Помошь ресурсу:
Если кому-то понравился сайт и он хочет помочь на дальнейшее его развитие, вот кошельки webmoney:
R252505813940
Z414999254601
Для Yandex денег:
41001236794165

Спонсор:
Товары для рыбалки с отзывами с прямой доставкой с Aliexpress






ИСКАТЬ В
интернет-магазине OZON.ru


Драма

Том Стоппард - Розенкранц и Гильденстерн мертвы

Скачать Том Стоппард - Розенкранц и Гильденстерн мертвы

 
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
 
                              Полная темнота.
 
                              Слабый шум моря.
            После нескольких секунд молчания - голос из темноты.
 
     Гильденстерн. Ты здесь?
     Розенкранц. Где?
     Гильденстерн (горько). Недурное начало.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Это ты?
     Гильденстерн. Да.
     Розенкранц. Ты в этом уверен?
     Гильденстерн (взрываясь). О-Господи-Боже-Правый!
     Розенкранц. С нами, значит, еще не покончено, а?
     Гильденстерн. Мы же здесь, не так ли?
     Розенкранц. Да? Я ни черта не вижу.
     Гильденстерн. Но думать-то ты ведь еще можешь, не так ли?
     Розенкранц. Думаю, да.
     Гильденстерн. И говорить.
     Розенкранц. Что я должен сказать?
     Гильденстерн. Не важно. И можешь еще чувствовать, верно?
     Розенкранц. Ага. Еще, значит, поживем.
     Гильденстерн. И что ты чувствуешь?
     Розенкранц. Ногу. Чувствую, что чувствую ногу.
     Гильденстерн. Ну и как она?
     Розенкранц. Омертвела.
     Гильденстерн. Омертвела?
     Розенкранц (в панике). Я не чувствую ничего!
     Гильденстерн. А ты ее ущипни.
     Розенкранц (секунду спустя). Ай! (Пауза.) Извини.
     Гильденстерн. Это уже лучше.
 
Длинная  пауза.  Шум понемногу нарастает, становится ясно: это - море. Судно
скрипит,  ветер свистит в снастях, издали слышны возгласы матросов, отдаются
                                  команды.
 
     Лево на борт!
     Так держать!
     Убрать рифы, чтоб вас!
     Это ты, боцман?
     Хелло, это ты?
     Легче, легче!
     Держать к ветру!
     Больше к ветру, ребята!
     Шум моря - в промежутках.
     Ставь кливера!
     Топсель наверх, братцы!
     И так далее, но глуше.
 
     Розенкранц. Выходит, плывем. (Пауза.) Темновато, а?
     Гильденстерн. Но не как ночью.
     Розенкранц. Да, не как ночью.
     Гильденстерн. Темно, как днем.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Ага, для дня темновато.
     Гильденстерн. Должно быть, дело в курсе. Они держат на север.
     Розенкранц. Не в курсе.
     Гильденстерн. Полярная ночь. Когда солнце за полночь.
     Розенкранц. А-а...
 
                              Голоса команды.
               В глубине сцены вспыхивает фонарь: там Гамлет.
                        Сцена освещена неравномерно.
Можно  различить  Розенкранца  и Гильденстерна, сидящих на авансцене; позади
                них - контуры парусов, снастей и так далее.
 
Кажется, светлеет,
     Гильденстерн. Для ночи - не слишком.
     Розенкранц. Это же полярная ночь.
     Гильденстерн. Н-да. Если не сбились с курса.
     Розенкранц (небольшая пауза). Н-да.
 
Светлеет  - не то фонарь, не то луна... Совсем светло. Становится видно, что
на  палубе  помимо  прочих предметов стоят три большие, в человеческий рост,
бочки  с  крышками;  они  стоят  в линию, но на некотором расстоянии друг от
друга.  Сзади  - и чуть выше - воткнутый в пол большой, диаметром примерно в
два  метра,  полосатый  зонт;  что  за ним - не видно. Глубина сцены все еще
   погружена в сумрак. Розенкранц и Гильденстерн все еще лицом к публике.
 
