их свадьбы дела потребовали моего отъезда. И только в
декабре я получил весточку от Виктора, который приглашал меня на рождество.
Я с радостью принял приглашение.
К тому времени они были женаты около восьми месяцев. Виктор выглядел
здоровым и счастливым, а Анна казалась красивее, чем прежде. Я почти не в
силах был отвести от нее глаз. Они радушно приняли меня, и я настроился, что
проведу безмятежную неделю в прекрасном старом доме Виктора, который хорошо
знал еще по прежним приездам. Определенно, их брак оказался удачным, как я и
предвидел. А если до сих пор еще не предполагалось появление наследника, то
впереди для этого было достаточно времени.
Мы гуляли по поместью, охотились, по вечерам читали и представляли
собой согласное трио.
Я заметил, что Виктор приспособился к сдержанной натуре Анны, хотя этим
словом вряд ли можно определить то спокойствие, которое было поистине ее
даром. Покой, - пожалуй, более точное слово, - поднимался из глубины ее души
и создавал особую атмосферу во всем доме. В нем и раньше всегда было приятно
останавливаться - в его беспорядочно разбросанных комнатах с высокими
потолками и окнами со средником. Но теперь ощущение покоя как бы сгустилось,
сделалось глубже. Каждая комната, казалось, была наполнена каким-то странным
задумчивым молчанием, которое, на мой взгляд, было притягательнее и
значительнее тишины, царившей здесь в прежние годы.
Странно, но возвращаясь в памяти к той рождественской неделе, я не могу
припомнить обычных праздничных торжеств. Я не помню, что мы ели и пили и
даже заходили ли мы в церковь, хотя, конечно, должны были это делать, ибо
этого требовало положение Виктора, местного помещика. Я помню только
непередаваемое чувство покоя по вечерам, когда ставни уже были закрыты и мы
сидели в большом холле перед камином. Должно быть, моя деловая поездка
утомила меня больше, чем я думал, потому что в доме Виктора и Анны я
почувствовал, что не осталось во мне иных желаний, я хотел только
расслабиться, отдаться благословенной исцеляющей тишине.
