| |
|
 |
Драма Л.Добычин - Город Эн
Скачать Л.Добычин - Город Эн
  "10"
Ковер с испанкой и испанцами, играющими на гитарах, и голубенькая туфля
для часов, оклеенная раковинками, висели над кроватью. Мадмазель Горшкова
иногда ложилась и закуривала, томная. - "Тюленьи кожи, - диктовала она и
пускала дым колечками, - идут на ранцы". - Сторожихин Осип скрипел грифелем.
Чтобы не изводить тетрадей, он писал на грифельной доске. Синицына роняла на
свою бумагу кляксы и, нагнувшись, слизывала их. Входила сторожиха, зажигала
лампу, и ее картонный абажур бросал на наши лица тень. Тогда, придвинувшись
ко мне со стулом, мадмазель Горшкова под прикрытием стола хватала мою руку и
не отпускала ее.
Иногда, идя учиться, я встречался с Пфердхенами. В шубах с пелеринами,
они шагали в ногу. Один раз я видел Пшиборовского. Он издали заметил меня и
свернул в какую-то калитку. Когда я прошел ее, он вышел.
Вася Стрижкин тоже однажды встретился мне. Я подумал, что теперь
случится что-нибудь хорошее. И правда, в этот вечер мне удалось
чистописание, и мадмазель Горшкова на следующий день поставила мне за него
пятерку.
Александра Львовна Лей остановила меня раз на улице. - Великопостные, -
взглянув на небеса, сказала она басом, - звезды, - и потом спросила у меня,
когда у нас бывает инженерша.
Уже таял снег. Петух и куры на дворе ходили с красными гребнями и
рычали по-весеннему. В день именин я получил письмо из Витебска. Пришли
Кармановы, и Александра Львовна принялась расспрашивать о самочувствии Софи.
- Да вы зайдите к ней, - сказала инженерша. Прибыли Кондратьевы. Андрей
вместо "с днем ангела" поздравил меня "с днем святого". - Ангелы совсем
другое, - пояснил он. Дамы недовольны были. - Не тебе судить об этом, -
стали говорить они. Карманова негодовала. - За такие штуки надо драть и
солью посыпать, - сказала она после.
Первого апреля мы были свободны и отправились к ней. Было весело идти
по улицам. - У вас на голове червяк, - обманывали друг друга люди.
Перешептываясь о Софи и Александре Львовне Лей, таинственные, дамы
уединились в "будуаре" и отпустили меня и Сержа в сад. Там, как и прежде,
под каштанами сидели няньки. Со двора подсматривали сквозь забор подвальные.
- Какие дураки, - поговорили мы о них. Вдруг пфердхенская Эдит прибежала
запыхавшаяся. - Господа, - кричала она и жестикулировала. - Карла будут
бить. Кто хочет слушать? Я открыла форточку. - Мы устремились вслед за ней.
Навстречу нам шла от калитки стройненькая девочка и с удивлением
посматривала. Чем-то она напомнила мне богородицу тюремной церкви и
монументальной мастерской И. Ступель. Приходящая француженка мадам Сурир
сопровождала ее. - Кто это? - спросил я на бегу у Сержа. - Тусенька Сиу, -
ответил он.
Когда я шел с маман домой, уже темно было. На небе, как на потолке в
соборе, были облачка и звезды. Коля Либерман попался нам на виадуке. Он
стоял, суровый, глядя на огни внизу, и Тусенька Сиу представилась мне - на
коленях, горестно взирающая на меня и восклицающая: - Александр, о, прости
меня.
Я скоро был представлен ей. Чаплинский раз после обеда постучался к
нам. Он сообщил нам, что у Софи родился мальчик. Воодушевленные, мы наскоро
оделись и послали за извозчиком.
Опять маман сидела с инженершей в будуаре, а меня и Сержа отослали в
сад. Как и тогда, в сопровождении мадам явилась Тусенька. Серж поклонился
ей. Она кивнула, покраснев. Тень ветки с лопнувшими почками упала на нее. Я
посмотрел на Сержа. - Это сын одной телеграфистки, - рекомендовал он меня.
В день перед экзаменами мадмазель Горшкова рассказала, как уже при
первой встрече с нами она вдруг почувствовала, что я буду приходить к ней.
Поэтическое выражение появилось на ее лице. Она сказала, что ей будет скучно
без меня. - Пойдемте в сад, - звала она меня, - спровадив Синицыну и Осипа.
- Смотрите, яблони цветут. - Нет, мне пора, спасибо, - отвечал я. Она вышла
проводить меня. С угла я оглянулся, и она еще стояла на крылечке и пускала
дым колечками, внушительная и печальная.
Маман была дежурная. Розалия подала мне чай. Трепещущий, я вышел и
отправился держать экзамен. Солнце уже жгло. Шурша, носилась пыль.
Мороженщики в фартуках стояли на углах. В дверях колбасной я увидел мадам
Штраус. Капельмейстер Шмидт тихонько разговаривал с ней. Золоченый окорок,
сияя, осенял их. Вася Стрижкин, с веточкой сирени за ухом, остановясь,
смотрел на них. Я помолился ему. - Васенька, - сказал я и перекрестился
|
 |
|
|
|
