Владимир Войнович. - Путем взаимной переписки

     Шофер довез Алтынника до самой станции.
     - Спасибо, друг, - проникновенно сказал Алтынник, выбираясь с ребенком из
кабины.
     - Ничего, не стоит.  - Шофер подал ему чемодан, посмотрел и опять
засмеялся.  - Бывай здоров, папаша.  Хлопнул дверцей, поехал дальше.
Людмилу и Бориса Алтынник нашел без труда.  Они сидели в привокзальном
скверике на траве, закусывали разложенными на газете пирогами и по очереди
отхлебывали из открытой бутылки крюшон.  Алтынник молча сел рядом, а
ребенка положил на колени.  Брат и сестра встретили его так, как будто
ничего не случилось.
     - Скушай пирожка, Ваня, - предложил Борис.
     - Не хочу, - отказался Иван.
     - Кушай, ты же любишь с грибами, - ласково сказала Людмила.
От одного только напоминания про эти грибы он почувствовал легкую тошноту.
Он сглотнул слюну и очень спокойно сказал:
     - Вот что, Людмила, я решил так.  Не хочешь брать ребенка, я оставляю его у
себя.  Отдам матери, она сейчас на пенсию вышла, пущай побалуется.
Людмила жевала пирог и ничего не ответила, только посмотрела на Бориса.
     - Тоже выдумал - матери.  - Борис отхлебнул крюшону, тыльной стороной
ладони вытер губы и стряхнул с пиджака крошки.  - Сколько твоей матери
годов?
     - А на что тебе ее года?  - враждебно спросил Алтынник.
     - Интересно, - сказал Борис.  - Грудью она кормить его сможет?
Алтынник задумался.  Насчет груди как-то он не подумал.  Людмила, не
сдержавшись, прыснула в кулак, и, видимо, крошка попала ей в дыхательное
горло.  Выпучив глаза, она покраснела, стала задыхаться и кашлять, а Борис
колотил ее по спине ладонью.  "Может, подавится", - с надеждой подумал
Алтынник, но, к сожалению, все обошлось.
Разбуженный шумом, проснулся и заплакал ребенок.
     - Дай сюда.
Людмила взяла сына к себе, положила на колени и вынула грудь.  Грудь была
белая, густо пронизанная синими жилками.  Вид ее подействовал на Алтынника
точно так же, как пироги с грибами, - он отвернулся.
Посидел, помолчал.  Потом встал, взял чемодан.
     - Ну, ладно, - сказал он, не глядя на своих собеседников.  - Не хотите, не
надо, я пошел.  - И не спеша направился к зданию вокзала.
Но пройдя шагов десять, услышал он за спиной страшный нечеловеческий крик и
оглянулся.  С болтающейся снаружи грудью и зверским выражением на лице
Людмила бежала к нему и выкрикивала какие-то слова, из которых он разобрал
только три: "сволочь" и "гад несчастный".  Алтынник побежал.  Из боковой
двери вокзала выскочил милиционер.  Алтынник не успел увернуться,
милиционер подставил ему ногу, оба растянулись в пыли.  Чемодан от удара
раскрылся, и из него вывалились на дорогу зимняя шапка, зубная щетка и
мыло.  Милиционер опомнился первым.  Он насел на Алтынника и скрутил за
спиной ему правую руку.
     - Пусти!  - рванулся Алтынник и тут же почувствовал невыносимую боль в
локте.
     - Не трепыхайся, - сказал милиционер, тяжело дыша.  - Хуже будет.  Вставай.
Алтынник поднялся и стал стряхивать свободной рукой пыль со щеки.
     - Ага, попался!  - злорадно закричала Людмила.  - Заберите его, товарищ
милиционер!
     - Что он сделал?  - строго спросил милиционер.
     - Бросил!  -Людмила спрятала грудь и завыла.  -С маленьким ребеночком...  с
грудным...
     - А-а, - разочарованно протянул милиционер, явно сожалея о том, что он зря
участвовал в этой свалке.  - Я-то думал.  Это вы сами разбирайтесь.
Отпустив Алтынника, он отряхнул колени и пошел к себе.  Алтынник нагнулся
над выпавшими из чемодана вещами.  С ребенком на руках подошел Борис.
Нагнувшись, поднял зубную щетку.
     - Помыть ее надо, - сказал он.
