Триллеры
Кроун Рэй - Поезд-беглец
Скачать Кроун Рэй - Поезд-беглец
- Ты хочешь заполучить меня? - и я занес руку над ним.
- Нет, Мэнни, - заорал он, испугавшись удара.
- Ты хочешь заполучить меня, да? Ты жаждешь моей крови? На, пей! Жри
ее, скотина! - и с каждой фразой я взмахивал и взмахивал ладонью,
которая вся была залита кровью, и я забрызгал не только морду и одежду
старика, но и свою замечательную, любимую маечку, своего Кондора, что
отбыл со мной три долгих года темного карцера. - Вот тебе моя кровь!
Возьми ее! Подонок, захлебнись в моей крови...
Охрана плотно встала между мной и стариком, и тогда я решил
выложиться до конца. Задрав голову к настилу, я заорал:
- Ты, Рэнкен, хочешь пристрелить меня? Ну, пристрели! Ты, молокосос,
возьми меня, убей! Вот он - я! Убей же меня, слабак! Давай же, Рэнкен!
Пристрели меня! Сам пристрели, и не присылай больше ко мне всякую мразь,
которую ты заставляешь сделать это вместо себя! Я сейчас здесь, видишь?
Перед тобой! Ну, не медли, давай же, пристрели меня, и дело с концом! Я
с места не сдвинусь, стреляй же! Давай же, Рэнкен! Возьми винтовку,
пошевелись же, ты! Ублюдок, кишка тонка, да? Ты обещал остановить мои
часики, так останови их, ты, дерьмо!..
Я подзадоривал Рэнкена, провоцировал его, и - видит Бог! - мне бы это
удалось, потому что когда я швырнул табуретку и она с грохотом и треском
разлетелась на щепки, ударившись о стальные прутья решетчатого настила,
Рэнкен готов был всадить в меня пулю. Но, глядя вверх, я не успел
остановить Джону, который, отсидев на толчке, пропустил самое
интересное, а, вернувшись, все-таки разобрался, что к чему, и,
протиснувшись меж охранников, воткнул в пузо старика-неудачника свою
финку. И еще раз воткнул. И еще... Хотя и после первого удара не было
необходимости в добавке. Джона не промахивался ни разу в жизни. Вот и
теперь: еще один несчастный лежал на полу с распоротым брюхом, и лужа
черной крови растекалась вокруг него. Братана не остановил даже мой
крик:
"Нет, Джона, не надо! Он - мой!" Опоздал я со своим криком. И охрана
опоздала, а потому с особым остервенением обрушивала на Джону свои
дубинки, ломая его кости и дробя его череп. Им удалось это: лысая башка
Джоны быстро превратилась в кровавое месиво. Да и на меня навалилась
целая толпа, потому что я орал: "Пустите меня! Пустите, свиньи! Я убью
тебя, недоносок!" - уже забыв о том, что вместо недоноска передо мной
лежал труп. Сознание стало меркнуть, откуда-то издалека донесся крик
Бака: "Джона! Джона!..", - и затих. Малыш, малыш... Где ж ты раньше-то
был?! И еще чей-то всхлип: "О, Господи! Неужели никто не остановит все
это?!.", - после чего, как ответ, раздался громовой голос "Всевышнего":
"Спортивные с остязания закончены. Всем заключенным разойтись по
камерам. Повторяю: всем заключенным разойтись по камерам. Зал
закрывется". Усилием воли я приоткрыл глаза, и последнее, что я увидел в
этот день, - труп, который охранники за ноги выволакивали из
спортзала...
"Слава Богу, это не Джона!" - подумал я и куда-то провалился...
***
В тюремной больнице дни сначала летели быстро (я часто терял сознание
из-за того, что много крови потерял), а потом поползли еле-еле один за
другим. Меня возили в кресле-каталке, я не сопротивлялся, хотя
чувствовал себя вполне нормально. Чаще я придуривался, чтобы силы
скопить побольше. Джону держали отдельно от всех. То ли потому, что он,
как и раньше, готов был развлекать молодежь сказками о тюремных законах,
то ли потому, что нуждался в особом медицинском обслуживании. Ребята
рассказали, что Джона весь перебинтован - с головы до пят. Перед уходом
из больницы мне удалось все-таки с ним потрепаться. Я очень рад был
видеть, во-первых, что он жив, во-вторых, что он поправляется.
