Драма
Л. Люис - Расторжение брака
Скачать Л. Люис - Расторжение брака
Косматый поэт недолго терзал меня, беседу нашу прервали, но узнал я о нем
довольно много. Как выяснилось, ему удивительно не повезло. Родители не
понимали его, ни в одной из пяти школ не разглядели и не оценили его
дарований. К довершению бед, он был из тех, кому абсолютно не подходит
экзаменационная система. В университете он догадался, что несправедливости
эти не случайны, а вызваны нашей экономической системой. Капитализм,
оказывается, не только угнетает рабочих, но и портит вкус и притупляет ум.
Догадавшись об этом, он стал коммунистом, но тут Россия заключила союз с
капиталистическими странами, он снова оказался не у дел и уклонился от
призыва. Неприятности, связанные с этим, его вконец озлобили. Он решил
ехать в Америку, но Америка вступила в войну. Тогда он понял, что новая
поэзия найдет приют лишь в Швеции, но бюрократы и мещане его туда не
пустили. Туго было и с деньгами. Отец, человек тупой и отсталый, давал ему
гроши. И девушка его обидела. Он думал, она взрослый, современный человек,
а она мещанка с моногамным комплексом. Он же, надо сказать, особенно не
терпит собственничества. В общем, больше выдержать он не мог. Он бросился
под поезд.
Я. вздрогнул, но он не заметил этого.
Однако ему и тут не повезло. Его направили в серый город. По ошибке,
конечно. "Вот увидите, - сказал он, - обратно поедут все, кроме меня".
Он-то останется. Он знает, что там его, конечно, ждет слава. А сейчас,
поскольку у меня нет очков, он прочитает мне отрывок, который не понял и не
оценил Сирил Блеллоу...
Тут нас и прервали. По всему автобусу негромко кипели склоки, и одна в
конце концов перекипела через край. Засверкали ножи, засвистели пули, но
никого не ранило. Когда все утихло, я оказался цел и невредим, но почему-то
на другом месте. И сосед у меня был другой, неглупый с виду, толстоносый, в
котелке. Я выглянул в окно. Мы поднялись так высоко, что внизу все слилось
воедино. Я не различал ни рек, ни полей, ни гор, и мне показалось, что под
нами, куда ни глянь - улицы серого города.
- Какой-то город дурацкий, - начал я, - ничего не пойму! На улицах никого
нет. А раньше тут было много народу?
- Нет, - отвечал толстоносый. - Дело в том, что у нас здесь все очень
склочные. Прибудет кто-нибудь, поселится и сразу поссорится с соседом. За
неделю доходит до того, что рядом жить нельзя. Места много - все уже
переругались и уехали. Селится он на соседней улице, а если там тоже
найдется сосед, передвигается еще дальше. В конце концов он строит себе на
отшибе новый дом. Тут это просто: представь себе дом - и готово. Так город
и растет.
- А улицы стоят пустые?
- Вот именно. И время тут другое. Эта остановка, где мы ждали, за тысячи
километров от того места, куда прибывают с земли. Все, кого вы видите,
живут недалеко от остановки, но добираются они до нее много столетий по
нашему времени.
- А где же те, кто раньше прибыл? Ведь не они первые?
- Вот именно. Не они. Те еще дальше продвинулись, перемахнули, так сказать.
Жуткая даль... Там, где я живу, есть пригорок, а один здешний житель завел
телескоп. Мы разглядели огоньки. Дома друг от друга миль за тысячу. То-то и
плохо. Я думал, увижу этих, исторических... А никого нет.
- Если бы они вовремя вышли, они бы успели к автобусу?
- Как вам сказать, вообще-то да. Но они не хотят, эти все - Тамерлан,
Чингиз-хан, Генрих VIII. .
- Не хотят?
- Вот именно Ближе всех Наполеон. У нас двое ходили его смотреть Они,
конечно, давно вышли, до меня, а вернулись при мне. Теперь мы знаем, где
его дом Маленькое такое пятнышко, а кругом пустота, ничего нет
- Они там были?