А  все  же  светлей, чем было. Стало быть, скоро ночь. Этот дальний север...
(Грустно.) Я так полагаю, надо спать. (Зевает и потягивается.)
     Гильденстерн. Устал?
     Розенкранц. Да нет... но мне, наверно, трудно будет привыкнуть к этому.
Целую ночь спать, целый день ничего не  видеть...  Спокойная  жизнь  у  этих
эскимосов.
     Гильденстерн. У кого?
     Розенкранц. Что?
     Гильденстерн. Мне показалось... (Прерывает себя.) Кажется, я  верю  уже
всему. Я уже не способен даже на элементарный скептицизм.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Не размять ли нам ноги?
     Гильденстерн. Нет, неохота мне их разминать.
     Розенкранц. Хочешь, я их тебе разомну?
     Гильденстерн. Нет.
     Розенкранц. Мы б могли размять их друг другу. И не нужно было бы никуда
ходить.
     Гильденстерн (пауза). Да, сами бы пришли.
     Розенкранц. Сюда?
     Гильденстерн. Сюда - откуда-нибудь.
     Розенкранц. Куда-нибудь сюда. Оттуда.
     Гильденстерн. На палубу.
 
          Розенкранц разглядывает палубу. Хлопает по ней ладонью.
 
     Розенкранц. Хорошая клепка, а?
     Гильденстерн. Да, я тоже люблю  корабли.  Мне  нравится,  как  тут  все
устроено. На корабле человек может не  беспокоиться,  в  какую  сторону  ему
пойти или не пойти вообще, - проблемы не возникает, потому что ты все  равно
на судне, а? Идеальное место для игры в пятнашки... Я думаю, я всю жизнь мог
бы провести на судне.
     Розенкранц. Очень здорово.
 
    Розенкранц делает вдох - с удовольствием - и выдох - уже со скукой.
         Гильденстерн встает и смотрит в зал поверх голов публики.
 
     Гильденстерн. На корабле человек свободен.
     Временно. Относительно.
     Розенкранц. Ну, а как оно?
     Гильденстерн. Бурное.
 
          Розенкранц тоже встает и присоединяется к Гильденстерну.
                Оба стоят и смотрят в публику поверх голов.
 
     Розенкранц. Кажется, меня уже мутит.
 
Розенкранц  идет в глубину сцены. Было бы хорошо, если бы с авансцены туда -
как  с нижней палубы на верхнюю - вело несколько ступенек. Зонт находится на
верхней  палубе.  Розенкранц  останавливается  около  зонта и заглядывает за
     него. Гильденстерн тем временем, глядя в зал, развивает свою тему.
 
Свобода передвижения, слова, импровизации - и все же... И все же тюрьма. Ибо
границы   этой   свободы   определены   неподвижной   звездой,  и  все  наше
перемещение - лишь небольшое изменение угла по отношению к ней; мы, конечно,
можем  ловить момент, наслаждаться на все сто, шнырять туда-сюда, но, как бы
мы  ни  вертелись,  круг  замыкается,  и  оказываешься  лицом  к  лицу с тем
неизменным  обстоятельством,  что  мы, Розенкранц и Гильденстерн, снабженные
письмом  от  одного  короля  к другому, просто-напросто доставляем Гамлета в
Англию.
 
В  это время Розенкранц с многозначительной миной, стиснув зубы, как если бы
обладал  большой  тайной, на цыпочках приближается к Гильденстерну, украдкой
                      озирается и - свистящим шепотом:
 
     Розенкранц. Слушай, он - там.
     Гильденстерн (без удивления). Что поделывает?
     Розенкранц. Спит.
     Гильденстерн. Это ему полезно.
     Розенкранц. Что?
     Гильденстерн. Что может спать.
     Розенкранц. Да, полезно.
     Гильденстерн. Мы теперь с ним.
     Розенкранц. Может спать спокойно.
     Гильденстерн. Все равно для него все кончено.
     Розенкранц. Для гибнущих в пучине грозных вод...
     Гильденстерн. Насущный лозунг подыщи нам днесь.
 
                  Глухой стук: они садятся. Длинная пауза.
 
     Розенкранц (шевелится, оглядывается). Ну, что теперь?
     Гильденстерн. Ты о чем?
     Розенкранц. Ну как - ничего же не происходит.
     Гильденстерн. Мы плывем.
     Розенкранц. Знаю.
     Гильденстерн (сердито). Ну  так  чего  тебе  еще?  (Печально.)  Никакой
информации. Одни огрызки... и мы еще должны  анализировать  эти  приказания.
Которые мы едва помним. Которые ничем не отличаются от инстинкта...
 
Розенкранц  сует  одну руку в кошелек; вытаскивает монету и заводит обе руки
           за спину, потом протягивает Гильденстерну два кулака.
                   Гильденстерн хлопает по одному из них.
    Розенкранц разжимает ладонь, там - монета. Отдает ее Гильденстерну.
                 Процесс повторяется. Процесс повторяется.
                            Процесс повторяется.
         Гильденстерн начинает нервничать. Он уже хочет проиграть.
                            Процесс повторяется.
Гильденстерн  разжимает  один кулак Розенкранца; потом, сообразив, - второй.
     Выясняется, что в обеих ладонях было по монете. Розенкранц смущен.
 