- Выглядишь ты ужасно, Джона!
- Зато живой!
- Знаешь, этот ублюдок Рэнкен переводит меня в камеру.
- Мэнни, он хочет убить тебя, будь уверен.
..."Джона, Джона... Если б все было так просто..." - подумал я.
- Нет, Джона. Он толкает меня на другое. Он хочет, чтобы я перемахнул
через стенку и сделал ноги. Он провоцирует меня.
- Да на улице-то минус тридцать. Куда ж бежать?!
- Но я все равно уйду, Джона. А ты пойдешь со мной? Я не услышал
ответа и повторил:
- Ты пойдешь со мной, Джона? Я подожду тебя...
- Нет, братан, - вымолвил Джона.
Тяжело дались ему эти слова. Не из-за сломанной челюсти, конечно, а
потому, что впервые в жизни он вынужден был сказать мне, что
отказывается от побега.
- Нет, я не пойду. Здесь мой дом. Здесь я пахан. А там, на воле, я
уже не смогу пинки раздавать направо и налево. По крайней мере, так, как
раньше, у меня уже не получится.
- Зато у меня получится, братишка.
- Вот ты и иди, Мэнни. Давай, дружок. Иди и покажи им всем.
- Я покажу! Вот увидишь... - Как грустно мне было смотреть на Джону.
Конечно, он не выглядел сломленным, но за эти несколько недель, что мы
не виделись, он здорово осунулся. И, по-моему, даже постарел.
- Запомни, Мэнни, что бы ни случилось, не дай им вернуть себя.
Нельзя, чтоб они опять засунули тебя сюда, приятель.
Я утешил его:
- Я найду себе местечко, Джона. Приятное местечко... Чтоб можно было
на солнышке погреться...
Из-за моей спины раздался голос санитара, который меня на
кресле-каталке возил:
- Вертухаи на горизонте, Мэнни. Пора завязывать. Я посмотрел в глаза
пахану.
- Счастливо тебе, Джона!
- И тебе, Мэнни. - В голосе его зазвучали нотки, никогда доселе мною
неслышанные:
- Братишка, все на тебя смотрят, учти это. Все, кто по эту сторону
решетки. И ты не должен позволить разным ублюдкам пришить тебя. Потому
что тогда разобьется много сердец. Ты оставляешь здесь много родственных
душ. Здесь твои единомышленники. И последователи. И я люблю тебя...
Санитар увозил меня, а я все смотрел и смотрел в худое, разбитое,
замотанное в бинты лицо Джоны, и глаза его прошибали мою душу насквозь.
Они подбадривали меня и не давали пропасть на этом свете... Я понял в
этот миг, что должен сделать то, на что Джона угрохал всю свою жизнь.
Иначе грош мне цена!
БАК
Все идет как обычно. Все идет как обычно. Главное - не суетиться...
- Белье в прачечную! Дайте пройти...
Не узнаю свой собственный голос. Назначенное время прошло двадцать
минут назад, и я уже замандражировал. Спокойно, Бак! Ты не должен
подвести Мэнни!
- Дайте пройти... Кидайте белье в тележку... Побыстрее, приятель,
бросай свои занюханные штаны... Белье в прачечную!
Посмотрю, как это делается, и в следующий раз сам рвану отсюда.
Сейчас главное - успеть! Мэнни, будь спок! Бак Логан еще никого не
подводил.
- Ребята, побыстрее тряпки ко мне бросайте. Дайте пройти...
А этой бабе чего надо? С ее-то задницей и работать охранником в
тюряге! Только бы ребята выручили, а то начнет каждую дерюгу
рассматривать.
- Эй, девушка, проверь-ка, чего ему там в тележку насовали... Ищи
получше!
Молодцы-ребята, услышали мой призыв...
- Лучше, дорогая, в моих штанах поищи! У меня тоже найдется, чего
тебе сунуть...
Удачно сострил. Толстяк, в другой раз я бы посмеялся над твоей
шуткой. У кого в штанах бессмысленно что-либо искать, так это у тебя. И
под юбку ты вовремя полез - она, как ужаленная, от тележки и от твоей
решетки отскочила. Бросилась мне дверь открывать. Я - твой должник,
Толстяк, ты мне пять минут сберег. А то и все десять.
- Белье в прачечную!
С этим криком я выскочил в коридор, а там меня уже ждал Мэнни:
- Опаздываешь, приятель...