- Вот именно. Дом у него большой, длинный, окон много, всюду свет. От меня,
конечно, не разглядишь. Так, вроде головки булавочной...
- А его самого они видели?
- Вот именно. Заглянули в окно
- Что же он делал?
- Ходил взад-вперед. Туда-сюда, туда-сюда, как маятник. Они целый час
глядели, а он все ходит и ходит. И приговаривает: "Это Ней виноват.. Это
Сульт виноват, Жозефина виновата, Россия виновата. Англия..". Маленький,
жирненький, усталый какой-то, ходит и ходит.
- Значит, город так и будет расти? - спросил я.
- Вот именно, - отвечал толстоносый, - но можно принять меры.
- Какие же?
- Между нами говоря, этим я сейчас и занимаюсь Что у нас плохо? Склочность,
вы скажете? Нет. Таков человек. Он и на земле таким был. Плохо то, что
здесь нет потребностей. Все у нас доступно, правда - не первый сорт, зато
делать ничего не надо, только представь себе - и готово. Другими словами, у
нас нет экономической базы для совместной жизни. Если бы людям был нужен
настоящий магазин, они бы около него и селились. Общество зиждется на
нужде. Тут-то я и вмешаюсь. Я еду не ради здоровья. Честно говоря, вряд ли
мне там понравится. Но если я привезу к нам вниз настоящие вещи, тут же
возникнет спрос. Открою дельце, люди ко мне стянутся. Централизация! На них
на всех двух улиц хватит. Мне - выгода, им - польза.
- Вы думаете, если им придется жить рядом, они будут меньше ссориться?
- Как вам сказать. Поставим вопрос иначе. Их можно будет утихомирить.
Заведем полицию. Вобьем в них порядок (тут он понизил голос). Все лучше.
Безопасней.
- А какая опасность? - начал я, но он толкнул меня, и я понял, что надо
спросить иначе.
- Простите, - начал я снова, - если им все так доступно, зачем им настоящие
вещи^2
- Ну, как же! Им нужно, чтобы дом защищал от дождя.
- А эти не защищают?
- Конечно, нет. Куда им!
* Зачем же их строить?
Он нагнулся ко мне.
- Все ж безопасней как-то - прошептал он, - вроде бы вернее... Теперь-то
ничего, а вот потом... Сами понимаете...
- Что? - спросил я, невольно понижая голос. Он что-то беззвучно произнес,
словно думал, что я умею читать движения губ
- Говорите громче, - сказал я.
- Ну... Кому тогда приятно оказаться без крова...
- Почему?
Он что-то сказал так быстро и тихо, что я несколько раз попросил его
повторить. Наконец он повторил, довольно сердито, - те, кто шепчет, часто
сердятся, - и я спросил по забывчивости громко:
- Кто это "они"? Чего вы боитесь^7 Почему они выйдут, когда стемнеет? Чем
защитит воображаемый дом?
- Эт-та что такое? - крикнул высокий пассажир. - Разболтались! Шепчутся,
видите ли! Слухи распускают! Эй, Айки, заткнись! Кому говорю!
"Так его!", "Черт-те что!", "Управы на них нет!", "И кто их пустил!", "Так
его!" - закричали пассажиры.
Толстый, чисто выбритый человек, сидевший перед нами, обернулся ко мне.
- Прошу прощения, - сказал он. - Я поневоле услышал часть вашего разговора.
И где только берутся эти темные предрассудки! Простите? Ну конечно, чистая
выдумка! Нет ни малейших оснований полагать, что сумерки сменятся тьмой. В
образованных кругах на это смотрят иначе. Странно, что вы не слышали..
Теперь мы считаем, что этот слабый, мягкий свет сменится зарей. Понемногу,
конечно, постепенно. А что до страсти к "настоящим вещам", о которой
говорил наш друг, то это грубый материализм. Что с них взять? Отсталые
люди, привязанные к земному. Для нас этот истинно духовный город (да, при
всех его недостатках, он духовен) - как бы детская, где творческий человек,
освобожденный от уз материи, пробует крылья. Возвышенная мысль!
