Драма
Константин Леонтьев - Чужие чувства
Скачать Константин Леонтьев - Чужие чувства
Тилли:
Но только ради денег тоже жить не стоит.
Циннеркнок:
А! бедный, но гордый? Ох и молодежь пошла! Ничему Вас родители не учат!
Поверьте мне, молодой человек: если бы деньги можно было делать только из
совести, богатые бы разорились, но и бедные бы не разбогатели. Есть такое
мнение, что сначала весь мир делился на грешников и праведников примерно
поровну, но грешники быстрее размножились. Добрые люди и сейчас рождаются
чаще, но реже выживают. Поэтому я верю в совесть, но предпочитаю наличные.
Тилли:
А налоги?
Циннеркнок:
Большие налоги приходится платить только в том случае, если ты
недостаточно богат, чтобы совсем не платить налоги.
Эдвард Дагмар:
Что меня больше всего раздражает в мультимиллионерах, так это моя
зарплата...
Циннеркнок:
Ой, не любят наши люди чужие деньги, ой не любят!
Тилли:
Деньги - это еще не все.
Циннеркнок:
Особенно, если они есть.
Эдвард Дагмар:
Пока они есть...
Циннеркнок:
Чтобы не нуждаться в деньгах, нужно иметь очень много денег. Конечно, у
денег есть и недостатки. Чужие деньги очень мешают, особенно спать, а свои
деньги делают человека слишком жадным: ему начинает хотеться еще и здоровья,
и любви, и "поговорить". К сожалению, счастье и деньги далеко не всегда
взаимозаменяемы. Счастлив тот, кто имеет все возможное и не желает большего.
И никакие деньги не помогут изменить собственное прошлое. Иногда мы готовы
отдать все, что у нас есть, за то, чего у нас нет... (задумывается) Но вот
что я Вам скажу, молодой человек: многие презирают чужие деньги, но никто не
испытывает ненависти к своим. Я был бедным и стал богатым - не могу
утверждать, что быть богатым хуже. Скажем так: в костлявых объятьях нищеты
нет ничего хорошего. К тому же с богатством почему-то смиряешься легче, чем
с бедностью. Даже если очень несчастлив, глупо плакать, идя пешком, если
можно рыдать, сидя в лимузине. Богатство еще не делает счастливым, но дает
хотя бы возможность уделять побольше внимания своим несчастьям. А трагедия
бедности в том, что ей по средствам только гордость... Когда устаешь любить
людей, начинаешь любить деньги. А деньги не устаешь любить никогда. Как
говорится: "Дайте мне таблеток от жадности! И побольше! Побольше!" А нам,
банкирам, много не надо: все и еще чуть-чуть. С другой стороны, конечно,
зачем хорошему человеку деньги - его и так все ненавидят?
Эдвард Дагмар:
Для разнообразия. Чтобы жена была довольна.
Циннеркнок:
Да, женщины считают, что настоящий мужчина должен быть похож на
современных голливудских киноактрис.
Тилли:
Быть таким же страшненьким?
Циннеркнок:
Быть таким же богатеньким. Впрочем, "джентльмены не говорят о деньгах -
джентльмены имеют деньги". Деньги - это всего лишь деньги, и ничего больше.
В конце концов, миллионом больше, миллионом меньше - это, конечно, не важно.
Главное, чтобы "больше" было у нас, а "меньше" - у кого-нибудь другого.
Сменим тему. (шутливо кривляется) Кстати, Эдвард, а кто этот неприятный
молодой человек?
Эдвард Дагмар:
Это Тилли. Помнишь, ты возился с его пеленками на нашей свадьбе с
Эльзой? Он еще испортил тот костюм, который я тебе одолжил.
Циннеркнок:
Костюм помню, а младенца не узнаю. Он тогда был таким толстым красным
орущим карапузом, а теперь что-то похудел, побледнел, притих.
Эдвард Дагмар:
Зато у него появились зубы и энциклопедический склад ума.
