Научно-фантастическая литература
Александр Щербаков. - Кандидат-лейтенант
Скачать Александр Щербаков. - Кандидат-лейтенант
3
- Хелло, Йерг!
Степан оглянулся.
Мэри осталась стоять на дорожке, а Кузнечик-Билли шел к нему прямо по
мокрому газону.
- Здоров, старик! Что тебя не видно?
- Здоров. Мэри, привет! Это кому как.
- Вкалываешь?
- Бывает.
- Ну, ты гигант! Потрясу ха! Мэми, слышь, помяни мое слово, Ержик в
люди захотел! Ты еще в полезнички не записался?
- Курить есть?
- В элементе. Держи. С тебя молекула.
- Извольте, сэр. А как у вас?
- Во! Мэми, глянь! Ержик держит в кармане банк! А у нас не того. У Мэми
батя свернул в гербарий. Весь Багдад пошел налево, металлы иссякли. Мэми
высвечивало завязать со своей чихологией, да пофартило. Слезные девы
выхлопотали ей стипуху на три года. Зато теперь во все суют нос и квохчут
над каждой парой. Так что Мэми вкалывает, как богиня. А я скучаю. Слышь,
Мэми! Махни меня на Ержика. Выйдет мрачная антанта - чемпионы по зубрежке.
Не, я серьезно!
Мэри стояла, подняв лицо к солнцу. Глаза ее были закрыты огромными
старомодными темными очками. На тоненьких бессильно натянутых ручонках,
как на веревочках, висела тяжеленная сумка. Из сумки торчали головки двух
молочных патронов и развеселый зеленый чуб сельдерея. Длинные распущенные
волосы Мэри откинуты назад, носик востренький, свитерочек обвисший, об
отсутствии грудей буквально орет огромный железный ключ на цепочке из
канцелярских скрепок - тоже мне ожерелье! Шейка бледная, тоненькая.
Хорошая девочка. Только не везет ей.
Два года назад, когда Йерг только приехал сюда и всего боялся, именно
Мэри на первой вечеринке повела его танцевать, потом потянула за собой,
посадила на диванчик, пригнулась и как-то снизу спросила теплым
хрипловатым голосом:
- Датчанин?
- Швед.
- Говори, что датчанин - я выиграю. Не ежься, как котенок, ты девочкам
нравишься.
И чмокнула его в щеку.
И тут же перед ними закачался на длинных тонких ножках Кузнечик-Билли,
которого Йерг тогда еще не знал. И, гнусавя, заявил:
- Ты, парень! Много о себе не думай. Мэми целует кого хочет, но из
этого ничего не следует. Понял?
- Понял, - сказал Йерг, протянул Билли руку и назвал себя. Так учила
его бабушка: "Прежде всего будь вежлив. Швед всегда вежлив. Если с тобой
заговаривают, надо подать руку и назвать себя. А потом уже отвечать".
- Ну и дурак, - сказала Мэри, встала и ушла.
Потом полгода на Йерга показывали пальцами, а он сгорал со стыда. Надо
было, не сходя с места, пригласить Билли в туалет и там поговорить. Ну,
вышла бы драка, так Кузнечику в ней явно не светило. Надо было, надо
было... С тех пор, встречая Мэри с Кузнечиком, Йерг угрюмо терзался
угрызениями совести, Мэри всегда отворачивалась, смотрела на солнце, на
лампу - на самый яркий свет, только не на Йерга. А Билли болтал с ним, как
с лучшим другом. Бестолковый он какой-то, Кузнечик.
- Ну, бывай. Мы с Мэми к доктору.
- Бывайте, ребята.
Билли прошествовал обратно по газону. Мокрые, серые от грязи клеша его
деревянно стучали друг о друга. Он обхватил Мэри за плечи, воткнул себе
под мышку. Вся ее фигурка перекосилась. Она молча освободила одну руку,
обняла Билли чуть выше пояса под курткой и, волоча сумку у самой земли,
широко зашагала рядом с ним. Они шли, не оглядываясь, словно его, Йерга, и
не было на свете, словно они с ним и не разговаривали. И не стрельнул у
него Билли монету без отдачи по всем правилам университетского
джентльменства.