У тебя по монете в каждой?!
     Розенкранц (смущенно). Да.
     Гильденстерн. Каждый раз?!
     Розенкранц. Угу.
     Гильденстерн. Какой же в этом смысл?
     Розенкранц (с чувством, проникновенно). Я хотел сделать тебе приятное.
 
                            Слышен глухой стук.
 
     Гильденстерн. Сколько он тебе дал?
     Розенкранц. Кто?
     Гильденстерн. Король. Он же подкинул нам малость.
     Розенкранц. А сколько тебе?
     Гильденстерн. Я первый спросил.
     Розенкранц. Столько же, сколько тебе.
     Гильденстерн. Он не хотел оказывать предпочтения.
     Розенкранц. Сколько он тебе дал?
     Гильденстерн. Столько же.
     Розенкранц. Откуда ты знаешь?
     Гильденстерн. Ты сам только что сказал - откуда ты знал?
     Розенкранц. Он не хотел оказывать предпочтения.
     Гильденстерн. Даже если бы мог.
     Розенкранц. Чего, конечно, не мог.
     Гильденстерн. Он даже не был уверен, не путает ли нас.
     Розенкранц. Не путая нас.
     Гильденстерн (оборачиваясь  к  нему,  яростно).  Почему  ты  не  можешь
сказать ничего оригинального, своего?! Неудивительно, что топчемся на месте.
От тебя никакого проку - только повторяешь на разные голоса.
     Розенкранц. Мне ничего не приходит в голову оригинального. Но я хорошая
поддержка.
     Гильденстерн. Устал я все время выкладываться.
     Розенкранц (покорно). У тебя сильная индивидуальность.  (Почти  плача.)
О, что с нами будет!
 
         Гильденстерн утешает его; вся его жесткость улетучивается.
 
     Гильденстерн. Не плачь... все будет в порядке... ну  же,  ну...  говорю
тебе, все будет в порядке. Я постараюсь.
     Розенкранц. Но мы же  ничего  не  можем  поделать,  мы  же  брошены  на
произвол судьбы!
     Гильденстерн. Мы плывем в Англию, мы везем туда Гамлета.
     Розенкранц. Зачем?
     Гильденстерн. Зачем? Где же ты был?
     Розенкранц.  Когда?  (Пауза.)  Мы  же  не  знаем,  что  делать,   когда
высадимся.
     Гильденстерн. Отведем его к королю.
     Розенкранц. И он там будет?
     Гильденстерн. Да нет же - к английскому королю.
     Розенкранц. Он нас ждет?
     Гильденстерн. Нет.
     Розенкранц. Он же не поймет, чего ради мы явились. Что мы ему скажем?
     Гильденстерн. Мы отдадим ему письмо. Ты помнишь про письмо?
     Розенкранц. Я?
     Гильденстерн. В письме все объяснено. Надо полагать.
     Розенкранц. И это все, да?
     Гильденстерн. Что?
     Розенкранц. Мы доставляем Гамлета к  английскому  королю,  вручаем  ему
письмо, и - что дальше?
     Гильденстерн. Может быть, в письме что-нибудь насчет  нас;  тогда  есть
будущее.
     Розенкранц. А если нет?
     Гильденстерн. Трудно сказать - тогда все.
     Розенкранц. То есть неопределенность?
     Гильденстерн. Да.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Неужто есть надежда на  неопределенность?  (Пауза.)  А  кто
теперь король Англии?
     Гильденстерн. Зависит от того, когда мы туда доберемся.
     Розенкранц. А что, ты думаешь - в письме?
     Гильденстерн. Ну... заверения в лояльности. Просьба о  благосклонности.
Напоминание об обязательствах.  Смутные  обещания.  Уравновешенные  неясными
угрозами... Дипломатия. Приветы членам фамилии.
     Розенкранц. И о Гамлете?
     Гильденстерн. Да, конечно.
     Розенкранц. И о нас - со всеми подробностями?
     Гильденстерн. Разумеется.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Значит, мы имеем письмо, которое все объясняет.
     Гильденстерн. Да, оно у тебя.
 
       Розенкранц понимает эти слова буквально. Он начинает шарить по
                              карманам и т. д.
 
