Юрий Тупицын. - На восходе солнца

   Строящееся здание, освещенное неярким солнцем, четко рисовалось на фоне
безоблачного мутного неба. Рядом со зданием застыла грязно-зеленая, словно
высеченная из камня  фигура  исполинского  ящера:  яйцеобразное  туловище,
массивный, постепенно утончающийся хвост и длинная гибкая шея,  украшенная
до смешного маленькой головкой. Задние ноги ящера были коротки, а передние
- непомерно высоки.
   - Ну и громадина! - пробормотал Кронин.
   - Брахиозавр, самый крупный среди гигантских динозавров,  -  представил
ящера Клим, - но нисколько не заносится и трудится так же  честно,  как  и
все остальные.
   Штурман стоял, небрежно опираясь на полированный борт унихода. Выслушав
ошеломляющее  сообщение  о   работягах-ящерах,   Лобов   после   недолгого
размышления направил его вместе с Крониным разобраться  в  этом  феномене.
Инженер, разглядывая ящера, усмехнулся.
   - Непохоже, чтобы он слишком напрягался.
   - Просто он рационально распределяет силы. Сейчас у него передышка.  Не
улыбайся, работа тут организована самым лучшим образом.
   - Одиноко ему, наверное, наверху.
   - Сочувствуешь? - улыбнулся Клим, поглядывая то на ящера, то на длинную
фигуру инженера.
   Тот остановил его жестом руки.
   - Внимание! Кажется, начинается.
   Голова брахиозавра шевельнулась,  важно  повернулась  на  длинной  шее,
по-птичьи наклонилась влево-вправо, разглядывая  что-то  внизу,  и  начала
неторопливо опускаться.  Шея  при  этом  изгибалась  изящной  дугой.  Дуга
становилась все круче, круче, пока не  превратилась  в  гигантскую  петлю,
широкой частью обращенную в небо. Приблизившись, голова заметно выросла  в
размерах и уже не казалась такой маленькой, как прежде. Лениво  раскрылась
широкая ярко-оранжевая пасть и ловко  подцепила  многотонный  контейнер  с
кирпичами. Пасть несколько раз чавкнула, ухватываясь поудобнее,  задумчиво
мигнули большие выпуклые глаза. Контейнер плавно поплыл вверх,  увлекаемый
волшебным движением шеи, и был торжественно  водружен  на  площадку  возле
строящегося здания.
   -  Прошу,  -  возгласил  Клим,  точно  он  был  режиссером  только  что
содеянного представления. - Живой подъемный  кран  в  действии.  Абсолютно
надежен, не требует ни техосмотров, ни ремонта.
   Установив  контейнер,  брахиозавр  несколько  живее,   нежели   раньше,
повернулся к кормушке, размещенной там же, наверху, сунул в нее  голову  и
принялся что-то пожирать.
   - Дрессировка на пищу, - заметил Кронин, брезгливо морщась.
   - Совершенно верно, - согласился Клим, - а реализуется  это  с  помощью
простейшей автоматики. Когда сей труженик ставит контейнер на площадку,  в
кормушку подается очередная порция пищи. Не очень  большая,  чтобы  он  не
наелся сразу, но и не маленькая - иначе эта гора ничего не почувствует.
   Ждан был прав: порция пищи была небольшой, по крайней  мере  для  этого
чудища. Не прошло и минуты, как брахиозавр недовольно фыркнул  раз-другой,
вытащил из  кормушки  морду,  испачканную  чем-то  коричневым,  облизнулся
языком-лопатой, отряхнулся и, вознеся голову,  опять  ставшую  удивительно
маленькой, снова застыл в каменном спокойствии.
   - Подъем контейнера - не чудо. Кто руководит всем этим?  -  пробормотал
инженер, не спуская глаз со строящегося здания.
   На контейнерной площадке медленно,  но  достаточно  энергично  двигался
массивный  трехметровый   игуанодон.   Прочно   утвердившись   на   задних
ногах-тумбах и толстом хвосте, он разгружал  контейнер:  передними  лапами
подцеплял целые секции-связки кирпичей и по наклонному желобу отправлял их
вниз, на "крышу" стройки. Там их подхватывали гардозавры,  двуногие  ящеры
меньшего роста, и растаскивали по рабочим  местам.  Работали  они  весело,
споро, но бестолково: иногда хватались вдвоем за одну и ту  же  связку,  и
тогда начиналась борьба -  кто  кого  перетянет,  -  иногда  сталкивались.