Сирота, значит, теперь Мэри. На попечении у Женского фонда. Жалко
девочку. Эх, кто бы сыскался, дал бы Кузнечику от нее отлуп. Ведь допилит
он ее, паразит. А он, Йерг, тоже хорош. У него, может, помощи просили, а
он... Да и она сама тоже мямля! Послала бы его ко всем чертям!..
Йерг отвернулся и заспешил к кафетерию. Стеклянная коробка скучно
обламывала о себя солнечные лучи, размалеванная изнутри пестрыми
картинками - украшениями карнавала в честь конца учебного года. Месячной
давности.
Грубая механика дверей - Степан очень хорошо ее видел, она работала,
что твой паровой молот - распахнула перед ним створки, и на него дохнуло
прохладным воздухом, пахнущим кофе и поджаренным хлебом. Внутри царил
пустой полумрак, только в одном углу сбилась компания, человек десять.
Тускло отблескивал желтым металлический пластинчатый пояс на одной из
девиц.
Было уже двадцать минут третьего.
Пройдя между низкими темными блестящими столиками, Степан подошел к
стойке, взял бумажный стаканчик, подставил его под кран и сунул жетончик в
щель. Громоздкий автомат захрипел и выплюнул порцию темно-коричневой
жижицы. Степан набрал в пакет хрустящих теплых гренков - взять с собой на
всякий случай - и окинул глазами кафетерий, как бы выбирая место. Девица в
металлическом пластинчатом поясе неспешно оглянулась и посмотрела на него
долгим отсутствующим взглядом.
И внезапно взгляд ее вспыхнул никому не видимым опаловым плазменным
облаком. Облако завилось на одном конце, выпустило длинный тонкий щупалец.
Щупалец упал на пол и заскользил по нему, вытягиваясь в никому кроме
Степана не ощутимую тонкую змеящуюся ниточку. Выскользнул в проход между
столиками и завибрировал кончиком посреди ковровой дорожки.
Степан сел за столик и, деланно рассматривая огромную карту страны,
изображенную на стеклянном листе, отделил встречный взгляд. Взгляд легко
скатился на пол и - завяз в линолеуме. Сосредоточенно похрустывая
гренками, Степан осторожно подталкивал его туда, в проход. Взгляд слушался
плохо. Он то стремительно прыгал вперед, то застревал, как приклеенный.
Правей, прямо, левей. Взгляд полез было вперед по ножке столика. Степан
сдернул его обратно и, напрягшись, выкатил в проход. Теперь змейка за
взглядом командира казалась ему изящной плавной линией. Не то что его,
перепутанная, какая-то уродливая. Н-да, не очень здорово.
Еще одним усилием Степан ткнул взгляд в командирский. Явно переборщил!
Взгляды стукнулись друг о друга, он даже ощутил это упругое соударение. И
вдруг сопротивление пропало, взгляды соединились, заколебались на полу,
как бледный солнечный зайчик от воды в дрожащем стакане. Успокоились,
замерли.
Компания за столом внезапно захохотала. Девица так же нехотя
отвернулась и потянулась за чем-то в середину стола.
- Г-о-т-о-в п-р-и-с-т-у-п-и-т-ь р-а-б-о-т-е, - торопливо затолкал
Степан в ниточку.
- В-о-п-р-о-с п-е-р-е-х-о-д п-р-о-ш-е-л н-о-р-м-а-л-ь-н-о, - отозвалась
та.
- Н-о-р-м-а-л-ь-н-о, - ответил Степан.
- О-б-с-т-а-н-о-в-к-а с-п-о-к-о-й-н-а-я, - понял он ответ. -
С-л-е-д-у-й-т-е "Р-у-з-в-е-л-ь-т с-е-н-т-е-р" к-в-а-р-т-и-р-а 2-7-5-2
с-м-е-н-у с-и-н-е-м-у "п-е-ж-о" в-а-р-4-3-2-2-9 л-е-в-о-й с-т-о-я-н-к-е
д-е-р-ж-и-т-е с-в-я-з-ь с-м-е-н-а 2-3-0-0.
Теперь Йерг разобрался. Шестеро из компании резались в "кинга",
остальные болели. Очередной кон завершился. Под общий хохот смуглая пышная
девица подставила нос, а щуплый бритоголовый юнец в куртке коробом из
потертого ковра стал звучно шлепать ее колодой по правой ноздре.
- Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать! - хором считала компания.
Степан методично спрямлял ниточку связи.
