ВИТАЛИЙ ГЛАДКИЙ - КИЛЛЕР

   Эта ночь выпила всю мою душу без остатка. Видения, которые вместе с
взвихренной теменью залетали в открытое окно салона "Жигулей", сводили
меня с ума.
   Мое проклятое прошлое протянуло свои тонкие детские ручонки с железными
пальцами и время от времени до физической боли сжимало мне горло.
   Я снова и снова вспоминал, как одноклассники собирали поношенную
одежонку, а классная, по прозвищу Штучка-Дрючка, в торжественной
обстановке, со слезой на глазах, вручала мне ее, при этом проникновенно
болтая о "счастливом, обеспеченном детстве". Эти обноски я никогда не
надевал, отдавал матери, которая тут же меняла их на самогон.
   Я вспоминал, как в одиннадцать лет сбежал от нее и попросился в детский
дом. Я назвался чужим именем, Но меня никто и не искал...
   Вспоминал кухню детского дома, грязную, неухоженную, в запахах
протухшего мяса и кислых щей, куда я пробирался тайком, чтобы погрызть
предназначенные для собак кости, кухню, которая отменно кормила директора,
воспитателей, кухонных работников и их семьи, но только не детдомовцев,
вечно голодных, забитых... и жестоких. Через два с половиной года я ушел
оттуда, вернулся в свою коммуналку, после того, как порезал крохотным
перочинным ножиком двух старшеклассников, которые пытались меня
изнасиловать в туалете...
   Я совершенно перестал ощущать течение времени, и когда подъехал к дому,
где жила вдова Лукашова, то с удивлением отметил, что улица была
совершенно пустынна: похоже, уже наступили предутренние часы. Я
действительно пожалел эту женщину, без вины виноватую, которая мало что
соображала в плутнях своего мужа, не хотел ее убивать. Едва я начинал
размышлять, как мне лучше спроворить это дельце, чтобы выполнить приказ
шефа - будь он проклят, упырь! - и тут перед моими глазами вставало лицо
Ольгушки... Нет, я не мог!
   "Волгу" шефа я заметил совершенно случайно, корда разворачивался, чтобы
припарковаться неподалеку от дома, за деревьями скверика. Она стояла за
углем, едва не впритирку к стене. Там была самая густая тень.
   Я бросил взгляд на окна квартиры Лукашова. Они были зашторены, но
сквозь узкие щелки кое-где пробивался неяркий свет. Значит, шеф все еще
там.
   Он выскользнул из черноты подъезда, как привидение. Я едва успел
спрятаться за мусорный ящик метрах в шести-семи от "Волги". Я его узнал
сразу, хотя он горбился и жался поближе к стене, - это был один из
"боевиков" шефа, который выполнял лишь особо секретные поручения моего
"благодетеля". Никто не знал имя и кличку этого человека. Про себя я
прозвал его Брюнетом - он был черноволос, смугл и смахивал на грека.
Брюнет всегда был вооружен до зубов.
   Он едва не бегом свернул за угол, направляясь к машине шефа. Вскоре я
услышал, как он открыл багажник. Момент был удобный, и мне нельзя было его
упустить: встав во весь рост, я в несколько прыжков очутился возле
"Волги". Брюнет, засунув голову в багажник, ковырялся там, перекладывая,
судя по звуку, какие-то железки.
   Я не колебался ни секунды: резкий удар локтем по позвоночнику и, когда
он со стоном обмяк, я сильным рывком запрокинул ему голову назад. Раздался
хруст, слабый вскрик и сипение... я отпустил уже бесчувственное тело,
которое тюфяком сползло на землю, и решительно, не таясь, направился к
подъезду.
   Я вовсе не удивился, что дверь квартиры Лукашова была не заперта.
Горячечное возбуждение охватило меня, но руки, когда я достал наган, не
дрожали. Все, шеф, пора ставить последнюю точку... Ольга, Ольгушка, где
ты? Как ты там? Увижу ли я когда-либо тебя?
   Я взвел курок и рывком открыл дверь...

   * Киллер (англ.) - наемный убийца.