| |
|
 |
Боевики Павел Амнуэль - По делам его...
Скачать Павел Амнуэль - По делам его...
  x x x
Вязников вышел из подъезда и в темноте не сразу сориентировался, в
какую сторону идти. К троллейбусной остановке вроде бы налево, туда, где
светилась реклама мебельного магазина. А может, направо - днем, когда он шел
к дому сдедователя, то, кажется, проходил мимо детского сада. Или нет?
"Ну, - подумал он, - и чего я добился? Нужно было все отрицать. Все. И
о теореме - ни слова. А я струсил. Страшно стало держать это в себе -
поделиться захотелось. Думал - все равно не поверят. Не примут. Не поймут. А
они... Илья - умница, все схватил на лету.
И что теперь? Теперь - ничего. Конец. Господи, как хорошо было еще два
года назад! Когда все только начиналось, и я не подозревал, к чему приведут
вычисления, ни о чем не думал. Наука. Чистая математика. Вероятностные
процессы.
Не вернуть.
И не остановить.
Даже если сейчас убить обоих - Илью, который уже все знает, и Антона,
который все поймет завтра, - ничего не изменится. Придется покончить и с
собой, а на это я никогда не решусь. Характера не хватит.
Убить обоих... Господи".
- Даниил! - услышал Вязников за спиной быстрые шаги. - Погоди!
Репин догнал его и пошел рядом.
- Решил меня проводить? - хмуро сказал Даниил. К остановке подходил
троллейбус, если его пропустить, то ждать следующего придется полчаса, не
меньше. - Извини, мой номер...
- Постой, - Репин взял Вязникова за локоть и развернул к себе. - Скажи
мне только две вещи. Во-первых, почему ты говорил о знании, тогда как
достаточно веры? Просто играл словами, чтобы сбить с толку Антона?
- Я не...
- Не надо со мной так! Я тебе сразу второй вопрос задам: это ведь не
случайно получается. Менять равновероятные события. Ты умеешь сам. Во всяком
случае, грохот в комнате - твоя работа. Я смотрел в этот момент на тебя и
видел - ты подумал, нахмурился, решил, тут все и произошло. И в машине тоже,
хотя там было темно, и я не видел твоего лица, а потому не могу ручаться. Я
прав?
Даниил проводил взглядом удалявшийся троллейбус и попытался потихоньку
высвободить локоть. Убедившись, что проще справиться с волчьим капканом,
Вязников спросил:
- А ты не боишься так со мной?
- Значит, я прав? - настойчиво повторил Илья.
- Да господи... Я с этим который месяц живу! Все время приходится себя
сдерживать и не всегда удается, я же человек, в конце концов, а не машина!
- Значит, и Митрохина...
- Он был подлецом! Господи, каким же он был подлецом! То, что он крал
научные идеи и результаты, - ты думаешь, это было все? Это ерунда по
сравнению... Над Машей он издевался, как мог, она ко мне прибегала,
рассказывала, потому что больше никому не могла, даже подругам, а меня
считала вроде диктофона - и сказать все можно, и никто не узнает, потому что
дальше не пойдет. Сколько мне всего выслушать пришлось! Я человек или нет? Я
все время сдерживался. Долго. А когда меня на пикник пригласили, решил.
- Но ведь о журналах во дворе Тихомирова ты не мог знать, - с
недоумением проговорил Илья.
- А зачем мне было о них знать? Господи, ты же физик по образованию, а
не гуманитарий хренов, как твой Антон! Подумай своей головой: зачем мне было
знать о Тихомирове? Теорема Вязникова гласит: обмениваются события,
обладающие равными вероятностями. И все! Все! Достаточно знать, каким будет
одно событие, а равновероятное ему природа найдет сама, это ведь
естественный процесс, как сопротивление току или турбуленция.
- В радиусе действия твоих способностей?
- Какой еще радиус действия? Нет никакого радиуса действия! Второе
событие может произойти где угодно - на Марсе, в туманности Андромеды, в
соседнем переулке!
