Драма
Стоппард Том - Аркадия
Скачать Стоппард Том - Аркадия
Леди Крум. Прикажете и мне терпеть подобные невзгоды? Лорда Литтла
я этим не спасу. Господи, а это что? Что за сарай вы ставите вместо
бельведера?
Ноукс. Эрмитаж, мадам. Иными словами, скит, приют отшельника.
Леди Крум. Я в полном недоумении.
Брайс. Но он неправильной формы.
Ноукс. Совершенно справедливо, сэр. Асимметрия - основополагающий
принцип живописного стиля...
Леди Крум. Но Сидли-парк живописен и без ваших ухищрений. Склоны
холмов зелены и покаты. Деревья стоят купами и прелестно смотрятся с
любой стороны. Ручей берет свое начало в чаше холмов, в безмятежном
зеркальном озере, и струится голубой лентой среди полей, где там и сям
мирно пасутся барашки. Короче, все устроено со вкусом, природа естест-
венна и прелестна, какой и задумал ее Создатель. И я, вторя художнику,
восклицаю: "Et in Arcadia ego!" Здесь я в Аркадии, Томасина.
Томасина. Да, маменька. Допустим.
Леди Крум. Чем она недовольна? Моим вкусом или моим переводом?
Томасина. И то и другое поправимо, маменька. А вот с географией у
вас полный провал.
Леди Крум. С девочкой что-то стряслось. Буквально за ночь! Во вся-
ком случае, вчера я за ней никаких странностей не замечала. Сколько
тебе стукнуло сегодня?
Томасина. Тринадцать лет и десять месяцев, маменька.
Леди Крум. Тринадцать лет и десять месяцев... Гм... Рановато. Дер-
зить ей не подобает еще по крайней мере полгода. А иметь свое мнение и
вкус в таком возрасте вообще не пристало. Господин Ходж, вы - безус-
ловный виновник происшедшего. Вернемся к вашим затеям, господин Но-
укс...
Ноукс. Благодарю, ваше сия...
Леди Крум. Вы, по-моему, слишком увлеклись романами госпожи Радк-
лиф. И сад ваш списан с "Замка Отранто" или "Тайн Удольфо"...
Чейтер. Миледи, "Замок Отранто" написал Хорас Уолпол.
Ноукс (восхищенно). Уолпол? Здешний садовник?
Леди Крум. Господин Чейтер, покуда вы наш гость - дорогой гость, -
автором "Замка в Отранто" будет тот, на кого укажу я. Иначе какой
смысл принимать гостей? (Слышатся отдаленные выстрелы.) Что ж, палят
уже на склоне холма... Я сама поговорю с лордом Крумом насчет сада...
Обсудим... (Выглядывает в окно.) О! Ваш друг подстрелил голубя, госпо-
дин Ходж. (Громко.) Браво, сэр!
Септимус. Думаю, это добыча вашего супруга или сына, миледи. Мой
однокашник никогда не был охотником.
Брайс (выглядывает в окно). Верно! Его убил Огастес! Браво, маль-
чик!
Леди Крум (уже снаружи). Пойдемте же! Где мои адъютанты?
Брайс, Ноукс и Чейтер послушно идут следом. Чейтер задерживается
лишь на мгновение - пожать Септимусу руку.
Чейтер. Мой дорогой, дорогой господин Ходж!
Чейтер выходит. Выстрелы слышны снова, гораздо ближе.
Томасина. Пах! Пах! Пах! Я расту под звуки ружейной пальбы, точно
ребенок в осажденном городе. Круглый год - голуби и грачи, с августа -
тетерева на дальних холмах, потом фазаны, куропатки, бекасы, вальдшне-
пы, кулики. Пах! Пах! Пах! А после - отстрел нагульного скота. Папень-
ке не нужен биограф, вся его жизнь - в охотничьих книгах.
Септимус. Календарь убоя. Смерть повсюду, даже "здесь, в Арка-
дии..."
Томасина. Подумаешь, смерть... (Окунает перо в чернила и идет к
конторке.) Подрисую-ка я отшельника. Что за эрмитаж без отшельника?
Септимус, ты влюблен в мою мать?
Септимус. Вам не следует быть умнее старших. Это невежливо.
Томасина. А я умнее?
Септимус. Да. Гораздо.
Томасина. Прости, Септимус. Я не нарочно. (Прекращает рисовать и
достает из кармана конвертик.) В музыкальную комнату заходила госпожа
Чейтер. Принесла для тебя записку - чрезвычайной секретности, важности
и срочности. Я должна передать ее секретно, срочно и... Слушай, а от
карнального объятия не трогаются умом?
Септимус (забирая письмо). Непременно. Спасибо. Все, познаний на
сегодня предостаточно.
Томасина. Вот та-а-ак... Он у меня похож на Иоанна Крестителя в
пустыне.
Септимус. Весьма живописно.
Издали слышится голос леди Крум. Она зовет Томасину. Та срывается с
места и убегает в сад - веселая беззаботная девочка.