В чем дело?
     Розенкранц. Письмо.
     Гильденстерн. Оно у тебя?
     Розенкранц (нарастающий ужас). У меня? (Лихорадочно ищет.) Куда  я  его
мог засунуть?
     Гильденстерн. Не мог же ты его потерять.
     Розенкранц. Я должен его найти!
     Гильденстерн. Странно, я думал, он дал его мне.
 
                   Розенкранц смотрит на него с надеждой.
 
     Розенкранц. Да, наверно.
     Гильденстерн. Но у тебя такой вид, будто ты уверен, что получил его ты.
     Розенкранц (вопль). Я и уверен!
     Гильденстерн. Но если он дал его мне, то нет никаких  оснований,  чтобы
оно оказалось у тебя; в связи с чем я не понимаю, из-за чего весь этот крик,
что у тебя его нет?
     Розенкранц (пауза). Похоже, я что-то напутал.
     Гильденстерн. Во всем этом все  меньше  и  меньше  порядка...  Корабль,
ночь, чувство  изоляции  и  неуверенности...  все  это  способствует  потере
сосредоточенности. Мы должны владеть ситуацией. Нужно собраться. Итак.  Либо
ты потерял письмо, либо его у тебя не было, чтоб потерять, вследствие  того,
что король никогда его тебе не давал, из чего следует, что он дал  его  мне,
из чего следует, что я положил его в мой  внутренний  нагрудный  карман,  из
чего следует (медленно извлекая письмо)... что оно находится... здесь.  (Они
улыбаются друг другу.) Мы не должны так распускаться.
 
                   Пауза. Розенкранц берет у него письмо.
 
     Розенкранц. Теперь, раз уж мы его нашли, - почему мы его искали?
     Гильденстерн (размышляя). Мы думали, что его потеряли.
     Розенкранц. Больше ничего?
     Гильденстерн. Нет.
 
                                   Пауза.
 
     Розенкранц. Ну вот, напряжение спало.
     Гильденстерн. Какое напряжение?
     Розенкранц. О чем последнем договорил, а потом мы отклонились?
     Гильденстерн. Это когда?
     Розенкранц (беспомощно). Я не помню.
     Гильденстерн  (вскакивая).  Что  за  бессмыслица!  Так  мы  ничего   не
достигнем.
     Розенкранц (понуро). Даже Англии. И вообще я в это не верю.
     Гильденстерн. Во что?
     Розенкранц. В Англию.
     Гильденстерн. Считаешь, что все это штучки картографов? Ты это имеешь в
виду?
     Розенкранц.  Я  имею  в  виду,  что  не  верю.  (Спокойней.)  Я  ее  не
представляю. Пытаюсь вообразить - наше прибытие - какой-нибудь там небольшой
порт - дороги - жителей, объясняющих, как проехать, - лошадей на дороге... и
мы скачем весь день и всю ночь, и потом дворец и  английский  король...  так
это было бы, если по-нормальному, - но ничего не выходит - в  моем  сознании
пустота... Мы соскальзываем с карты.
     Гильденстерн. Да... да... (Собираясь с мыслями.) Но ты  никогда  ничему
не веришь, пока оно не случается. А ведь уже столько случилось. Нет, что ли?
     Розенкранц. Мы тонем во времени, хватаясь за соломинки. И что  хорошего
в кирпиче для утопающего?
     Гильденстерн. Ну-ну, не заводись, осталось уже недолго.
     Розенкранц. Лучше б уж просто смерть... Может, по-твоему,  смерть  быть
кораблем?
     Гильденстерн. Нет, нет, нет... Смерть - это... нет. Пойми. Смерть - это
последнее отрицание. Небытие. Ты же не можешь не быть на корабле.
     Розенкранц. Мне не часто случалось быть на корабле.
     Гильденстерн. Да нет, если что тебе часто и случалось, так это быть  не
на корабле.
     Розенкранц. Лучше б я уже умер. (Прикидывает высоту.) Могу прыгнуть  за
борт. Суну им в колесо палку.
     Гильденстерн. Похоже, они рассчитывают на это.
     Розенкранц. Тогда остаюсь. Что тоже палка. В ихнее колесо.  (Мечется  в
бессильной ярости.) Отлично, отлично. Ни о чем не спрашиваем, ни  в  чем  не
сомневаемся. Исполняем, и все. Но  где-то  должен  быть  предел,  и  мне  бы
хотелось, чтоб в протоколе было отмечено, что я не верю в Англию.  Благодарю
вас. (Задумывается.) А если она даже и существует, все равно  выйдет  только
еще одна бессмыслица.
     Гильденстерн. Не понимаю почему?
     Розенкранц (яростно). Он же не поймет, о чем мы  толкуем!  Что  мы  ему
скажем?
     Гильденстерн. Мы скажем: ваше величество, мы прибыли.
     Розенкранц (царственно). Кто вы такие? Гильденстерн. Мы - Розенкранц  и
Гильденстерн.
     Розенкранц (рявкает). Впервые слышу ваши имена.
     Гильденстерн. Да, мы люди маленькие - -
     Розенкранц (царственно и брезгливо). Что привело вас?
     Гильденстерн. Полученные нами указанья - -
     Розенкранц. Впервые слышу - -
     Гильденстерн (гневно). Не перебивай! (Покорно.) Мы прибыли из Дании.
     Розенкранц. Что вам угодно?
     Гильденстерн. Ничего - мы доставляем Гамлета. - -
     Розенкранц. Это кто?
     Гильденстерн (раздраженно). Вы слышали о нем - -
     Розенкранц. О, я слышал о нем достаточно и не желаю с этим связываться.
     Гильденстерн. Но - -
     Розенкранц. Заваливаетесь сюда, как в свой кабак,  и  ожидаете,  что  я
приму любого сумасшедшего, от  которого  вы  хотите  избавиться  из-за  кучи
непроверенных - -
     Гильденстерн. У нас письмо - -
 
