Драма
Сергеев Иннокентий - Костры
Скачать Сергеев Иннокентий - Костры
21
Я возвращаюсь и вижу, что за время моего отсутствия на поляне рядом с
палаткой появился еще некто - длинноволосый парень в линялых джинсах и белой
майке с портретом Джима Моррисона.
- Да что же это такое!- возмущаюсь я.- Стоит мне отлучиться, как тут же
появляется кто-то еще. А говорят, что мы плохо плодимся.
- Вот, рекомендую,- говорит мне доцент.- Юра.
- Ты слышал?- возбужденно сообщает мне парень.- Война кончилась!
- Очень приятно,- я протягиваю ему руку.- Олег. Так говоришь, война
кончилась?
- Да!
- Этого не может быть. Война только начинается.
- Я по радио слышал, они прекратили бомбить!
- Ну и что?- говорю я.- Поцеловать их за это в задницу? Сделать вид,
будто ничего не произошло? Жизнь, продолжается, да? И вообще, кто ты такой и
зачем пришел?
Парень недоуменно переводит взгляд на доцента.
- Не обращай внимания,- говорит тот.- Мы тут уже успели выпить...
- Так что присоединяйся,- приглашаю я.- Хотя тут уже и пить нечего. У
вас есть еще?
Доцент отрицательно качает головой.
- Ну вот!- разочарованно говорю я.- Что же все в этом мире
заканчивается прежде, чем успеет приобрести хоть какую-то ценность!
Парень присаживается к нам.
- А что это вы едите?
- Рыба,- говорит доцент.- Ты поздно пришел - мы уже все съели.
- И выпили,- добавляю я.- Слушай, Юра, уведи меня отсюда. А еще лучше,
знаешь что? Давай убьем доцента!
Юра недоверчиво смотрит на меня. Потом усмехается.
- Это он так шутит,- объясняет доцент
- Да нет, какие уж тут шутки. На фига он нам нужен? Покатаемся на
лодке...
- Нет уж,- говорит Юра.- Я-то еще не выпил.
- Заметано,- говорю я.- Сейчас идем, выпиваем, возвращаемся сюда и
кончаем его. Зачем ему жить, если он ничего в этой жизни не понимает?
Юра молчит.
- Ничего не скажешь, хорошие у вас шутки,- недовольно ворчит доцент.
- Вот видишь,- говорю я.- Он думает, что я шучу. А я вовсе не шучу. Он
ведь думает как - хорошо устроился, сидит на травке, ест рыбу, солнышко
светит, бомбы не падают, от речки прохладой веет, и рыба, пожалуйста, и жена
бывшая в двадцати шагах, всегда можно навестить - рыбки копченой принести
или еще чего,- а тут еще подрастающее поколение шастает, на огонек заходит -
есть с кем пообщаться, уму-разуму поучить. А мы возьмем да и зажарим его на
этой самой коптильне.
- Точно!- поддерживает Юра.- Только на коптильне не жарят, а коптят.
- Ну и прекрасно,- развеселившись, говорю я.- Значит, закоптим.
- Договорились,- кивает он.- Только сначала мне нужно догнать тебя.
- Какие проблемы!- говорю я.- В этом лагере можно разжиться?
- Можно,- говорит он, на секунду задумавшись.- Хотя, честно говоря, у
меня были другие планы.
Доцент встревожено наблюдает за нашей беседой.
- Да?- говорю я.- И какие же?
- Я хочу съездить в город. Там все и купим.
- Можно и так,- соглашаюсь я.- Ну что, пошли?
- Пошли,- говорит он.
Мы встаем и уходим.
- Эй,- кричит нам доцент.- Если поедете, захватите для меня пакет
кефира.
- Ладно,- говорит Юра.
- Обойдется,- говорю я.- Ему и так неплохо. Так что ты говоришь,
сегодня не бомбили?
- Не бомбили,- говорит он.- А почему ты считаешь, что война только
начинается?
- А ты думаешь, сербы так просто сдадутся?
- А что им еще остается?
- Воевать. Раз уж война началась, то нужно побеждать, чего бы это ни
стоило.
- А ты сам-то готов?
- К чему?
- К тому чтобы умереть.
- Да.
- К тому чтобы умереть за них? Да они же через десять лет о тебе и не
вспомнят!
- Это не имеет значения. Когда человек готов умереть, он умрет и за
собаку, а когда он не готов к этому, вот тогда-то и начинается поиск высоких
идеалов.
- Осторожно, здесь где-то дерьмо. Не наступи.
- Спасибо. Я чуть было не наступил. А тебе сколько лет, Юра?
- Двадцать один.
- Двадцать один? А мне тридцать, представляешь?
- Не похоже,- обернувшись, говорит он.
- Да мне и самому кажется, что это просто нелепо - мне, и вдруг
тридцать!
- Это что, правда?
