| |
|
 |
Драма Николай Бучельников - Возвращене
Скачать Николай Бучельников - Возвращене
  Когда оба они попали в госпиталь, Петруха почти полностью
лишился "волосяного покрова", Славкина растительность хотя и
держалась значительно лучше, но тоже имела тенденцию к
выпаданию, причем кусками, и первым делом их обоих обрили под
ноль, опасаясь какой-нибудь инфекции, типа стригущего лишая или
подобной беды. И даже положили в отдельную палату, несмотря на
наплыв раненых и больных из Афгана - как раз начался
"гепатитовый сезон".
Однако если Славка по-тихоньку выкарабкивался, то Петрухе ничего
не помогало и становилось все хуже и хуже. В чем тут дело, врачи
никак не могли понять, но на всякий случай расконсервировали
чумное отделение и перевели их в маленький домик за высоким
бетонным забором. Перемен не происходило, Петруху увезли в
Ташкент, а Славка куковал один в четырех стенах. Даже книг из
библиотеки не давали. Одни газеты, и то преимущественно на
узбекском языке. Еще бы на китайском принесли. Впрочем, какая
разница чем задницу подтирать: портретами лидеров Москвы или
Ташкента.
А в Ташкенте врачи тоже прорубились далеко не сразу, в
результате, когда выяснилось, что у больного Сидорова лейкемия,
- большинство солдат, принимавших участие в злополучном переходе
через горы, благополучно ушли в Афган, чему были несказанно рады
- куда угодно, лишь бы подальше от сержантов, не дающих продыху
ни днем ни ночью. ("Послали бы в ад - мы бы там чертям разгон
устроили. Как миленькие бы на подоконниках в восемь рядов
застраивались".)
Славка, к тому времени уже вышедший из госпиталя и с утроенной
энергией подготавливающийся к дембелю, был водворен обратно,
правда ненадолго - недельки на две, во время которых и закончил
"финишную гонку". Приехала комиссия, осмотрела оставшихся
участников событий и уехала обратно.
Облучились, ну и что? Чем поможешь? Уран никакими лекарствами из
организма не выводится, только естественным путем, то есть через
несколько миллиардов лет его в вас уже не будет - весь
распадется. Посоветовали, если будет светиться моча - не
оправляться ночью, чтобы не пугать окружающих, а в остальном...
В остальном. Прошло десять лет. Некогда густые, иссиня-черные
Славкины волосы выцвели и заметно поредели, если не сказать
больше.
- ...Спина по ночам ноет - сил нет. Ну, да ладно, чего там.
Давай, за встречу. - И плеснул в два стакана из полуторалитровой
пластиковой бутылки мутно-белой самогонки.
"Хорошо пошла, градусов под шестьдесят".
Андрей, трое суток находившийся между сном и явью, сразу
захмелел.
Пока они пили и закусывали, Славка успел ввести Андрея в курс
происходящих в стране событий.
Дело обстояло примерно так: две недели тому назад, то есть
накануне того дня, когда Андрей ездил в Анапу встречать семью, в
столице грохнули президента. Грохнули, но окружение, в целях
"сохранения спокойствия в государстве", хотело это дело замять
(на распасах, наверно, сидели. Пока не кончатся - вставать
нельзя). Ну, не совсем замять, а так, на время, чтобы придумать,
что делать дальше. Благое намерение. Но, как всегда, слухи
просочились, в стране ввели чрезвычайное положение, но вот кто
именно его ввел и чья сейчас власть - сказать трудно. Вроде бы
всех, а на самом деле выходит, что и никого.
Солдаты где можно поддерживают порядок, а вернее, делают то, что
им приказывают командиры, а тем, соответственно, тоже кто-то
приказывает, а бывает, что какой-нибудь командир полка, которому
все это уже надоело, отключает "вертушку" и никого, кроме своей
жены, не слушает. Короче - полный бардак. А народ,
соответственно, сопротивляется всем и вся и запасается
продуктами. Предприятия, как правило, стоят: на одной их части
руководство объявило отпуск до полного и окончательного
выяснения ситуации, на другой - рабочие сами объявили
забастовку, в результате всех этих событий поезда еще ходят, а
электричество в большинстве своем кончилось. Что творится в
других городах, он не знает, а в Краснодаре жить вполне можно:
огороды у всех свои, с самогонкой проблем нет, солдаты в город
не суются, а порядок поддерживают казаки, пока трезвые.
- Сейчас вот позавтракаем и пойдем встретимся с мужиками. Вчера
после дежурства бухнули малость. Башка болит.