             Розенкранц вырывает у него письмо и вскрывает его.
 
     Розенкранц  (деловито).  Так...  понятно...  понятно...  Что  ж,   это,
пожалуй, подтверждает вашу версию - распоряжение короля Дании  -  по  разным
соображениям -- заботясь о благополучии Дании и Англии тоже -  по  прочтении
данного письма, не откладывая - я должен отрубить Гамлету голову - -
 
Гильденстерн  вырывает  у  него  письмо,  Розенкранц  вырывает у него письмо
обратно.  Гильденстерн  отпускает  только  половину  письма.  Они читают его
                      одновременно, потом расходятся.
                                   Пауза.
                Они оба стоят на просцениуме, лицом к залу.
                      Солнце садится. Скоро стемнеет.
 
     Гильденстерн. Ты так думаешь?
     Розенкранц. Просто, чтоб что-нибудь сказать. (Пауза.) Мы же его друзья.
     Гильденстерн. С чего ты взял?
     Розенкранц. Мы провели с ним молодые годы.
     Гильденстерн. Это они так говорят.
     Розенкранц. Но мы от этого зависим.
     Гильденстерн. Конечно, да; но вообще нет. (С легкостью.) Рассмотрим все
здраво. Примем, если тебе угодно, что они собираются его убить. Что  же,  он
человек, он смертей, смерть приходит ко всем и т. д., и, следовательно, он в
любом случае умрет, раньше или позже. Или - если взглянуть  на  это  дело  с
социальной точки зрения - он просто человек среди людей, один из  многих,  и
потеря будет в пределах разумного и естественного. И опять же -  что  такого
ужасного в смерти? Как философски заметил Сократ: если мы ничего не знаем  о
смерти, нелогично ее бояться. Возможно, что это даже...  славно.  Во  всяком
случае, избавляешься от бремени жизни, а  для  праведника  -  это  Небеса  и
награда.  Или  взглянуть  с  другой  стороны  -  мы  люди  маленькие,   всех
обстоятельств не знаем, это колесики внутри колесиков, и так  далее  -  и  с
нашей стороны было бы  просто  большим  нахальством  вмешиваться  в  замыслы
судьбы или даже королей. В конце концов, лучшее, что можно нам посоветовать,
это оставить все как было. Запечатаем письмо - вот так аккуратно  -  и  все.
Сломанная печать будет незаметна, если делать это умеючи.
     Розенкранц. Но к чему это все?
     Гильденстерн. Логика тут ни при чем.
     Розенкранц. Он же ничего нам не сделал.
     Гильденстерн. Справедливость тоже.
     Розенкранц. Это ужасно.
     Гильденстерн. Могло быть хуже. Я уже было стал  опасаться.  (Облегченно
смеется.)
 
На  заднем плане из-за зонта появляется Гамлет. Освещение понемногу слабеет.
                       Гамлет направляется к фонарю.
 
