Драма
Светлана Василенко - Дурочка
Скачать Светлана Василенко - Дурочка
16
В столовой пир стоял горою. На тарелках вперемешку лежали: хлеб,
картошка, сало, лук, лепешки, жареная рыба; огромная тыква, развалясь,
посреди стола лежала. Рядом с каждой тарелкой - крашеное яйцо.
Тетка Харыта разрезала что-то на пирог похожее, по кусочку всем дава-
ла.
Подходили дети по очереди, забирали кусочек, на ладошке держа, отхо-
дили.
Вера подбежала:
- Это что? Торт?
- Это пасха, Верочка, - отвечала тетка Харыта. - Святое кушанье. На-
дя, Люба, подходите!
Надя с Любой тетку Харыту не слышали: они крашеными яйцами с Маратом
бились, с братиком.
- Кто чье яйцо разобьет, тот и забирает его, - объяснял Марат сест-
ренкам правила.
Ударил красным по ихним желтеньким, разбил, стал забирать.
Надя свое отдала. Люба кричит:
- Не по-честному бил! Острым концом по тупому! Давай перебьем!
Перебили. Разбила Люба красное яйцо, схватила его.
- Мое! - кричит.
Почистила быстро и - раз - проглотила. К тетке Харыте подбежала:
- Дайте мне кусочек! Исты хочу, исты!
Чарли Булкину рассказывал, мокрым пальцем слезы на щеках рисуя:
- Я заплакал и говорю: дяденька, подайте ради Христа. А он мне отве-
чает:
опиум у меня просишь? Вон, говорит, отсюдова! А не то расстреляю!
- Опиум - это что? - спрашивал Булкин.
- Помнишь, мы с тобой в том году белены объелись, ходили как
пьяные...
- Чарли! - позвала его тетка Харыта, кусок отрезала. - Это тебе. А
этот, последний, самый сладкий, - Ганне... Ганна! - позвала. - Где Ган-
на?
- А она на базаре осталась, - сказала Конопушка.
- Как же так? - растерялась тетка Харыта.
- Я ей говорила: пойдем, Ганна!
- А она?
- На меня рукой махнула: уходи, мол. Она песню свою не допела... -
объяснила Конопушка. - Видно, допевать осталась!
- Идти за ней надо, - стала собираться тетка Харыта, платок накинула,
к дверям пошла. - А то потеряется...
К дверям подошла, а дверь - будто вышибло ее - вдруг сама открылась:
Тракторина Петровна грозно в дверь ввалилась. Следом Председатель и
сторож Ганну ввели.
- Харитина Савельевна! - закричала Тракторина Петровна на тетку Хары-
ту. - Объясните мне: что Ганна делала на базаре? Ее привел Председатель.
Это вы ее послали? Что она там делала?
- Побирались они, - сказал Председатель. - И эта старушенция ваша. И
вот этот пацан, - указал на Чарли. Оглянулся. - Да все они там были.
Все.
- Побирались?! Пионеры побирались?! - вскричала Тракторина Петровна.
- Покушать и пионерам хочется. Что ж они - не люди? - сказала тетка
Харыта.
- С голоду скоро опухнут твои пионеры...
- Вас не спрашивают! Им дают здесь все необходимое для их организма.
Витамины, белки, калории. Все, что положено. Понятно?
- Калорией жив не будешь...
- А это что такое? - вдруг увидела Тракторина Петровна еду на столах.
- Люди дали.
- Нет, вот это что такое? - Тракторина Петровна с брезгливостью взяла
крашеное яйцо. - Харитина Савельевна, я вас спрашиваю!
- Яйцо, - кратко ответила тетка Харыта.
- Я вижу, что яйцо. Но почему оно синее?
- Крашеное оно.
- Так. А почему оно крашеное?
- Праздник сегодня. Ты что, нехристь, Петровна?
- Вон! - закричала Тракторина Петровна. - Чтобы ноги твоей в детдоме
не было! Вон! Егорыч, собери эту всю антисанитарию! Нормальное яйцо
должно быть белым! Белым! Белым!
Тракторина Петровна сбрасывала со столов яйца, топтала их ногами.
Кричала в истерике:
- Белым! Белым! Белым!
Сторож сваливал в мешок еду: хлеб, сало, лук, картошку. Хотел и ог-
ромную тыкву в мешок положить. Сестры обняли тыкву, не отдают:
- Это тыква не общая! Это тыква наша!