Тилли:
Вот именно, склад. Я слишком долго учился и теперь мой мозг переполнен
всякими пыльными мелочами - для серьезных мыслей в нем уже не осталось
места.
Циннеркнок:
(обращаясь к Эдварду) Похоже, он, как и мы, тоже знает больше, чем
положено знать умным и живым людям. (обращаясь к Тилли) Откуда Вы такой
умный?
Тилли:
Книжки читал.
Циннеркнок:
Сколько штук?
Тилли:
Точно не помню.
Циннеркнок:
Послушайтесь моего совета, молодой человек: если у Вас есть совесть и
ум, от чего-то одного из двух надо как можно скорее избавляться. Я тоже
когда-то имел несчастье начать думать и никак не мог остановиться. В
результате в детстве постоянно травился червями сомнения, живущими в зернах
истины. А теперь у меня все в порядке. Видите - брюшко гладкое, только язык
в мозолях. Правда, в душе я по-прежнему очень романтичен - мне не нравится
думать о том, что я делаю... Уж сколько лет богат и все никак не могу
привыкнуть к собственной гениальности. Что Вы хотите? Даже великие люди -
всего лишь люди. Но не бойтесь. В отличие от глупости и равнодушия,
гениальность не заразна.
Эдвард Дагмар:
Ты все такой же хвастунишка.
(во время разговоров между Эдвардом Дагмаром и мистером Циннеркноком
Тилли с интересом смотрит на них).
Циннеркнок:
Трудно быть скромным, если за это не хвалят. Правильно говорят:
"Скромность - это путь к неизвестности". А где дамы?
Эдвард Дагмар:
У озера. Созерцают зелень трав и синеву небес. Эльза считает, что
лежание на воздухе полезнее для фигуры, чем сидение в помещении. Линни пошла
с ней.
Циннеркнок:
Это плохо. Чем чаще современные женщины встречаются друг с другом, тем
меньше женственности остается в каждой из них.
Эдвард Дагмар:
Интересно, о чем они говорят?
Циннеркнок:
О нас.
Эдвард Дагмар:
Какой ужас. Ни для какого другого дела женщины не объединяются так
быстро, как для совместной критики мужских недостатков.
Циннеркнок:
(задумчиво) Если бы мы знали, что женщины говорят о нас, когда нас нет
рядом, мы бы никогда к ним даже близко не подходили. (обращается к Эдварду)
Ну, а как ты? Как прошла жизнь?
Эдвард Дагмар:
Хорошо, только быстро и мимо.
Циннеркнок:
Ты счастлив?
Эдвард Дагмар:
А кто счастлив? Но надо как-то жить. Что поделаешь.
Циннеркнок:
Да. Что поделаешь...
Эдвард Дагмар:
Когда человек немолод, небогат и некрасив, он не должен плакаться и
расстраивать окружающих своими проблемами, потому что рассчитывать на
сочувствие вправе только тот, кто в нем не нуждается. И потом, о своих
проблемах надо рассказывать лишь тем, кого не знаешь - их не так жалко.
Циннеркнок:
Ну ты не прав! Как ты не понимаешь: наибольшее удовольствие другу можно
доставить, поделившись своим горем. Нельзя быть таким эгоистом. Плакать надо
громче - чтобы все могли порадоваться, даже глухие. Рассказывай,
рассказывай!
Эдвард Дагмар:
Что сказать? Иногда кажется, что жизнь - это реклама рая доступными аду
способами. Все суечусь. Ничего не успеваю: не успеешь вставить зубы, как
выпадают волосы.
Циннеркнок:
А ты теперь кто, по-прежнему - профессор?
Эдвард Дагмар:
Да, как попал в университет, так и не могу из него выбраться.
Циннеркнок:
А помнишь, ты в детстве хотел стать жирафом?
Эдвард Дагмар:
Теперь это уже маловероятно - жена, проблемы с позвоночником... Видишь
этот изумительный изгиб спины?