Закончили "завтракать" ближе к вечеру. Мужики Славку не
дождались и пришли к нему сами. Все в фуражках и штанах с
лампасами. Хорошо, что без коней. Один, правда, на мотороллере
приехал. Музейный, можно сказать, экспонат. Андрей такой
последний раз видел году эдак в семьдесят пятом. Кое у кого на
поясе вместо нагайки болталась кобура. Трезвых среди прибывающих
не было, но у каждого вновь пришедшего, как у пьяного водителя,
заметившего гаишника, взгляд прояснялся при виде Андрюхи. Славка
каждый раз объяснял, что это его армейский друг, вместе служили
в ВДВ. Мужики, как назло, мало того, что сразу предлагали выпить
за знакомство, так еще утверждали, что десантники должны пить до
дна. Ноотропин можно было даже не доставать - все равно бы не
помог.
Наутро пришлось завтракать снова. Голова болела не очень, а вот
желудок... Андрея всегда подводил именно он.
Ну почему, как только начинаешь вести праведный образ жизни,
обязательно попадаешь в такую компанию, в которой пить
приходится пуще прежнего. Но выхода не было, до второго августа
оставалось четыре дня, Славку обижать не хотелось: день
десантника - святое для каждого дембеля ВДВ. Ну, почти для
каждого.
Какой, к черту праздник, если выбросили тебя с парашютом, купол
открылся, яйца, как положено, дернуло, а дальше завис, словно
случился в природе какой-то катаклизм, что открывшийся парашют
висит себе спокойненько в воздухе и совсем не думает опускать на
землю своего владельца. Хочешь прыгать? Пожалуйста. Режь стропы
- и вниз. До земли еще ого-го! Ей Богу разобьешься.
Был бы дома - с удовольствием достал берет из шкафа, надраил
"флажок", чтобы блестел, как яйца у кота, с мокрым полотенцем
прогладил фетр, засунул внутрь "жало" от фуражки и повесил все
сооружение на затылок.
"Кто служил - пусть гордится,
Кто не служил - пусть радуется".
Ладно, поразлагаюсь, даст Бог, печень выдержит местную
самогонку.
Печень заболела как раз второго вечером. С утра ходили по
городу, братались со своей братвой, смешно одетой в смесь
казачей и ВДВ-шной формы. Пили, обнимались, приставали к
проходящим мимо девчонкам, снова пили, кто-то дрался, но Андрей
всегда был против бесполезного мордобития, когда два другана
сегодня набьют друг другу морды, а завтра виновато будут глядеть
в глаза, извиняться, снова пить и снова драться. Эксцессов
удалось избежать, и к вечеру они опять сидели у Славки, за
праздничным столом.
Тут-то, после очередной рюмки (стакана), когда он потянулся за
малосольным огурчиком, в боку кольнуло.
"Начинается."
Встал из-за стола и, найдя в рюкзаке коробочку с "Лиф-52",
проглотил сразу четыре или пять таблеток, чтобы наверняка (а то
вдруг еще двоится). Потом вернулся за стол, продолжая есть, пить
потихоньку, шутить и смеяться, но настроение было испорчено
постоянным чувством как будто кто-то зацепил крючком его бок и
тянет, тянет.
По причине "хвори" казаки оставили его в покое, когда
закончилась самогонка и они отправились в коммерческий киоск за
водкой. Понятное дело, денег за нее они платить, как всегда, и
не собирались, что оставшиеся коммерсанты давно поняли, и те
киоски, что еще работали в городе, как правило, ночью были
закрыты. Ну, разве какой-нибудь полоумный хочет зашибить ночную
деньгу. Так придуркам не место в нашем городе, пойдем его
искать, а если такого не окажется, то у Петро дома бражка
доходит, принесем пару бутылей, а завтра и самогонки сварим, на
опохмелку.
Андрей ушел в спаленку и, не раздеваясь, завалился на кровать.
Печень ныла и ныла, проклятая. Проснувшись, он услышал в
соседней комнате голоса, открыл глаза и повернул голову в их
сторону. Вставать не хотелось, а сквозь полузакрытые шторки
почти ничего не было видно.
- Андрюха, давай вставай, отведаешь бражки - печень как рукой
снимет, точно. Коммерсанты, хреновы, все киоски позакрывали,
сволочи.
- Да ладно, пускай спит. Наливай.
Разговор, доносящийся до ушей Андрея, ужасно мешал, и, кроме
печени, разболелась еще и голова. В конце концов он стал
воспринимать все звуки как какой-то общий фон, прерываемый
раскатами смеха, когда казаки вспоминали, как в отместку
коммерсантам сожгли пару закрытых ларьков.
Сквозь этот гвалт Андрей услышал звонок, потом скрип
открывающейся двери, и новый поток приветствий вновь пришедшему.
- А, атаман! Проходи! Бражку будешь? Как дела? Что нового
сказали на сходе? Когда вернулся? Давай, садись рядом.
- Эх, хороша. Аж в нос шибает.
После приветствий разговор вошел в свое привычное русло, Андрей
совсем было заснул, как вдруг звук раскрываемых штор заставил
его насторожиться.