Септимус вскрывает письмо госпожи Чейтер. Смяв конверт, отбрасывает
его в сторону. Читает, складывает и сует листок между страниц "Ложа
Эроса".
Сцена вторая
Из затемнения возникает та же комната, в такое же утро, но в наши
дни. Это становится мгновенно и безусловно ясно благодаря внешнему ви-
ду Ханны Джарвис. Иных свидетельств нет.
Следует сказать об этом еще несколько слов. Действие пьесы происхо-
дит попеременно то в начале XIX века, то в наше время, причем в одной
и той же комнате. Вид комнаты - вопреки ожиданиям - нисколько не меня-
ется. Она вполне соответствует обеим эпохам. Что касается реквизита -
книг, бумаг, цветов и т.д., - нет необходимости заменять предметы бы-
та, присущие началу прошлого века, современными - пускай соседствуют
на одном столе. Однако вещи, используемые и в прошлом, и в настоящем,
должны иметься в двух экземплярах, поскольку по ходу пьесы им необхо-
димо постареть. Парк - как мы узнаем из диалога - претерпел существен-
ные изменения. А вот то, что доступно зрительскому глазу, остается не-
изменным и не противоречит ни одной из эпох.
Согласно этому принципу, чернильницы, перья и прочие вещи, игравшие
в первой сцене, могут все время оставаться на столе. Равно как книги и
бумаги, связанные с исследованиями Ханны во второй сцене, могут нахо-
диться на столе с самого начала. Это относится к любым предметам. По
ходу действия все они скапливаются на столе, и, если какая-то вещь
выглядит анахронизмом для какой-то из эпох (допустим, кофейная круж-
ка), ее просто не замечают.
К концу спектакля на столе окажется целая куча разнообразных пред-
метов.
Ханна разглядывает альбом с акварелями Ноукса. Кроме того, она то и
дело обращается к небольшим, одинаковым с виду тетрадкам с дневниковы-
ми записями (вскоре выяснится, что это "садовые книги" леди Крум). Че-
рез некоторое время она подходит с альбомом к окну - сравнить вид с
акварелями Ноукса. Потом кладет альбом обратно на конторку.
Одета она вполне строго. Обувь пригодна для сырого, грязного сада.
Туда она и отправляется, прихватив со стола теодолит. Комната на время
пустеет.
Затем одна из дверей распахивается. Входят Хлоя и Бернард. Она -
дочь хозяев, одета по-домашнему. Бернард - гость, он в костюме и при
галстуке. Вообще он любит одеваться пестро, но сегодня несколько уме-
рил яркость красок, лишь крикливый носовой платок, торчащий из нагруд-
ного кармана, намекает на его пристрастия. В руках у него объемистый
кожаный портфель.
Хлоя. Но она была здесь! Только что.
Бернард. Все ясно! Дверь в сад...
Хлоя. Ну конечно! Погодите, я сейчас.
Хлоя выходит через стеклянную дверь и скрывается из виду. Бернард
ждет. Открывается другая дверь, и заглядывает Валентайн.
Валентайн. Вот гады.
Валентайн исчезает, захлопнув дверь. Возвращается Хлоя с резиновыми
ботами, садится и, разговаривая с Бернардом, снимает туфли и надевает
боты.
Хлоя. Подождите лучше здесь, чего по грязи таскаться. Она почти все
время проводит в саду, сами понимаете.
Бернард. Да? Почему?
Хлоя. Она же пишет историю сада, вы не знали?
Бернард. Я знал, что она работает с архивами Крумов, но...
Хлоя. Точнее, это не история сада, а... Ладно, пусть Ханна сама
объяснит. Но канава, в которой вы чуть не застряли, - ее рук дело.
Ладно, я пошла... Тьфу, даже не скажешь - располагайтесь поудобнее!
Какие уж тут удобства, голые стены от комнаты остались. Все вынесли,
подчистую. "В сортир - прямо". Прямо в сортир.
Бернард. Что, обстановку комнаты?
Хлоя. Нет, сама комната - кратчайший путь в сортир.
Бернард. А-а, понятно. Вы сказали "Ханна"?
Хлоя. Да, Ханна. Так я оставлю вас на минуту? Я быстренько. (Она
уже надела боты. Распрямляется. Видит, что он не слушает.) Мистер Со-
лоуэй?
Бернард (очнувшись). Да-да, спасибо. Значит, мисс Джарвис - писа-
тельница Ханна Джарвис?
Хлоя. Конечно. Вы читали ее книгу?
Бернард. Еще бы!
Хлоя. Она наверняка в эрмитаже, просто отсюда не видно, шатер меша-
ет.
Бернард. Вы принимаете гостей в саду?
Хлоя. Ежегодно даем бал для всей округи. Все наряжаются, танцуют и
напиваются вдрызг. Но предки теперь не разрешают гудеть в доме. Однаж-
ды нам пришлось перед самым закрытием гнать на аукцион Кристи - поку-
пать чайничек эпохи Реставрации. С тех пор все, что можно разбить, ук-
расть или заблевать, убирается заранее. Тактично. А на самом деле -
совершенно бестактно.