     Розенкранц. Ситуация,  как  я  понимаю,  следующая.  Мы,  Розенкранц  и
Гильденстерн, знакомые с ним от молодых ногтей, были разбужены  человеком  в
седле, вызваны и прибыли, получили инструкцию выяснить, что с ним стряслось,
и доставить кой-какие развлечения вроде  пьески,  которая  была  прервана  в
некотором беспорядке из-за каких-то там нюансов, которые нам непонятны,  что
произвело в  конечном  счете  сильное  -  чтоб  не  сказать  убийственное  -
впечатление на Гамлета, которого мы, в свою очередь, сопровождаем  теперь  в
Англию. Для его же пользы. Так. Теперь все на своих местах.
 
В  глубине  сцены  Гамлет гасит фонарь. Сцена погружается в темноту. Темнота
озаряется  лунным  светом,  в  луче  которого  Гамлет  приближается к спящим
Розенкранцу  и Гильденстерну. Он извлекает у них письмо и удаляется с ним за
зонт. Скова вспыхивает фонарь, его свет проникает сквозь ткань зонта. Гамлет
возвращается с письмом к спящим, кладет его на место; потом удаляется к себе
                              и гасит фонарь.
                              Наступает утро.
Розенкранц  ожидает  восхода,  лицом  к  залу.  За  спиной у него - забавное
зрелище:  под  раскрытым  зонтом,  удобно  расположившись в кресле, покрытый
            пледом, читая книгу и, возможно, куря, сидит Гамлет.
Розенкранц  наблюдает, как наступает утро, превращающееся постепенно в яркий
                                  полдень.
 
Предполагать я ничего не предполагаю. (Встает. Гильденстерн просыпается.) Но
ситуация, как я понимаю, следующая. Там - запад, если только мы не сбились с
курса,  в  каковом  случае сейчас - ночь; король дал мне столько же, сколько
тебе,  король  дал тебе столько же, сколько мне; король не давал письма мне,
король  дал  письмо  тебе;  что  в  письме,  мы не знаем; мы везем Гамлета к
английскому   королю,  неизвестно  которому,  и  узнаем  это,  только  когда
доберемся;  передаем  ему  письмо, которое содержит или не содержит что-либо
относительно  нашего  будущего,  и  если  нет,  то тогда - все, и перед нами
полная  неопределенность, если только там существует неопределенность. И еще
-  все  могло  бы  быть  и хуже. В общем, мы использовали все возможности...
Притом  - без всякой поддержки извне. (Ложится снова; оба лежат на животах.)
Вот перестанем дышать, и нас не будет.
 
     Слышен приглушенный звук флейты. Оба садятся; повышенный интерес.
 
     Гильденстерн. Так, начинается.
     Розенкранц. Да, но что именно?
 
                            Они слушают музыку.
 
     Гильденстерн (возбужденно). Среди этой пустыни и - наконец - звук! Пока
ты на судне (предположим) и пока ты в бездействии (предположим) - эту полную
и абсолютную тишину нарушают только ленивые  мокрые  шлепки  воды  да  скрип
шпангоута. Что позволяет думать, верней,  предположить,  верней,  надеяться,
что хоть что-нибудь да произойдет. И вот - флейта. Какой-то морячок приложил
свои губы к деревянной свистульке и перебирает  пальцами  эти  -  как  их  -
клапаны, куда поступает воздух, и из его уст возникает, посредством  флейты,
так сказать, весьма красноречивая музыка. Подобная  вещь  способна  изменить
весь ход событий! (Пауза.) Ступай посмотри, в чем дело.
     Розенкранц. Кто-то играет на флейте.
     Гильденстерн. Сходи и посмотри, в чем дело.
     Розенкранц. И что потом?
     Гильденстерн. Не знаю - пусть сыграет что-нибудь.
     Розенкранц. Зачем?
     Гильденстерн. Быстро! - пока не пропал импульс.
     Розенкранц. Зачем! - что то происходит. Я этого почти не заметил.
 