- А что, это похоже на шутку?
- Если честно, то да.
- В таком случае, спасибо за честность.
- Да не за что,- говорит он.- А вы что, с доцентом поссорились?
- Да ну что ты,- говорю я.- Мы с ним выпивали, причем очень мило.
- Я это заметил.
- Так как же мы могли поссориться?
- А что, одно исключает другое?
- Слушай,- говорю я, остановившись.- Или я, наконец, пьян, или ты и
впрямь воспринимаешь все еще серьезнее, чем я.
- А может быть, и то и другое?
- Может быть,- говорю я.- Или это мой вид настраивает тебя на столь
серьезный лад?
- Да нет...
- Ладно. Веди меня к своему логову.
- Пошли,- говорит он, и мы идем дальше.
Мы выходим к его палатке.
- Слушай,- говорю я.- Вы что все в одном магазине отовариваетесь?
- А что?
- У тебя палатка точь-в-точь как у доцента.
- Нет,- возражает Юра.- У него красная, а у меня - зеленая.
- Да, это, конечно, большое различие, - соглашаюсь я.
Он пожимает плечами.
- А что, у тебя, правда, нет водки?
- Правда,- говорит он.- А что, прямо сейчас нужно?
- Да нет,- говорю я.- Можно и потерпеть. Просто, видишь ли, у меня,
кажется, реминисценция мировой скорби...
- А,- говорит он.- Ну тогда конечно.
- Да что ты понимаешь!- возмущаюсь я.- Ты знаешь, что такое мировая
скорбь? Может быть, ты даже знаешь, что такое реминисценция?
- Остынь,- говорит он.- Они уже перестали бомбить.
- Это еще ничего не значит,- возражаю я.
- Ну и ладно,- говорит он.
- Ты первый заговорил о войне, а я всего лишь высказал свое к ней
отношение.
- Да какая разница! Надоели все эти проблемы.
- Можно подумать, ты что-нибудь во всем этом понимаешь.
- Вот теперь я вижу, что тебе не меньше тридцати.
- Слабовато,- говорю я.- Если уж ты хотел убить мня словом, мог бы
придумать фразочку и покруче.
- А я могу,- говорит он.
- А я в этом не сомневаюсь.
- Ну так что, подеремся, что ли?
- Не знаю,- говорю я.- Может быть, еще и подеремся, все впереди. Я,
кажется, решил остаться на ночлег здесь. Пустишь меня в свою берлогу?
- Конечно,- говорит он.- Без вопросов. А ты разве не собираешься в
город?
- Нет,- говорю я.- А с чего ты взял?
- Мне показалось, ты сам сказал.
- Тебе показалось.
- А мне нужно,- говорит он.- Хочешь, поехали вместе?
- А на чем ты?
- На мотороллере.
- У моего деда тоже был мотороллер,- говорю я.- Когда я был маленьким,
мне десять лет было, мы ездили с ним на рыбалку, на речку, которая
называлась Тихий Ашкодар...
- Ух ты. Где это такая?
- В Башкирии. И ловили рыбу. А потом возвращались домой. Я сидел,
прижавшись к его спине. Помню ветер, и горячий металл греет ноги, и этот
запах, который бывает только в Башкирии, в степи, летом и только вечером...
Однажды он особенно разогнался и сказал: "Вот это - сто километров в час". А
я подумал, надо же, а кажется, едем совсем медленно. В какой-то момент
просто перестаешь чувствовать скорость.
- Да,- говорит он.- Особенно, если дорога хорошая.
- Да. А потом мы пили чай, крепкий, как пьют в Башкирии, сладкий и с
медом, а за окнами была ночь, и в комнатах горели люстры... Когда ты
собираешься ехать?
- Да прямо сейчас.
- А что, правда, что это он придумал приезжать сюда?
- Кто, Дмитрий? Да, наверное, правда...
- Слушай, я, кажется, вдруг понял... Ты трахался с его женой?
- С кем?
- Ты слышал.
- Ты имеешь в виду Лену? Но они уже года два как развелись...
- Ты трахался с ней?
- Да с ней почти уже весь лагерь перетрахался.
- А ты?
- Ну, и я тоже...
- Да,- говорю я.- Слишком долго я к ней шел.
- Ну что, поехали?
- Поехали,- говорю я.- Прямо сейчас?
- Ну да.
- Ладно, поехали.
Он идет и выводит из кустов мотороллер, выкрашенный в салатовый цвет.
- У моего деда был точно такой же,- говорю я.
Он ставит мотороллер на ножку.
- Сейчас принесу шлем. По дороге нужно будет заправиться.
- Очень кстати. У меня остался кое-какой должок.
Он уходит и возвращается с шлемом. Протягивает его мне.
- Не нужно,- отказываюсь я.
- Надень,- говорит он.
Я надеваю шлем и сажусь за его спиной.
Он заводит мотор.