- Подожди, - забормотал Илья. - Но ведь, тем не менее, рвануло в
ближайшем селе, а не где-то там...
- Дорогой Илья, - Вязников неожиданно успокоился и резким движением
высвободил наконец свой локоть. - Владимир умер в четырнадцать часов восемь
минут с секундами. А журналы во дворе Тихомирова взлетели на воздух в
пятнадцать часов тридцать две минуты, и это мне сказал старик из соседнего
дома, который все видел в окно и засек время. Господин Ромашин не удосужился
даже расспросить соседей!
- Ты хочешь сказать...
- Нет между этими событиями ничего общего! - отрезал Даниил. - То есть,
происшествие у Тихомирова, конечно, результат действия теоремы Вязникова, но
- результат спонтанный, таких знаешь сколько каждую минуту происходит в
нашем разнообразном мире? Перечислить? Начиная с обычных шаровых молний и
кончая всякими там эн-эл-о, привидениями в замке Шпессарт и черт знает чем
еще!
- И те тринадцать случаев, о которых мы говорили...
- Не знаю. Что-то наверняка было связано, что-то - нет.
- Если сейчас ты захочешь, чтобы я вспыхнул, как Митрохин...
- Или чтобы под тобой провалилась земля, - насмешливо сказал Даниил. -
Наверное, так и произойдет.
- Тебе это нравится? - воскликнул Репин.
- Что - это?
- Сила.
- Это не сила, Илья, - вздохнул Даниил. - Это слабость. Если бы я был
сильным, никто никогда не узнал бы о том, что существует такая теорема. Если
бы я был сильным, Илья, то покончил бы с собой сразу, как только доказал
теорему. Я хотел, но... Я слабый человек, я хотел жить...
- Покончил с собой? - удивился Репин. - О чем ты?
- Ты прекрасно понимаешь - о чем. В справедливость теоремы Вязникова
достаточно поверить. Если каждый поймет, что в состоянии менять местами
любые равновероятные события во Вселенной... Наступит хаос! Завтра над
Красной площадью повиснет эн-эл-о и испепелит Кремль. Или вдруг сгорит безо
всякой причины фирма конкурента. Здоровый человек упадет и умрет - и тоже
без причины, потому что...
- Для этого нужно знать точные величины вероятностей, а это, по твоим
же словам, невозможно, - пробормотал Репин и отшатнулся от Вязникова, как от
прокаженного. - Точную вероятность смерти конкурента и точную вероятность
другого собы...
Репин осекся.
- А, - сказал Даниил, - дошло наконец. Разве, чтобы сделать шаг, ты
решаешь в уме уравнения натяжения сухожилий?
- Это ужасно! - вырвалось у Репина.
- Извини, Илья, - сказал Вязников, - я пойду. Вон идет следующий
троллейбус.
Он повернулся и побежал к остановке, широко расставляя ноги. Илья успел
подумать, что так бегают люди, никогда не занимавшиеся спортом. Хлипкие
интеллигенты. Решатели уравнений и сочинители теорем. Такие придумали
атомную бомбу и...
Даниил споткнулся и повалился головой вперед, нелепо раскинув руки. Он
лежал на асфальте, будто черная клякса - бесформенная и бессмысленная. Илья
успел поразиться тому, как легко превратить в кляксу живого человека, и
только после этого до его сознания дошел наконец негромкий звук выстрела.
x x x
- Спасибо, - сказал Антон, когда они остались вдвоем на кухне - женщин
Илья отвез к себе домой, а потом вернулся, чтобы дождаться друга, дававшего
показания руководителю следственной группы.
- Не стоит, - прохрипел Илья. За прошедшие часы у него почему-то сел
голос. Он вроде бы не кричал, и, когда приехала патрульная машина, о
произошедшем рассказывал, нисколько не волнуясь, но голос все-таки пропал,
будто после футбольного матча, на котором он отдал все силы - душевные и
физические, - поддерживая любимую команду.
- Пойми, - продолжал Антон, - у меня просто не было времени. Я шел за
тобой и слышал каждое слово...
- Я это понял, - перебил Илья и поморщился - в горле будто потерли
наждачной бумагой.