Он  прислушивается,  делает  шаг  в сторону выхода. Замирает. Прислушивается
более  внимательно;  меняет  направление.  Гильденстерн  не обращает на него
внимания.  Розенкранц  озирается,  пытаясь  понять, откуда доносится музыка.
Наконец он направляется - почти невольно - к средней бочке. Останавливается.
Оборачивается к Гильденстерну, но тот не реагирует. Во время всей этой сцены
Розенкранц не произносит ни слова, но его лицо и руки выражают недоверие. Он
стоит  около средней бочки и смотрит на нее. Внутри нее продолжается музыка.
Он  пинает  бочку  ногой.  Флейта умолкает. Он направляется к Гильденстерну.
Флейта  начинает  снова.  Он  на  цыпочках  возвращается  к бочке. Поднимает
крышку.  Музыка  звучит громче. Опускает крышку. Музыка звучит тише. Он идет
назад  к  Гильденстерну.  Но  в этот момент - приглушенно - начинает звучать
барабан.  Розенкранц  замирает. Оборачивается. Изучает взглядом левую бочку.
Барабан   продолжает   как   бы   аккомпанировать   флейте.   Он  подходит к
Гильденстерну.  Открывает  рот,  чтобы заговорить. Не делает этого. Вступает
лютня.  Он оборачивается лицом к третьей бочке. Вступают другие инструменты.
В  конце концов становится очевидным, что в этих трех бочках разместились со
своими  инструментами  играющие ту мелодию, которую они до этого в спектакле
                       уже трижды исполняли, актеры.
                            Музыка продолжается.
       Розенкранц садится рядом с Гильденстерном; оба смотрят в зал.
                         Мелодия подходит к концу.
                                   Пауза.
 
По-моему, это целый оркестр. (С тоской.) Ужасна смесь зерна с половой...
     Гильденстерн. О даждь нам днесь мотивчик новый.
 
 Крышка средней бочки откидывается, из нее показывается голова 1-го актера.
 
     Актер. Ага! Все в одном корыте! (Вылезает, обходит все бочки, стуча  по
крышкам.) На выход! На выход!
 
 
Невероятно, но все актеры вылезают из бочек, со своими инструментами, только
без тележки; несколько узлов. Не хватает только Альфреда, 1-й актер доволен.
                          Обращаясь к Розенкранцу:
 
Где это мы?
     Розенкранц. В плавании.
     Актер. То есть мы еще не приехали.
     Розенкранц. Ну-с, готовы ли мы для Англии?
     Актер. Что до меня, то все в порядке. Вряд ли они там в Англии  слишком
требовательны. А-а-альфред!
 
                   Из бочки 1-го актера вылезает Альфред.
Актеры все еще в костюмах пантомимы: король с королевой, Альфред - королева,
                     отравитель и две фигуры в плащах.
 
     Гильденстерн. Что вы здесь делаете?
     Актер. Путешествуем. (К актерам.) Отлично - а теперь отойдите на задний
план.
 
                   Актеры отходят немного в глубь сцены.
 
(К  Гильденстерну.)  Рады нас видеть? (Пауза.) Пока что вы выбрались из этой
истории отлично.
     Гильденстерн. А вы?
     Актер. Впали в немилость. Пьеса оскорбила короля.
     Гильденстерн. Да.
     Актер. Естественно, он сам второй муж. Конечно, бестактность.
     Розенкранц. Пьеса, во всяком случае, была неплохая.
     Актер. А! Нам же не дали ничего сделать. Прервали, когда  действительно
становилось  интересно.  (Смотрит  в  сторону  Гамлета.)   Вот   как   нужно
путешествовать.. .
     Гильденстерн. Что вы там делали?
     Актер. Прятались. (Указывает на костюмы.) Примчались сюда в чем были.
     Розенкранц. Безбилетники.
     Актер. Естественно - нам не заплатили. По слегка не  зависящим  от  нас
обстоятельствам. Жизнь - игра азартная, с ничтожными шансами. Будь она пари,
никто б не принял. Вы знали, что каждое  число,  помноженное  на  два,  дает
четное?
     Гильденстерн. Неужели?
     Актер. Век живи, век учись. На собственной шкуре.  Но  мы,  актеры,  мы
учимся и учимся. Знаете, что происходит со старым актером?
     Гильденстерн. Нет. Что?
     Актер. Ничего. Продолжает паясничать. Странно, а?
     Гильденстерн. Что?
     Актер. Видеть нас.
     Гильденстерн. Я знал, что это не конец.
     Актер. Живых и здоровых. Что вы об этом всем теперь думаете?
     Гильденстерн. Мы не слишком в курсе.
     Актер. Потолкуйте с ним.
     Розенкранц. Это можно.
     Гильденстерн. Но бесполезно.
     Розенкранц. Хотя возможно.
     Гильденстерн. Но ничего не даст.
     Розенкранц. Однако не запрещено.
     Гильденстерн.  Конечно.  Мы  не  в  тюрьме.  Никаких   ограничений   не
установлено, никаких запретов. Мы - пока что - обеспечили - или обрекли себя
- на известную независимость - пока что. Случайности,  каприз  -  в  порядке
вещей. Другие колеса, конечно, крутятся, но нас это не  касается.  Мы  можем
дышать. Можем отдыхать. Можем делать и говорить что хотим и кому хотим,  без
ограничений.
     Розенкранц. Конечно, в известных пределах.
     Гильденстерн. Именно в известных.
 