Молча длинной рукой тыкву заграбастал, выдернул ее у сестер, закатил
в мешок.
- Белым! Белым! - кричала, топчась на крошеве, Тракторина Петровна.
Выдохлась, выскочила. Сторож с Председателем следом за ней ушли.
Дети посидели за пустыми столами, помолчали. Опустились на пол. Соби-
рали раздавленные яйца:
- Вот мое - красненькое...
- А вот мое - желтое...
- А от моего ничего не осталось...
Сидели, соскабливая с пола крошево, - ели.
- Тетя Харыта! А чего она так? - спросила Конопушка.
- Рогатый бес в ней дом себе нашел, поселился, тешится. Силе-е-ен!
- Ты теперь от нас уедешь?
- Нет, я вас одних не оставлю теперь. Поборюсь...
17
Ночью в палате дети не спали. Конопушка сказала шепотом:
- А давайте в дочки-матери поиграем?
- Давайте, - согласились сестры. - Чур, мы будем дети. А Марат будет
нашим отцом!
- Хорошо, - согласилась Конопушка. - А я буду вашей матерью... Дети!
Садитесь ужинать!
- А что у нас на ужин? - заинтересовалась Люба.
- На ужин у нас огромный-огромный пирог с повидлом, сто котлет и мо-
роженое...
- А что такое мороженое? - спросила Надя.
- Это сладкий снег. - Конопушка губами ловила как бы падающий с неба
сладкий снег. - Марат, что же ты? Садись за стол, как будто ты только
пришел с работы. Пальто надень, будто ты с улицы. А потом снимешь его.
Вставай!
Конопушка Марату горло в шарф закутала, пальто на все пуговицы зас-
тегнула, кепочку на голову ему напялила.
- Ох, хорош муженек, - вздохнула совсем по-женски. - Глаз да глаз ну-
жен: как бы не украли! - сказала и застыдилась, зарделась вся, засмея-
лась. - Раздевайся быстрее! Ужин стынет!
Стала Марата из шарфа раскутывать: крутила Марата, как куклу, - туда
покрутила и обратно - только запутала.
Марат рассердился.
- Ты не можешь быть матерью моих детей! - сказал он по-взрослому. -
Матерью моих детей будет Ганна.
- Ой! Ну и нашел себе жену! - оскорбилась Конопушка. - Ни мычит ни
телится.
Дуру себе в жены взял!
- Зато красивая! - сказал Марат, поглядел выразительно на Конопушку:
поняла ли?
Та зашмыгала острым носиком, обижаясь.
- Сам-то на себя посмотри! Урод! - прошептала.
- Мужчина должен быть умным и сильным. А женщина - доброй и красивой.
Тогда и дети будут умные, добрые, сильные и красивые. Понятно тебе, злю-
ка? - сказал ей Марат самодовольно.
К Ганне подошел, уверенно спросил:
- Ганна, хочешь стать моей женой?
Ганна сидела на кровати, молчала.
Марат заглянул ей тревожно в глаза:
- Ганна, будешь ли ты моей женой? Да или нет? Говори! Я тебя никогда
не обижу! Пальцем не трону! Я тебе всю получку отдавать буду! Все до ко-
пейки!
Ганна молчала.
- Так тебе и надо, - зло радовалась Конопушка.
Упал Марат на колени, крикнул отчаянно, будто судьба его и вправду
решалась:
- Ганна! Стань моей женой! Прошу твоей руки и сердца!
Ганна помедлила. Потом кивнула чуть, руку навстречу его руке протяну-
ла.
Счастливый, подводил ее Марат к столу.
- Это наши дети, Ганна. Это наши с тобой дочки. Это вот Верочка. Это
Надя.
Это Люба.
Заглянула каждой дочке Ганна в глаза, каждую погладила по голове, по-
целовала. Побежала, принесла из угла все свои сокровища: гребешок, кон-
фетку, китайский мячик на резинке, - разложила перед ними. Миски с водой
перед каждой поставила, будто то борщ. Кормила их из ложки, дула на во-
ду, чтобы борщ остыл. Сестры от ложки с водой увертывались, есть не хо-
тели и хихикали. Ганна ласково и настойчиво их кормила, руки целовала,
упрашивая.
