| |
|
 |
Драма Л.Добычин - Город Эн
Скачать Л.Добычин - Город Эн
 
"13"
- "Православный", - сказал нам на уроке "закона" отец Николай, - значит
"правильно верующий". - По дороге из школы я сообщил это Будриху. Я принялся
убеждать его, чтобы он перешел в православие, и он начал меня избегать. Так
что Сержу, когда он однажды спросил у меня, не завел ли я себе в школе
приятеля, я мог ответить, что - нет. Уверяя его, я представил ему учеников в
непривлекательном свете. - У них всегда грязные ногти, - сказал я,- и они не
чистят зубов. Они говорят "полдесятого", "квартал", "галоши" и "одену
пальто". - Дураки, - посмеялись мы и приятно настроились. Надпись на коробке
с печеньем напомнила нам за чаепитием о Тусеньке. Мы подмигнули друг другу
и, точно стишок, повторяли весь вечер:
Сиу и компания, Москва,
Сиу и компания, Москва.
Через несколько дней я ее встретил в училищной церкви. От окон тянулись
лучи, пыль вертелась на них. Время ползло еле-еле. Наконец Головнев вышел с
чайником из алтаря и отправился за кипятком для причастия. Я оглянулся,
чтобы посмотреть ему вслед, и увидел ее. После церкви я не мог побежать за
ней и последить за ней издали, потому что Иван Моисеич повел нас к
инспектору на перекличку.
Инспектора, мужа Софи, переводили в Либаву, и Софи уезжала с ним. В
пасмурный день, перед вечером, когда я в ожидании лампы перестал на минуту
разучивать, что такое сложение, она постучалась к нам, чтобы проститься.
Громоздкая, в шляпе с пером и в вуали с кружочками, она была меланхолична.
Маман рассказала ей, что Евгения очень уж льстива. Поэтому она не внушает
доверия, и мы думаем выгнать ее. Расставаясь, Софи подарила мне книгу про
Маугли, которая очень понравилась мне. Я перечел ее несколько раз.
Чигильдеева, заходя к нам, подкрадывалась и старалась увидеть, не
"Любезность" ли я "за любезность" читаю.
- Сегодня, - объявила Карманова как-то раз, когда я глазел с Сержем в
окно, - будет "страшная ночь", - и она посоветовала нам пойти на реку и
посмотреть, как евреи толпятся там и отрясают грехи. Под охраной Чаплинского
мы побежали туда. Мы ужасно смеялись. Чаплинский рассказывал нам, как каждой
весной пропадают христианские мальчики, и научил нас показывать "свиное
ухо".
Уже подмерзало. Маман, отправляясь на улицу, уже надевала шерстяные
штаны. Чигильдеева запечатала свой мезонин и отбыла в Ярославль крестить у
племянницы. Она умерла там. Она мне оставила триста рублей, и маман не
велела мне распространяться об этом.
Зима наступила. Был вечер субботы. Светила луна, и на кирхе блестели
золоченые стрелки часов. С виадука я видел огни на путях и сноп искр над
баней. Промчались извозчичьи санки. В шинели офицерского цвета Вася Стрижкин
сидел в них. Бубенчики брякали. Несколько дней я ждал счастья, которое мне
должна была принести эта встреча. И вот, в одно утро, когда мы явились в
училище, вахтер сказал нам, что отец Николай заболел, и у нас в этот день
было четыре урока.
- "Спектакль для детей", - возвестили однажды афиши. Прекрасная дева
представилась мне, распростершаяся перед внушительным юношей и восклицающая:
- О, Александр! - Чаплинский принес нам билеты. Театр был полон. Военный
оркестр под управлением капельмейстера Шмидта гремел. Перед нами был занавес
с замком. Мы ждали, пока он подымется, и жевали конфеты. Стефания Грикюпель
откуда-то выскочила и, прежде чем я отвернулся, успела кивнуть мне. Я рад
был, что маман и Кармановы в эту минуту смотрели на мадам Штраус, входившую
в зал.
Рождество пролетело, и в экстренном выпуске газета "Двина" сообщила
однажды, что Япония напала на нас. Еще дольше стали тянуться церковные
службы. Кончались обедни - и начинались молебны "о даровании победы". В окне
у Л. Кусман появились "патриотические открытые письма". Серж стал вырезать
из "Нового времени" фотографии броненосцев и крейсеров и наклеивать их в
"Черновую тетрадь". Мы с маман были раз у Кармановых. Дамы поговорили о том,
что теперь на войне уже не употребляется корпия и именитые женщины не
собираются вместе и не щиплют ее.
В этот вечер к Кармановым пришла с своей матерью Тусенька. Серж
поболтал с ней немного и побежал в свою комнату, чтобы принести "Черновую
тетрадь". Я и Тусенька были вдвоем в конце "зала". Когда-то здесь Софи со
своими друзьями разыгрывала интересную драму, одну сцену которой я
подсмотрел. Я хотел рассказать ее Тусень-ке. - Натали, ах, - хотел я сказать
ей. Мы оба молчали, и я уже слышал, как возвращается Серж. - Ты читал книгу
"Чехов"? - краснея, наконец спросила она.
|
 |
|
|
|
