Драма
Анатолий Гребнев - Из цикла "Венок сюжетов" - Дамоклов меч
Скачать Анатолий Гребнев - Из цикла "Венок сюжетов" - Дамоклов меч
4 3
Вот теперь о власти. Если верно, что короля играет свита, то надо
признать, что иногда она это делает с великим удовольствием. Не прошло
и нескольких месяцев, как Аркадий Аркадьевич, по-прежнему доступный и
обаятельный, свой в доску, - заходи не стесняйся, - уже чем-то и
кем-то распоряжался, кого-то чем-то оделял, а кому-то, случалось, и
отказывал, и в приемной у него, среди коллег, приходивших со своими
заботами, то есть что-то просить, можно было встретить мировую знаме-
нитость, того же Х. или Ш., и это - в порядке вещей.
Как уже сказано, Аркадий Аркадьевич, будучи при таком месте, умуд-
рился не нажить врагов даже среди такой капризной публики. У него об-
наружилась замечательная память - и на имена-отчества в том числе,
главное же - на предметы, события и просьбы, так что ни об одной из
них не приходилось напоминать, он сам мог напомнить при случае: "ты
ведь просил" или "вы, кажется, просили... так вот, удалось выяснить
то-то и то-то".
Много ль вы встречали таких начальников?
Просьбы были все больше бытового свойства, касательно разных благ,
доступных, как ни странно, не каждому. Но существовали материи и более
сложные, в которых приходилось ориентироваться, и делать выбор, и при-
нимать решения, порою даже рискованные. В музыке, как известно, шла
борьба. Рядом с музыкой, понятной народу, существовала и музыка, наро-
ду чуждая: формализм, модернизм и прочие "измы", взятые на вооружение
- да, совершенно верно, - нашими идейными противниками, реакционными
кругами и иже с ними. Все эти извращения в виде додекафонии (словеч-
ко-то какое!), конкретной музыки (то же самое, надо понимать, что абс-
трактная живопись), не говоря уж о пресловутом рок-н-ролле, находили
себе поклонников в среде неопытной молодежи, да и, что тут скрывать,
людей постарше.
Положение осложнялось тем, что на вредных позициях стояли чаще все-
го талантливые люди, на позициях же правильных - люди бездарные, с
этим, хочешь не хочешь, приходилось считаться. Талантливые и чуждые
пользовались к тому же покровительством заграницы. Одним словом, вмес-
то старой прямолинейной политики требовалась политика новая, утончен-
ная, с известной уступкой отечественным авангардистам, что уж тут по-
делаешь. А начнешь уступать - поднимают голову свои же правоверные: вы
что ж, братцы, совсем потеряли чувство реальности?.. Нет, братцы, это
вы его потеряли... В общем, попробуй покрутись между теми и этими.
Аркадий Аркадьевич, как нетрудно догадаться, ловко управлялся с
этой задачей, умея внушить каждой из противостоящих сторон, что защи-
щает, как может, именно ее интересы.
Собственные его симпатии склонялись скорее в пользу непризнанных
гениев, как их называли. К одному из них, композитору Валерию Бровки-
ну, Аркадий Аркадьевич питал даже особую слабость. Бровкин Валерий был
отчаянный авангардист, человек крайних взглядов, резких высказываний,
пьющий, но, что поделаешь, талант. В лице Фаустова он приобрел поклон-
ника и покровителя. Обычно между признанными и непризнанными существу-
ют отношения скрытой, а когда и явной вражды и взаимной зависти. По-
нятное дело, непризнанные завидуют тем, кто, по их мнению, незаслужен-
но занял место на Олимпе. Но этим-то чему завидовать? Не будущей ли
славе, которая уж наверное, как не раз бывало, поменяет местами фаво-
ритов и неудачников? Не потому ли так нервничают фавориты?
Вот уж от чего был непритворно свободен Аркадий Аркадьевич. Черт
возьми, в нем все-таки жил художник, и не Сальери, а Моцарт, что бы
там ни говорили. Спросите у Дианы, сколько раз в домашнем кругу, среди
самых близких, он превозносил талант Валерия Бровкина; случалось, бро-
сался к роялю, чтобы наиграть по памяти какую-то полюбившуюся ему тему
или даже фрагмент. И говорил при этом "мы, старики" и "они, молодые",
на что Диана всегда отвечала: "Какой же ты старик, посмотрись в зерка-
ло!" - и была права.
В зеркале отражалась приятная наружность молодого еще человека с
ранними залысинами, в свитере, облегающем небольшое пока брюшко, но
все еще полного жизни, не чуждого ни увлечений, ни некоторых грешков.
Будь он повыше ростом и избавься от брюшка, можно было б считать его
неотразимым; тут, впрочем, у всякого свой вкус.