- Что ты их целуешь! - не вытерпела Конопушка. - Ты их выпори! Ишь
расфулиганились!
- Тук-тук-тук! - постучал Марат по столу. - Это ваш папа с работы
пришел.
Кинулась птицей Ганна к мужу, пальто ему расстегивала, шарф разматы-
вала.
Усадила Марата во главе стола, подала с поклоном миску с водой.
- Ух, уморился, - рассказывал семье Марат. - Двадцать две резолюции
наложил да тридцать три партийных поручения выполнил. Устал!
- Ишь как устроился! На чистую работу, лентяй, - завистливо сказала
Конопушка. - Контора пишет, а денежки идут.
Ганна расшнуровала Марату ботинки. Поставила тазик с водой. Помыла
Марату ноги, вытерла. Потом вдруг подняла тазик с водой, хотела выпить
из него воду.
- Не пей! - закричал на нее Марат. - Не надо, это грязная вода...
- Раньше древние жены мыли ноги мужу и эту воду пили, - сказала Коно-
пушка. - Я сама читала.
- Мы же не древние! Зови Чарли и Булкина! - Конопушка выбежала за
дверь.
В дверь постучали.
Испуганной птицей глянула на дверь Ганна. Сестры затихли. Марат нап-
ряженным, каким-то деревянным голосом спросил:
- Кто там?
- Открывайте! А не то дверь сломаем!
В дверь забухали.
Марат подошел, открыл. В дверь ввалились Чарли и Булкин. Злые, страш-
ные. Все в доме перевернули, что-то искали.
- Кто вы такие? И что вы делаете в моем доме? - спросил их Марат.
- Мы - "черный ворон"! - закричали те, показали белую бумагу. - А ты
- враг народа. И ты - арестован! - скрутили Марату руки. Потащили к две-
рям.
Разом заплакали сестры в голос:
- Папа! Папа! Папочка! Не уходи!
Заплакала вся палата. Плакали по-настоящему, укрывшись с головой оде-
ялами.
Одна Ганна стояла, не плакала. Стояла-стояла, застыв: будто не здесь
она, будто думу думает... Бросилась вдруг коршуном на Чарли и Булкина,
налетела, била их изо всех сил, в лица плевала, царапалась и кусалась,
била, била, била...
- Это же игра! - кричал, отбиваясь, Чарли. - Дура! Мы же играем! Мы
понарошку его уводим! Игра! Понимаешь? Ты испортила всю игру!
А Ганна не слушая била и била. Покуда не убежали.
Обняла Марата, подвела к столу, посадила за стол. Сестер успокоила,
налила им в миски "борща". Погрозила кулаком двери.
Села рядом с Маратом.
Семья начала есть.
Мокрые глаза детей следили за ними со всех сторон.
18
Утром Тракторина Петровна всех будила:
- Подъем!
Дети спали.
- Подъем! - кричала Тракторина Петровна, срывая одеяла. - Ночью надо
было спать! На линейку - марш! Марш! Марш!
Дети сонно вскакивали, одевались нехотя.
Тракторина Петровна сорвала одеяло с Ганны. Ганна лежала мокрая: об-
мочилась.
- Ах ты дрянь! - Тракторина Петровна даже руками всплеснула. - Обос-
сала всю кровать! Тебе что? Ночью лень было встать? Лень?!
Ганна закрыла лицо руками от стыда.
- Нет, ты смотри! - отводила ее руки Тракторина Петровна. - Ты
ссаться будешь, а я стирать? Ну-ка понюхай! Чем пахнет? Нюхай! - Ткнула
Ганну лицом в мокрое: - Нюхай! Так щенков учат, чтоб не гадили! Нюхай! -
Она вошла в раж: - Нюхай!
Марат дотронулся до руки Тракторины Петровны. Та оглянулась, потная,
красная.
- Чего тебе?
- Она сама постирает. Я ее на реку поведу. Можно? После завтрака?
Тракторина Петровна кряхтя вставала:
- Ладно. Только завтрака не будет. Разгрузочный день сегодня. Яблоки
будете грызть. Витамин! - Пошла к дверям, остановилась. - Только смотри
у меня!
Чтобы не ты! Чтобы она сама стирала! Сама! Я по глазам узнаю!