И в ту же секунду скрылся в моей тележке вместе с приличных размеров
спортивной сумкой. Мгновенно зарылся в грязном белье, будто всю
предыдущую жизнь только этим и занимался. В Аризоне я один раз видел
нечто подобное: змея в песок ушла, доля секунды - и нет ее... Я двинул
тележку и повернул за угол, пробормотав:
- Прости, друг. Нас с помывкой задержали. - И истошно завопил:
- Белье в прачечную!
В конце коридора сидел Джексон. Он слышал мой крик и равнодушно
листал журналы в поисках голых красоток - помешаны, что ли, все негры на
телках? - ив ожидании моей тележки. Нужно чем-то отвлечь Джексона, иначе
он нюхом почует что-нибудь подозрительное. В его дежурство происшествий
не бывает. О побегах уж я и не говорю. Только бы отвлечь от тележки!
- Пропусти, начальник. Белье в прачечную везу. Пропусти!
Как же медленно он отпирает дверь! Вылупил на меня свои зенки...
- Как жизнь, Джексон?
- А что?
Он открыл - наконец-то! - эту дерьмовую дверь и пропустил меня.
- Да нет, ничего. Везу вот белье в прачечную и думаю: а
поинтересуюсь-ка я, как дела идут у начальника.
- А чего тебе-то? Чего ты это вдруг заинтересовался? Может, случилось
что?
Джексон запер дверь, повернулся ко мне и резко и неожиданно
наклонился над тележкой...
Я понял: если Джексон начнет рыться в грязном белье, если он хотя бы
лапу свою поглубже сунет, - это конец. И я воскликнул (не столько
громко, сколько неожиданно для охранника): "Да, Джексон! У меня же для
тебя сюрприз, приятель!" Тот застыл, повернул голову, недоверчиво
взглянул на меня: "Какой еще сюрприз?"
Первый раунд - за мной. Продолжаю натиск: "Ну как же?! Ты что,
забыл?" Сам мне рассказывал, что твой наследник собирается в этом году в
"Золотых перчатках" выступать..." Джексон разогнулся, любопытство взяло
верх:
"Ну и?.."
И второй раунд - мой. Теперь - поразить его наповал... Я вытащил
из-за пазухи свои любимые перчатки, чемпионские, политые кровью и потом,
обласканные мною, и протянул их Джексону: "Держи, приятель, они твои", -
после чего тут же толкнул тележку с бельем и с Мэнни на площадку
грузового лифта. Джексон не мог глаз оторвать от подарка, машинально
протянул руку в сторону и нажал кнопку "Вверх", пробормотав: "Спасибо,
Бак". О, как медленно ползет этот черепаший лифт! Надо поэффектней
провести концовку поединка с этим негром... Я потрепал его по плечу: "Да
ладно, чего уж там... Знаешь, Джексон, что я тебе скажу... Ты всегда
казался мне чертовски добрым малым, а потому я уступаю тебе это свое
дерьмовое хозяйство всего за 80 "зелененьких". Мне-то они за две сотни
долларов достались, но тебе, начальничек, я уступаю за 80, так и
быть"... Ха! Он растерялся, как будто я ему сказал, что Рэнкен сдох:
"Бак, у меня нет 80 долларов...", - и хотел, было, вернуть мне перчатки,
но тут я его и достал: "Нет проблем, начальник. Какие могут быть счеты?
Я же сказал: с тобой-то мы найдем общий язык. Я боксер, твой сын
боксер... Считай, что тебе долгосрочный кредит открыл... Ну, скажем, ты
вернешь мне бабки, когда они у тебя появятся!" И я, довольный, заржал, а
Джексон тоже не удержался и хмыкнул: "Тогда, конечно, все в порядке".
Наступила пауза. Сколько же будет ползти этот дерьмовый лифт! Я
повторил: "Нет проблем, начальник! Я знал, что мы с тобой всегда
договоримся. Что все будет "о'кей"... Джексон кивнул, не отрывая глаз от
моих роскошных, перевязанных чемпионской ленточкой перчаток:
"Да уж... Рукавички что надо!" И снова - пауза. Молчать нельзя! У
ниггера нюх, как у овчарки! А у меня в голове - пустота. Только одна
строчка вертится: "А у моей маленькой Мэри есть одна маленькая
штучка..." И я нелепо брякнул опять про перчатки: "Правда, нравятся?"
