Драма
Уильям Гасс - Мальчишка Педерсенов
Скачать Уильям Гасс - Мальчишка Педерсенов
Часть третья
1
Лошадь Педерсена стояла в хлеву. Папа ее успокаивал. Он гладил ей бок. Он
положил голову ей на шею и шептал на ухо. Она вздрогнула и заржала. Большой
Ханс приоткрыл дверь и выглянул в щелку. Он сделал знак, чтобы папа унял
лошадь, но папа был в стойле. Я спросил Ханса, не видит ли он чего, - Ханс
покачал головой. Я предупредил папу насчет ведра. Он угомонил лошадь. В
ведре лежало что-то похожее на губки. Если это были губки, то они
затвердели. Ханс отвернулся от двери и тер глаза. Он прислонился к стене.
Потом подошел папа и заглянул в щель.
Не похоже, что в доме кто-то есть.
У Большого Ханса сделалась икота. Он вполголоса ругался и икал.
Папа кряхтел.
Теперь лошадь вела себя тихо, а мы дышали осторожно, и если поднялся
ветер и шуршал снегом, то мы этого не слышали. В хлеву было теплее, а
слабый свет мягко освещал сено и дерево. Мы спрятались от солнца, и гла-
за отдыхали на спокойных инструментах и коже. Я прислонился к стене, как
Ханс, и засунул пистолет за пояс. Приятно было освободить руку. Лицо го-
рело, и меня клонило в сон. Можно было сделать нору в сене. Даже если
там крысы, я все равно бы спал рядом с ними. В хлеву было тихо. На сте-
нах висели инструменты и сбруя, на полу лежали мешки и стояли ведра.
Никто не возился в соломе, не шевелился в сене. Лошадь стояла смирно. Мы
с Хансом отдыхали у стены; Ханс набирал в грудь воздух и задерживал его,
и мы оба ждали, что скажет папа, но он не издавал ни звука. Только опас-
но протянувшаяся из-под его ног к ведру полоска белого солнечного света
казалась живой.
Не похоже, сказал наконец папа. Отсюда не поймешь.
Так кто пойдет? подумал я. Это недалеко. И все кончится. Только двор
перейти. Это не дальше, чем переход за сугробом. Оттуда только окна гля-
дят. Если он и был, то ушел, никакой опасности нет.
Он ушел.
Может, и так, Йорге. Но если он приехал на бурой, которую ты нашел,
почему не взял кобылу Педерсена?
Господи, прошептал Ханс. Он здесь.
Может, и в хлеву, мы все равно его не увидим.
Ханс икнул. Папа тихо рассмеялся.
Ну тебя к черту, сказал Большой Ханс.
Я думал, избавил тебя от икоты.
Дай посмотрю, сказал я.
Он, наверно, ушел, подумал я. Тут совсем близко. Он, наверно, ушел.
Его и не было. Совсем близко - но кто перейдет? Сильно прищурясь, я
разглядел дом. С нашей стороны ближе всего - столовая. Веранда была сле-
ва, подальше. Дойти до ближней стены, а потом пробираться под окнами. Он
может увидеть тебя из окна на веранде. Но он же ушел. Однако мне не хо-
телось пересекать этот снежный, продуваемый пятачок, чтобы убедиться в
этом.
Большой Ханс никак не мог перестать. Я считал в промежутках. Если бы
не это, сзади бы меня ничто не беспокоило. Когда он задерживал воздух,
наступала долгая тишина, а потом мы ждали.
Возле снеговика поднялся ветер. Теперь возле снеговика лежали длинные
голубые тени. На востоке небо было ясное. Снег потихоньку пересыпался к
веранде мимо снеговика. С хобота насоса свисала сосулька. Следов нигде
не было. Я спросил, видели ли они снеговика; папа буркнул. Снег доставал
снеговику до пояса. Ветер выдул ему глаза с лица. Немой дымоход - это
пустой дом.
Там никого нет, сказал я.
У Ханса снова началась икота, и я выбежал.
Я добежал до стены столовой и прижался к ней спиной, крепко. Теперь я
увидел тучи на западе. Ветер усиливался. Хансу и папе можно было идти. Я
проберусь за угол. Я проберусь вдоль стены. Там веранда. Рядом с ней,
один, стоял снеговик.
Свободно! крикнул я и двинулся дальше не прячась.
Папа осторожно вышел из хлева с ружьем в руках. Он шел медленно, что-
бы быть храбрым, а я стоял на открытом месте, и я улыбнулся.
Папа сел, обняв колени, я услышал ружье, и Ханс закричал. Папино
ружье встало торчком. Я попятился к дому. Господи, подумал я, он здесь.
Хочу пить.
Я держал дом. На него несло снег.
Хочу пить. Он показал мне рукой.
Замолчи. Замолчи. Я помотал головой. Замолчи. Замолчи и умри, подумал
я.
Хочу пить, пить, сказал папа.
Папа дернулся, когда я еще раз услышал ружье. Он как будто показал на
меня рукой. Мои пальцы скользили по доскам. Я пытался зацепиться ими, но
спина соскальзывала. Я в отчаянии закрыл глаза. Я знал, что снова услышу
ружье, хотя кролики не слышат. Он бесшумно пришел. Спина соскальзывала.
В кроликов, однако, трудно попасть, они прыгают. А суслики, вроде папы,
сидят. Я чувствовал лицом снежинки; они крошились, когда ударялись. Он
застрелит меня, ей-богу. Голова у папы набок? Не смотреть. Я чувствовал,
как снежинки мягко падают мне на лицо и ломаются. Снег слепил, стягивал
щели глаз. Эта трещина у папы в лице, должно быть, ужасно сухая. Не
смотреть, да... ветер усиливался... снежинки быстрее...