Тракторина Петровна вышла. Потом почти сразу открылась дверь. Сторож
с порога, не заходя, высыпал из мешка яблоки на пол. Мелкими круглыми
блестящими ядрами заплясали зеленые яблоки по полу, покатились по пала-
те.
Каждый взял по яблоку. Марат откусил, поморщился.
- Кислятина! Выплюньте! - сестрам сказал. - Мы на речку с Ганной пой-
дем, там в саду сладких вам нарвем!
Ганна послушалась, выбросила яблоко.
Чарли и Булкин набросились на яблоки: Чарли кидал их себе за пазуху,
Булкин набивал карманы. Конопушка бегала между ними, яблоки надкусывала
одно за другим - чтоб никто не взял.
- Это мое яблочко, - говорила. - И это мое. И это.
Лицо ее кривилось от кислого, а она все надкусывала, остановиться не
могла.
Надкусывала и жевала, приговаривая:
- Витамин! Вита-а-амин! Потому и кислый!
19
Ганна с Маратом подошли к реке, к Ахтубе.
- В воду положи, - показал Марат на простыню, - пусть отмачивается.
Мы ее камнем придавим. А сами пойдем купаться. Не бойся - не уплывет.
Марат разделся, стоял в трусах. Ганна разделась донага. Стояла голы-
шом, крестик на груди.
- Ты что? Совсем? Хоть трусы надень, - застеснялся за Ганну Марат.
Ганна смотрела, не понимая, чего он хочет.
- Ну, поплыли, - вздохнул Марат.
Ганна покачала головой: нет.
- Ты плавать не умеешь? - догадался Марат. - Давай я тебя научу.
Поддерживал одной рукой, вел ее вдоль берега.
- Бей ногами! Бей сильнее! Только в воде бей, не брызгайся. Попробуй
на спине теперь!
Перевернулась Ганна, Марата ослепило будто: розовые нежные два соска
на груди у Ганны, а в низу живота - золотой треугольник жаром горит, зо-
лотым раскаленным углем...
Глаз не может отвести.
- Ныряй! - закричал, а голоса нет. - Плыви под водой!
Ганна нырнула с открытыми глазами. Увидела маленьких серебристых ры-
бок под водой, поплыла за ними. Они веселой серебряной стайкой плыли, с
ней играли, серебряными прохладными лицами ее лица касались. Она их по-
целовать хотела.
Потянулась губами. Засмеялись серебряно, как колокольчики, умчались.
Ганна вынырнула. В ушах звенело.
- Ты же просто ас! - кричал Марат. - Ты метров двадцать проплыла. Я
думал, утонула! Ты же талант! Я тебя всему научу! Хочешь, читать научу?
Ганна замолотила руками воду, опьянев от счастья и брызг, кивнула:
хочу.
Поплыла к нему. Он к ней.
Вдруг змея проплыла между ними. Сверкающей бечевой, словно молния.
Высоко, будто вытянув шею, несла она свою голову над водой. Грозно гля-
нула.
Замерли.
- Змея, - выдохнул Марат. - На берег поплыла. Она в воде не кусает-
ся...
Ганна стояла замерев. Боялась пошевелиться.
- Чего ты? Поплыли на ту сторону, - предложил Марат. - Там мельница.
Может, муки натырим.
Поплыли рядом. Испугалась Ганна, забила руками.
- Не бойся, я рядом. Я с тобой... - сказал Марат.
20
У мельницы стоял красноармеец с винтовкой. Марат и Ганна за угол
забежали.
Марат отогнул доску:
- Лезь!
Проползли в щель, оказались будто в другом мире: шум машин, белая
пыль.
Мерно работали жернова, шумно лилась вода, сыпалось зерно. Белая, как
туман, мука висела в воздухе.
- Встань и стой! Пусть мука на тебя садится! - шептал Ганне на ухо
Марат.
Встал сам, разведя руки в стороны. Показывал Ганне. Ганна встала ря-
дом, подняла руки.
Стояли, покрываясь мукой. Бородатый краснорожий мельник, весь в муке
и солнце, их увидел. Красноармеец к нему подошел. Мельник подмигнул Ган-
не, увел красноармейца подальше.
Выползли на свет божий - Марат и Ганна - белые, все в муке, даже рес-
ницы.
Шли осторожно, разведя руки в стороны, чтобы мука не осыпалась.