     - Дай сюда!  - Алтынник вырвал щетку и бросил в чемодан.  Потом долго
боролся с замком.
Людмила стояла рядом и тихонько подвывала точно так же, как она это делала
у себя на станции в день женитьбы.
     - Не вой, - с отвращением сказал Алтынник, - я с тобой все равно жить не
буду, и не надейся.
     - И правильно сделаешь, - неожиданно поддержал Борис.
Алтынник опешил и посмотрел на него, Людмила завыла еще сильнее.
     - Сказано тебе, не вой, значит, не вой!  -закричал на нее Борис.  - Возьми
ребенка и иди на свое место!
Людмила растерялась, сразу притихла и, взяв ребенка, пошла туда, где перед
этим сидела.
     - С-сука!  - сказал, глядя ей вслед, Борис и смачно сплюнул, - Ваня, -
повернулся он к Алтыннику, - давай с тобой поговорим, как мужчина с
мужчиной.
     - Давай валяй, - хмуро сказал Алтынник.
     - Ваня, я тебя очень прошу, - Борис приложил руку к груди, - поедем с нами.
     - Еще чего!  - возмутился Алтынник и взялся за чемодан.  - Я думал, ты
чего-нибудь новенькое скажешь.
     - Нет, ты погоди, - сказал Борис, - ты сперва послушай.
     - И слушать не хочу, - сказал Иван и пошел к вокзалу.
     - Ну, я тебя прошу, послушай, - Борис забежал вперед.  - Оттого, что я тебе
скажу, ты ж ничего не теряешь.  Ну, не согласишься, дело твое.  Но я тебе,
как друг, советую - ехай с нами.  Людка, она ж, видишь, не при своих.  Она
тебя все равно не отпустит.  Она тебе глаза выцарапает.
     - Ну да, выцарапает, - усмехнулся Иван.  - А вот, видал?  - Он поднес кулак
к носу Бориса.  - Врежу раз - через голову перевернется.
     - Что ты!  - замахал руками Борис.  - И не вздумай!  Хай подымет такой, всю
милицию соберет, всю жизнь будешь по тюрьмам скитаться.  Я тебе советую,
Ваня, от всей души: ехай с нами.  Поживешь пару дней для вида, а потом
ночью сядешь на поезд - сам тебе чемодан донесу, - только тебя и видели.
     - Да брось ты дурочку пороть, - сказал Алтынник.  - Куда это я поеду и
зачем?  У меня литер в другую сторону, меня мать ждет.  У меня и денег
столько нет, чтоб тратиться на билеты туда-сюда.
     - Насчет билета не беспокойся, - заверил Борис.  - Туда тебе билет уже
куплен, а оттуда за мой счет, вот даю тебе честное слово.  А насчет матери,
так что ж.  Отобьешь ей телеграмму, два дня еще подождет.  Больше ждала.
Ведь Людка, я тебе скажу, баба очень хорошая.  И грамотная, и чистая.  И в
обществе себя может держать.  А сумасшедшая.  Влюбилась в тебя прямо до
смерти, и хоть ты ей что хошь, а она долбит свое: "Хочу жить с Иваном, и
все".  Уж, бывало, и я и мать говорим ей: "Куды ж ты к нему набиваешься?
Ведь не хочет он с тобой жить.  Разве ж можно так жизнь начинать, если с
самого начала никакой любви".  -"Нет, говорит, я его все одно заставлю -
полюбит".  Поехали, Ваня.  Погуляешь у нас пару деньков, отдохнешь и, как
только она чуть-чуть успокоится, садись на поезд и рви обратно.
Алтынник задумался.  Скандалить тут, когда могут появиться знакомые солдаты
из части, ему не хотелось.  Ехать к Людмиле, конечно, опасно, но ведь в
самом деле удрать он всегда успеет.  В крайнем случае, бросит чемодан, там
ничего особенно ценного нет.
     - Ну, ладно.  - Он перебирал еще в уме варианты, и по всему выходило, что
потом ему удрать будет легче, чем сейчас.  - Значит, деньги на обратную
дорогу точно даешь?
     - Ну, сколько ж я буду божиться, - даже несколько оскорбился Борис.  - Как
сказал, так и будет.
     - Ну, гляди, - на всякий случай пригрозил Алтынник, - если что, всех вас
перережу, под расстрел пойду, а жить с Людкой не буду.