- Давно он у тебя?
- Да почти неделю, а что?
- Кто он тебе?
- Служили вместе, да он парень наш, что надо, хоть и писарем при
штабе служил, но и по горам здорово ходил, а сволочью никогда не
был. "Духами" на соседних койках спали. А тут вот в
Новороссийске отдыхал, когда вся эта каша заварилась, так
пешком, говорит, дошел. Он может.
- А стреляет как?
- Еще лучше меня. И по духовщине неплохо палил, а под дембель
проводил горную подготовку в полку, так успел настреляться из
чего угодно - сквозь его руки все батальоны проходили, взводного
какого-нибудь попросит и отрывается после карандашей.
- М-да.
- А в чем дело?
- Ориентировка пришла. Нам "Красная Армия" как бы до фонаря, но
стенка на стенку мы с ней не пойдем - покоцают за милую душу.
Передали сегодня, что парень один из-под Новороссийска
прорывался в нашу сторону, как раз неделю назад. Ну и дров
наломал - дай боже. Покрошил там кого-то, автомат спер, грузовик
угнал. Военные все в тайне держали, не хотели сор из избы
выносить - стыдно, наверно, что с одним обормотом справиться не
смогли. Машину позавчера нашли, возле НМ-а. Сегодня полкан на
сходе был. Злой как собака. Если это он - придется его выдать.
- Да ни за что!
- Тише, казак, ты на службе. Оружие у него есть? Вещи?
- Пустой он. Совсем без ничего пришел.
"Спасибо, Славка. Пусть я тебе о "стволе" ничего не говорил, но
сквозь рюкзак его можно было разглядеть, да и "лифчик" при тебе
вытаскивал". - Алкоголь как рукой сняло, и печень даже болеть
перестала.
- Ладно, пойдем к столу. Пусть проспится, а завтра с утра я с
ним поговорю. И если что - никаких разговоров. Дело серьезное, а
у нас перед военными и так грешков всяких хватает. Точка. Я
сказал.
Шторы снова сомкнулись.
"Слава богу".
Осторожно, чтобы не был слышен скрип пружин, под очередной
раскат смеха, Андрей сполз с кровати. Рюкзак стоял в углу за
шифоньером, достать автомат, привинтить к нему пламегаситель и
вставить магазин было делом пяти минут, после чего, открыв
окошко, вылез во двор, огородами ушел на другую улицу и через
полчаса уже был на станции, нашел какой-то состав, забрался в
первый попавшийся вагон, а потом все-таки срубился от выпитой
самогонки.
Проснулся от резкого толчка. Состав еще несколько раз дернулся,
перед тем как окончательно замереть. Было светло и более чем
жарко. Слюни так и текли. Железные стенки вагона раскалились
чуть ли не докрасна.
Больше всего Андрею хотелось, чтобы эта остановка была уже
где-нибудь за Ростовом. Он осторожно приоткрыл железные створки
и коротко зыркнул по сторонам.
Степь. Справа, по движению поезда, метрах в двадцати от насыпи,
стоял подбитый БТР. Горы на горизонте.
"Ага, Ростов. А Чечню не хочешь?"
Назад пути не было, и Андрей, собрав пожитки, покинул свой
"спальный вагон". От вчерашней пьянки не осталось и следа,
голова работала четко, но вихляющие ноги ее все равно опередили
и решили идти в направлении гор.
Все было предельно просто. На память пришел очередной армейский
случай.
Один душара, перед самой отправкой в Афган, дал деру из горного
центра. Полк сразу предупредили, на всех вокзалах поставили
патрули, но солдат не появлялся. И только через неделю один
бабай поведал офицерам о воине, встретившемся ему в горах и
рассказывающего, что он отстал от роты. Наивный бабай хотел
помочь бедному солдатику, а получилось наоборот, и через шесть
часов, глубокой ночью, того повязали на стоянке у киргизов.
Андрей, возглавлявший в то время "спасательную команду",
созданную после происшедшей за месяц до этого трагедии в горах,
тоже принимал участие в поимке "беглого каторжника", ощущал
холод и видел сияние ледников. На следующий день, совершая в
одиночестве трекинг по горам, вдруг понял, что, окажись солдатик
порасторопнее (тот прошел за неделю всего восемьдесят километров
по дну ущелья, которые можно было преодолеть ночью за трое
суток, а днем вообще поймать машину и проехать за два часа) и
перевали через хребет в Алайскую долину, до которой
оставалось-то пять километров (правда, перейти Алайский хребет
несколько сложнее, чем обоссать два пальца), то мог бы
скрываться там сколь угодно долго. Нанялся бы к тем же киргизам
и пас себе спокойненько овец на крутых склонах. Никто его там ни
в жизнь бы не нашел. А главное, никакой водки и прочей
бормотухи, свежий воздух,здоровая пища и послушные женщины.
| | |