Издалека  они  напоминали  массивных  кенгуру,  разучившихся   прыгать   и
перешедших на валкое хождение. Гардозавры подносили связки  орнитомимидам,
птицеящерам, животным еще меньшего роста, изящным, стройным, с длинными  и
ловкими передними лапами.
   Кронин внимательно следил за работой одного  птицеящера.  Тот  брал  из
связки кирпичи, окунал в какой-то раствор,  налитый  в  желоб,  тянувшийся
вдоль всей стены здания, и  с  величайшим  тщанием  укладывал  их  один  к
одному, возводя  таким  образом  безукоризненно  ровную  стену.  Во  время
последней, самой ответственной операции птицеящер был  сосредоточен  и  не
отвлекался. В остальное же время он оглядывался по сторонам,  почесывался,
верещал что-то, напоминая своим поведением обезьяну.
   - А вот и еще одна машина, - с ноткой  удивления  в  голосе  проговорил
Клим, - живой тягач!
   Проследив за его взглядом, Кронин увидел вдали еще одного колосса  мира
рептилий - диплодока. Он шествовал по широкой дороге  зеленоватого  цвета.
Отвислое брюхо колыхалось в такт шагам из стороны в сторону, как  маятник.
Грязно-серый  крестец   вздымался   холмом.   Диплодок   был   впряжен   в
многоколесную  повозку,  соответствующую  его  росту.  На  повозке  стояли
решетчатые контейнеры с кирпичами. Шея диплодока анакондой тянулась  вдоль
дороги,     морда,     чем-то      напоминавшая      верблюжью,      имела
презрительно-равнодушный вид.
   Зеленоватая дорога опоясывала стоянку брахиозавра. Когда странный поезд
с  кирпичами  поравнялся  с  живым  подъемным  краном,  одно  из   звеньев
многоколесной повозки плавно наклонилось, и контейнеры с кирпичами съехали
прямо к ногам брахиозавра. Диплодок продолжал тянуть повозку  дальше,  как
будто ничего не случилось.
   - Дрессирован на дорогу, -  предположил  Клим,  -  идет  вдоль  зеленой
полосы, а остальное для него просто не существует.
   - Легко сказать, - вздохнул инженер. - У этого  живого  холма  головной
мозг величиной с грецкий орех! Какая уж тут дрессировка!
   - Но у него есть и второй мозг, в  области  крестца.  Он  в  сотни  раз
больше головного. Недаром это создание назвали двудумом.
   Инженер засмеялся:
   - Стало быть, ты полагаешь, что он думает не только  головой?  Забавно!
Впрочем, - добавил он, морща в раздумье лоб, - это можно проверить.
   - Чем он думает?
   Инженер опять засмеялся:
   - Нет, на каком принципе он дрессирован.
   И Кронин изложил нехитрый план, который Клим принял с явным одобрением.
   Заняв места в униходе, друзья обогнали  диплодока  метров  на  пятьсот,
сильнодействующим   красителем,   который   применяется   для   визуальной
сигнализации, навели участок ложного пути, создав иллюзию  двух  абсолютно
равноценных дорог. Отведя униход в сторонку, они стали ждать,  как  двудум
решит предложенную ему дилемму.
   Добравшись до разветвления, диплодок замедлил  шаг,  а  потом  и  вовсе
остановился. Добрую минуту он  простоял  неподвижно,  наклоняя  голову  то
вправо, то влево.
   - Думает, - значительно сказал Клим.
   По-видимому,   имитация   была   безупречной,   потому   что   диплодок
забеспокоился, постепенно приходя во все большее  и  большее  возбуждение,
задергал хвостом и заревел. Повозка  качнулась,  одно  ее  звено  чуть  не
опрокинулось, и кто знает, что было бы дальше, но в этот момент  откуда-то
с высоты камнем упал птеродактиль, над  самой  землей  зонтиком  распахнул
перепончатые крылья и уселся на крестец диплодока. По-хозяйски устроившись
поудобнее, птеродактиль несколько раз с  силой  клюнул  гиганта.  Диплодок
понемногу успокоился, перестал реветь, постоял еще  с  минуту  и  степенно
поволок  повозку  дальше,  миновав  ложный  участок   пути.   Птеродактиль
проехался  немного  на  спине  ящера,  неуклюже  разбежался,   нырнул   со
спины-холма и взмыл в небо.
   -  Любопытно,  -  пробормотал  инженер,  провожая  взглядом  ящера,   -
оказывается, тут есть не только рабочие, но и надсмотрщики.
   - И немало, - добавил Клим.
   Прикрывая ладонью глаза,  он  смотрел  вверх,  где  в  мутном  просторе
плавали черные точки - парящие птеродактили.