Драма
ДЖ.П.ДОНЛИВИ - Самый сумрачный сезон Сэмюэла С.
Скачать ДЖ.П.ДОНЛИВИ - Самый сумрачный сезон Сэмюэла С.
Сэмюэл С. смотрит в эти два горящих карих глаза. Сердце прыгает у не-
го в груди. Колени ее скрещенных ног - кожа натянута, получились два бе-
лых пятна. Ярко-голубая вена на лодыжке. Что такое крошка. Проспрягай
по-латыни. Проспрягай по жизни. Крошка - это такая маленькая, тощая, за-
горелая штучка. С мозгами, которые отключились, словно свет, когда уло-
жил ее в постель. Избавляется от груза знаний, когда ищет наслаждений. А
когда начинает размышлять, обнаруживает много горя.
- По всем мировым канонам я - неудачник. Но я живу здесь. Я занимаюсь
своим делом. Я не принимаю посетителей. Ты находишься здесь только по
одной причине: молодые интеллектуалы не проявляют к тебе интереса. Не то
чтобы ты некрасивая, но и никто не скажет, что от подбородка и выше ты -
победительница конкурса красоты. И, хотя я спятил настолько, что считаю
тебя чертовски хорошенькой, я знаю, как на это смотрят ребята твоего
возраста. Нахальство тебе не идет. Это неприятно, жестоко и невоспитан-
но.
- Погоди, Сэм.
- Это ты погоди.
- Но, Сэм, именно такого разговора я и ожидала. Я рада, что пришла. Я
знаю, что это было неприлично говорить насчет переспать и всего ос-
тального. Мне было неловко просто взять и прийти сюда. Я могла застать
тебя с кем-то или за чем-то. Хоть мне и говорили, что ты поступаешь так:
ложишься на дно, как подводная лодка, и не подаешь признаков жизни по
нескольку дней. Я не считаю тебя неудачником. Правда.
- Кто же я.
- Отвечу тебе так же, как ты мне. Люди твоего возраста могут смотреть
на тебя свысока. Но на мой взгляд, у тебя есть та зрелость, которой нет
даже у моего собственного отца.
- Если бы ты просто увидела меня за столиком в кафе такого, какой я
есть, ты бы не обратила на меня внимания.
- Ты упрям как осел, черт тебя побери.
- Правильно.
- Разве мужики не стараются отвертеться от женитьбы. Ты вот ищешь же-
ну и хочешь детей, чтобы в старости не быть одному. А я, слушай, я хочу
пожить и словить удовольствие, прежде чем надеть ярмо.
Абигайль сидит, положив локти на стол. Торопится в будущее. Перевязав
прошлое маленькими симпатичными бантиками. А я благополучно прибавил к
своей жизни еще три мучительных дня. В молодости, с трепещущим, как ко-
либри, сердцем, не понимаешь, где скрыт нектар. Полно препон в виде мел-
ких, незначительных условностей, которым подчиняешься, чтобы нравиться
людям. Но вот наконец нектар. Очень долго добирался, глядя себе под но-
ги. Вытягиваю вперед руки, обхожу все преграды. Наталкиваюсь на нектар.
- Слушай, Сэм, это что, семинар. Есть у тебя кофе. Я приготовлю. В
чем дело, я что-нибудь не так сказала.
- Нет.
- У тебя такой смешной вид. Есть у тебя кофе.
- Ты нарушаешь заповеди американской женственности.
- О чем ты. О том, что я сказала, что приготовлю кофе. Скажи, за кого
ты принимаешь американских женщин. Знаешь, мы ведь не калеки. Я даже
приберусь у тебя. Ты не убирал свое жилище по меньшей мере месяц.
- Три месяца и восемнадцать дней.
- Ничего себе, ты даже подсчитывал.
Эта пятница катится к закату. Укорачивая чью-то жизнь. Рассыпаются в
прах пыльные воспоминания об университетском общежитии и былых вечерах.
Солнце валится за Альпы. Сэмюэл С. сказал, что он сходит за угол и купит
кофе в зернах. Не могла бы она одолжить ему денег. Ее брови сдвинулись,
она полезла в кожаную сумочку и протянула через стол пятидесятишиллинго-
вую купюру, улыбнувшись уголком губ. Когда он уходил, она поинтересова-
лась, где веник.
Кровь стучит в висках Сэмюэла С. На лестнице, на полпути вниз, он ос-
танавливается и подносит руку ко лбу. Иногда бывает нужно с сочувствием,
по-медвежьи крепко, обнять самого себя. Если больше никто по-матерински
нежно не обовьет тебя руками. И не прижмет к себе, не убережет от невз-
год. Которые сейчас совсем рядом. Брошусь ли я к ней на грудь, задыхаясь
и покрываясь испариной, со словами: выходи за меня, стирай мне носки,
мели мне кофе, придавай моим гренкам нежнейший золотистый оттенок.
Звякнул звонкий колокольчик - Сэмюэл С. вошел в магазин "Кофе". Хо-
зяйки, две седые полные сестры преклонного возраста, уже почти перестали
его обжуливать. Теперь они обходились с ним, как с директором почтенной
психбольницы. К которому они могли бы обратиться в один злополучный день
и порадоваться, что герр директор самолично займется их болезнями. Они
кланяются, насыпав ему в руку сдачу. Danke, Herr Professor, danke.
Сэмюэл С. останавливается на хорошо знакомой улице. Свежесть, про-
щальная летняя дымка, запах венской зимы, появляющийся с наступлением
сумерек. Ветер становится порывистым. Изготовитель люстр в белом перед-
нике у окна медленно превращается в призрак Абигайль, ее маленького лад-
ного тела. Американской девушки, которая собралась позаниматься домо-
водством. И как она называла его: Сэм. Наверно, он сильно отстал от жиз-
ни со своими убеждениями, что все жены корячатся на кухне над каст-
рюльками, а их муженьки, вытянув ноги в теплых носках, почитывают газе-
ты. Жены его американских друзей продемонстрировали ему, что будет, ког-
да он попросит яичницу и кофе с гренками. Он получит яичницу. Брызжущую
маслом и ловко скинутую со сковородки прямо ему на колени. И кофе. Ко-
нечно же, щедро вылитый ему на руку. Так погибла мечта стать королем, в
одиночестве восседающим за столом; в соседней комнате возится дюжина ре-
бятишек, а перед ним появляются чай, бекон, может быть, даже и яичница,
и жена, как всегда, говорит: "Ах, ваша милость, по вкусу ли вам трапеза,
не изволите ли еще горячего чаю или кусочек бекона". Неужели он, караб-
кающийся сейчас домой по этим ступеням, станет когда-нибудь королем. И
скажет: "Еще бекона". Станет мужем и обзаведется женой. Станет отцом и
обзаведется сыном.