Циннеркнок:
Все изучаешь, кто кого перемемуарил? Мне всегда казалось, что жизнь
слишком коротка, чтобы изучать историю. Никогда не мог понять, что тебе в
ней так нравилось. На самом деле история - не более занимательна, чем
мясорубка. Ну что, тебе уже удалось оставить отпечатки своих ног на ее
скрижалях?
Эдвард Дагмар:
Пока наслаждаюсь заслуженной неизвестностью. Не поднимаюсь выше
посредственности, но и не опускаюсь ниже. В каждом из нас постоянно спит
гений, а бодрствует кто-то другой. Но уже получил признание в качестве
авторитетнейшего специалиста по вторым пятнадцати минутам шестнадцатого
века.
Циннеркнок:
Ничего, потихонечку, помаленечку освоишь еще минут двадцать - двадцать
пять. Куда спешить? Историк должен жить долго. Весь двадцатый век был
придуман историками, дожившими до двадцать первого века. Основная заслуга
профессоров истории в том, что они живут долго и упрощают историю настолько,
что она становится понятной для других профессоров истории. А самый надежный
способ прославиться - это дожить до двухсот лет.
Эдвард Дагмар:
Но не самый легкий, особенно для женатого человека.
Циннеркнок:
Не переживай так. Еще ни одному счастливому человеку не поставили
памятник. Памятники ставят только диктаторам, мученикам и писателям, которых
перестают читать.
Эдвард Дагмар:
Эльза очень недовольна тем, что я много работаю.
Циннеркнок:
Правильно. Труд создал человека, а работа его угробит. Сначала она
пытается заполнить всю жизнь, а потом требует удвоить количество часов в
сутках. (обращаясь к Тилли, говорит об Эдварде) Вот, перед Вами типичная
жертва многочисленных побед над самим собой. Человек, слишком хорошо
справляющийся с работой, становится незаменимым и рискует застрять на ней до
седых волос. А потом скажут только (показывает, чавкая и причмокивая): "Это
был хороший сотрудник. Жаль, что не осталось ни кусочка..." И опять
зачавкают. Моя бабушка работала много, очень много и до глубокой старости. И
после ее смерти никто не сказал, что она работала мало, никто не сказал, что
она работала плохо - о ней просто никто не вспомнил... Так что для полного
счастья в нашем возрасте нужно очень немногое: во-первых, любимая работа, а
во вторых, тот, кто будет ее делать за нас. Поэтому умные люди сразу
рождаются пенсионерами.
Тилли:
Или миллионерами.
Циннеркнок:
Человек должен быть ленив. Очень ленив. Иначе он растратит всего себя
на пустяки. Вернее - его растратят. Ты помнишь, Эдвард, чего ты хотел от
жизни?
Эдвард Дагмар:
Хотел зарабатывать немного, но стабильно, лишь бы жить тихо, но
интересно, спокойно, но душевно, иметь много свободного времени, чтобы
читать, думать, писать...
Циннеркнок:
Ну и как?
Эдвард Дагмар:
Пока получается только мало зарабатывать. Если судить по моей зарплате,
меня надо сажать за тунеядство.
Циннеркнок:
В маленькой зарплате есть только одно преимущество - она надежно
защищает от похищения с целью выкупа. Я тебе всегда говорил: не занимайся
мелкими пакостями, если способен на большие.
Эдвард Дагмар:
(продолжает жаловаться) Кабинет у меня тоже маленький. Такой маленький,
что если заходит кто-то из коллег, только чудом удается избежать случайного
изнасилования. И никакого утешения в жизни: даже к студентам вынужден
относиться гуманно, потому что у меня слишком слабые нервы. А мебель? Ее
теперь выпускают для предпринимателей, а не для ученых. Современная офисная
мебель рассчитана на то, что ее хозяев посадят раньше, чем она успеет
сломаться... И Эльза считает, что я должен был достичь гораздо большего в
жизни, чтобы она могла гордиться мною на моих похоронах.
Циннеркнок:
Что ж, жены тоже делятся на профессионалок и любительниц.
Тилли:
А в чем разница?