- А когда он побежал... Ты правильно оценил ситуацию, спасибо тебе.
Нападение при задержании, попытка к бегству - все верно.
- Тебя отдадут под суд.
- Конечно, - кивнул Антон. - Оружие я сдал, от следственной работы меня
временно отстранили. Перетерплю. Твои показания очень помогли, спасибо еще
раз.
- Зачем? - простонал Репин.
- Илюша, - сказал Антон, - по идее, я и тебя должен был бы пристрелить,
если бы рассуждал так, как наш бывший подозреваемый. Люди, знакомые с
теоремой Вязникова, опасны для человечества и для всего мироздания, так
ведь?
- Ты же не веришь в...
- А подкова на двери помогает даже тем, кто не верит. Черт возьми! Я
хотел, чтобы Вязников научил нас с тобой пользоваться этой силой. Мы этого
добились. Третий - лишний. Почему ты хандришь?
- Я боюсь, - прохрипел Илья, помедлив.
- Кого? Вязников мертв, информацией, что на его компьютере, никто
заниматься не станет - теоремы всякие, математика, никому не нужная чушь.
Когда следствие закончится, я все это сотру. О теореме знаем только мы двое.
Ты уже умеешь ею пользоваться, а я пока нет. Научишь. Вот, например. Можешь
зажечь газ, не подходя к плите? Не знаю, как это лучше сделать. Ты хочешь
поднять книгу, а вместо этого зажигается газ. А где-то в другом месте в это
время у кого-то гаснет зажженная спичка. Верно?
Илья посмотрел на Антона исподлобья, даже оборачиваться не стал - пламя
над конфоркой вспыхнуло ярко, поднялось под потолок, лизнуло висевшую над
плитой лампу, треснуло стекло, посыпались осколки, огонь перекинулся на
полотенце, прикрывавшее блюдо с приготовленными Светой варениками. Антон
вскочил на ноги, заметался, сбивая пламя, кричал - начал гореть, смрадно
воняя, стенной шкафчик, а потом и занавески на окне занялись.
Илья сидел, глядя перед собой в одну точку. Ему уже не было страшно.
Страшно ему было тогда, когда он бежал к распростертому на асфальте телу
Вязникова - почему-то казалось, что Антон выстрелит в спину, такого быть не
могло, но он все равно боялся. И потом, давая показания знакомому
следователю, Илья боялся тоже - себя боялся, ему было страшно, потому что
казалось, что даже самая простая мысль способна вызвать неисчислимые
бедствия, потому что кто ж знает, как действует эта проклятая теорема - с
каким природным явлением в какой части Вселенной его мысль, простая, как
инстинкт самосохранения, может оказаться равновероятной? Он сядет на стул,
но стула под ним не окажется, потому что в далекой галактике взорвется
звезда, у которой совсем вроде бы не было причин взрываться. И погибнет
целый мир.
Илья не помнил, что говорил следователю. Видимо, он все сказал
правильно, если Антон решил его поблагодарить. Видимо, он и потом поступал
так, как было нужно: вернулся с Антоном домой, где ждали вконец измученные и
ничего в произошедшем не понявшие Света с Олей, и отвез женщин в Теплый Стан
- через весь город, и ничего по дороге не случилось. Ничего и не должно было
случиться, потому что он ни о чем не думал, действовал, как автомат, робот с
заданной программой. А потом еще обратно ехал и ждал Антона, задержавшегося
в управлении. Не задержавшегося, впрочем, а задержанного - так правильнее. И
все это время сидел на этом стуле и ни о чем не думал, потому что боялся
думать.
Нельзя жить, когда боишься думать. И нельзя думать, когда не знаешь,
какие катастрофы способна вызвать одна твоя мысль о том, что бутерброд
всегда падает маслом вниз.
Илья лишь однажды приоткрыл сознание - когда Антон сказал ему "научишь"
и попросил для примера зажечь газ. Это оказалось просто. Очень просто.