Гамлет  подходит  к  рампе  и  смотрит  в  публику.  Остальные  молча за ним
наблюдают.  Гамлет  громко  отхаркивается  и  плюет в зал. Секундой позже он
        подносит руки к глазам и, протирая их, уходит в глубь сцены.
 
     Розенкранц.  Потребность  в  философской  интроспекции  -  его,   можно
сказать, главная черта. Что не значит, что он безумен. И не значит, что нет.
Чаще  всего  это  вообще  ничего  не  значит.  Что  может  быть  и  не  быть
разновидностью безумия.
     Гильденстерн. На самом деле все  дело  в  симптомах.  Многозначительные
реплики, мистические аллюзии, перепутанные имена, старания уверить нас,  что
его отец - это его мать, и тому подобное; отказ  от  телесных  удовольствий,
намеки на самоубийство, потеря веселости,  боязнь  замкнутого  пространства,
чтоб не сказать - тюрьмы, упоминание верблюдов, хамелеонов, каплунов, китов,
ласок, ястребов и цапель - загадки,  каламбуры,  отговорки;  потеря  памяти,
паранойя,  близорукость;  миражи,  галлюцинации;  наскакивание  с  ножом  на
стариков, оскорбление родителей,  презрение  к  возлюбленной;  появление  на
людях без шляпы, дрожащие колени, спущенные чулки, вздохи,  как  у  мучимого
любовной лихорадкой школьника, - что в его возрасте уже немного чересчур.
     Розенкранц. И разговаривает сам с собой.
     Гильденстерн. И разговаривает сам с собой.
 
            Розенкранц и Гильденстерн вместе отходят в сторону.
 
Н-да, и чем все это кончится для нас?
     Розенкранц. Этот актер...
     Гильденстерн. Его пьеса рассердила короля - -
     Розенкранц. - рассердила короля - -
     Гильденстерн. - который приказал его арестовать - -
     Розенкранц. - приказал арестовать - -
     Гильденстерн. - и он бежит в Англию - -
     Розенкранц. На корабле, где встречает - -
     Гильденстерн. Гильденстерна и Розенкранца, везущих Гамлета, - -
     Розенкранц. - который тоже рассердил короля - -
     Гильденстерн. - и заколол Полония - -
     Розенкранц. - рассердил короля разными выходками - -
     Гильденстерн. - в Англию. (Пауза.) Так это выглядит.
     Розенкранц (взрываясь). Случайность! Все, что мы  делаем,  случайность!
Боже мой, да неужто мы не имеем права на хоть сколько-нибудь логический  ход
вещей?!
 
В  момент  произнесения  этих слов на корабль нападают пираты. Шум, беготня,
                              вопли: "Пираты!"
Все  мечутся  в  замешательстве. Гамлет выхватывает меч и бросается к рампе.
Розенкранц, Гильденстерн и актер выхватывают мечи и бросаются в глубь сцены.
На  полпути  сталкиваются. Гамлет снова кидается, на этот раз в глубь сцены;
Розенкранц  и  Гильденстерн  -  к  рампе.  Опять сталкиваются. В это время -
большая  перепалка  и  крики  справа  в глубине сцены. Все четверо - Гамлет,
Розенкранц, Гильденстерн, актер - устремляются в глубь сцены, восклицая:
 
     Бей их!
     К оружию!
     Пираты!
     Сюда!
     На помощь!
     Получай!
     Бей их!
 
Все   четверо   взбегают   наверх,   видят   нечто,   что  им  не  нравится;
останавливаются   в  замешательстве;  потом  бросаются  назад  к  авансцене,
спасаясь.   Впереди   -  Гамлет,  он  прыгает  в  бочку,  что  слева.  Актер
забирается в бочку, что справа, Розенкранц и Гильденстерн влезают в среднюю.
                           Все крышки опускаются.
            Свет начинает меркнуть, пока слышится шум сражения.
                               Шум затихает.
                                 Светлеет.
        Средней бочки - с Розенкранцем и Гильденстерном - не видно.
Крышка   правой   бочки   поднимается;   высовываются  головы  Розенкранца и
                               Гильденстерна.
  Крышка другой бочки - Гамлета - поднимается; высовывается голова актера.
               Все видят друг друга и тотчас опускают крышки.
                                   Пауза.
                        Крышки медленно поднимаются.
 
 
Страница сгенерировалась за 0.154 сек.