- Эй, ты! - крикнул ему торжествующий победитель в ковровой куртке. -
Иди на кон! Хочешь?
Йерг отрицательно помотал головой.
- Ну так катись отсюда, чтоб я тебя не видал!
Парень схватил со стола стакан с кофе и длинно выплеснул его содержимое
через весь кафетерий по направлению к Йергу. Йерг сидел далеко, до него не
долетели даже брызги. Расплеснувшаяся жидкость попала на плазменную
ниточку, и Степан ощутил теплую сырость. Вся компания, кроме девицы в
металлическом поясе, обернулась и уставилась на Йерга девятью парами
враждебных глаз.
- У-х-о-д-и-т-е, - понял Степан.
Взгляды буравили Йерга. Оскорбление было нанесено. Ему предлагалось
либо принять неравный бой, либо ретироваться. Он молча встал, взял пакет с
гренками и пошел к выходу. Мимо него пролетел кусок кремового пирожного и
ляпнулся о стеклянную стенку.
- Утрись мамочкиной юбкой! - крикнул ему вслед бритоголовый победитель,
наслаждаясь своим безраздельным господством. - Кощей!
"Дал бы я тебе "кощея"!" - угрюмо пообещал про себя Йерг. Вообще-то не
рекомендовалось посещать такие заведения в одиночку об эту пору дня. И
недаром.
Степан торопливо шел к автостоянке. Ниточка связи - он это физически
ощущал - тянулась и тянулась за ним под дверьми, по ступенькам, по
дорожке. Невидимая, напряженная и звучная, как струна. И в то же время
мягко послушная.
Без двадцати пяти три.
До конца рабочего дня еще полтора часа, и движение на улицах не густое.
Так что можно без натуги поспеть вовремя.
К ветровому стеклу "фиатика" был прикреплен жевательной резинкой кусок
газеты с надписью: "Йерг, нынче к полуночи мы у Дэди. Заваливайся". Вместо
подписи красовалась круглая рожица с трубкой в зубах. Это Пепе по прозвищу
Бог-внук. Он все носится с идеей основать "религию просвещенных" и уже
придумал для нее три постулата: "Дьявол торгует анализом - бог синтезом",
"Из бесконечного числа прямых, проходящих через точку, только одна ведет к
Богу" и еще какую-то мальчишески выспреннюю чушь в том же роде. Нынче
стараниями Бога-внука снова будут устроены словопрения по этому поводу. Но
Дэди, Дэди матерински опекает Бога-внука. И когда она ласково говорит:
"Пепе, заткнись-ка" - и ерошит ему волосы, у Йерга сладостно и смятенно
обрывается сердце. Вот бы погладила она по голове его, Йерга. Он схватил
бы эту руку и не отпустил бы. И повел Дэди к фиатику и увез бы ее
далеко-далеко. А она смеялась бы, и грудь у нее подрагивала бы от этого
смеха... Не повидать Дэди - это была бы наглость по отношению к
гостеприимному хозяину Степана Левочкина. Ну что ж, в половине, а может,
даже в двадцать минут двенадцатого они будут там. Раньше прочих.
Ближе всего до "Рузвельт-сентер", конечно, по Грант-авеню. Но оттуда
мигом попадаешь на правую стоянку. И нелепо будет выглядеть, если он
начнет крутить, стараясь попасть на левую. Кому какое дело, это само
собой, но все-таки. Лучше, когда почище.
Значит, придется проскочить задами на Риверсайд-драйв, оттуда прямо по
сорок шестой дороге до первой бабочки, там дать вправо и подъехать к
"Рузвельт-сентер" со стороны реки, и естественным образом въехать на левую
стоянку.
Фиатик выбрался на Риверсайд-драйв благополучно, но без приключений не
обошлось. На перекрестке за бойнями Йерг пропустил по поперечной огромный
размалеванный автофургон с надписью "БУХАРА" во весь борт и собрался было
дать газ, как вдруг вслед за фургоном через перекресток рыженькой молнией
пронеслась "тойота".
- Псих ненормальный! - прошипел Йерг. И простоял на перекрестке еще
полминуты, прежде чем пришел в себя настолько, что смог нажать на педаль.
Благо, что за ним никого не было.
Машина шла ровно, и невидимая нить связи безостановочно ложилась вслед
за ней на пышущие июльским жаром бетонные плиты дороги.