Просто, как вздохнуть. Он ясно увидел - не глазами, а своим знанием теоремы
Вязникова: где-то на юге (Франция, Италия - не понять, смутное видение,
неважно) горит лес, с дерева падает пылающая ветка, и вспыхивает... нет, не
трава, трава не горит, хотя вокруг бушует пламя, этот зеленый круг потом
наверняка вызовет шок удивления у лесных пожарных, а здесь, на кухне Антона,
порыв воздуха из раскрытой форточки... И все меняется местами - порыв
воздуха в лесу отводит пламя от травяного покрова, а воздух в кухне
вспыхивает и...
- А-а! - кричал Антон, ладони его уже покрылись волдырями, он сбивал
пламя сначала полотенцем, потом ковриком, но этого было мало, это вообще
ничто, это не поможет, нужно спасаться самим, звонить в пожарную, телефон в
гостиной...
- Антоша, - сказал Илья, чувствуя спиной страшный жар и отгораживаясь
от него холодом космического пространства. - Ты же хотел понять, что будет.
Вот так все и будет, когда каждый узнает о теореме. Так и будет. Так...
Он повторял одно и то же, чтобы не думать, чтобы ни о чем не думать,
потому что, если не думаешь, то забываешь и о том, что равновероятные
события можно поменять местами, и тогда останешься жив...
Только не думать, иначе инстинкт самосохранения сделает то, чего делать
нельзя, Даниил этого не простит, он знал, чего нельзя делать, а теперь его
нет, и значит...
Только не думать.
x x x
Когда полчаса спустя пожарные прорвались наконец через завалы и смрад к
очагу возгорания, картина, представшая взгляду бойцов, оказалась настолько
поразительной, что в протоколе никто не решился описать ее в точности. Кухня
в квартире следователя милиции Антона Ромашина выгорела до бетонных блоков,
жар здесь, похоже, достигал минимум тысячи градусов. Тело хозяина - скорее
всего, это был Антон Ромашин, хозяин квартиры, хотя доказать это не
представлялось возможным, - обуглилось и стало абсолютно непригодным для
опознания. Посреди пепелища, однако, стоял совершенно целый стул, на котором
сидел, глядя перед собой бессмысленным взглядом, эксперт Илья Репин в
шерстяной рубашке, вельветовых брюках и черных туфлях. Он сидел прямо, будто
приклеенный к стулу, - впрочем, тело и на самом деле оказалось приклеенным,
во всяком случае, отодрать его от стула не смогли, так и вынесли во двор, но
это было уже потом, когда труп согрелся, а в тот первый момент он был
холоден, будто год пролежал в морозильной камере. Боец пожарной охраны Роман
Акмошин, дотронувшийся до тела, едва не потерял палец - кожа примерзла, как
это бывает, когда трогаешь глыбу сухого льда.
Эксперты пожарной охраны, работавшие на объекте, не пришли к единому
мнению относительно причины возгорания. Вспыхнуло в районе плиты, но горел
не газ, поскольку вентили были закрыты. Что вспыхнуло? Возможно, на плите
лежал брус чрезвычайно горючего вещества, сгоревшего полностью и не
оставившего следов. Таким было одно из мнений. Оно выглядело более
обоснованным, нежели второе (проникновение в квартиру шаровой молнии через
открытую форточку), тем более, что погибшие - следователь Ромашин и эксперт
Репин - в последние недели занимались расследованием дела, в котором были
замешаны сотрудники Института физики горения. Правда, привлеченные к
экспертизе профессионалы из этого института упорно настаивали на том, что
материалы, которыми они занимались, никогда из лабораторий не исчезали и, к
тому же, к обнаруженным на пожаре результатам привести не могли. Но, скорее
всего, физики лукавили, поскольку институт у них секретный, и не все тайны
можно было рассказать даже официальным дознавателям из пожарной инспекции.
О ледяной мумии Репина в экспертном заключении не было сказано ни слова
- эта загадка природы к возгоранию не имела, похоже, никакого отношения.
Бывали и раньше случаи, когда сгорало почти все, но в пламени сохранялся
нетронутым островок, будто потусторонними силами огражденный от жара, -
| | |