Юмор
Леонид Филатов. - Сукины дети
Скачать Леонид Филатов. - Сукины дети
*
Актерский буфет -- это место, которое дает, пожалуй, наиболее
выразительное представление о том, что такое театр изнутри. Простой
человек с улицы вряд ли сходу разберется, кто эти люди. Персонажи
средневековой мистерии, маски комедии дель арте, обитатели иных миров или
выходцы из преисподней -- нечто разноцветное, буйное, орущее, из которого
глаз не способен выхватить ни одного нормального лица, ни одного обычного
костюма. Есть тут и малый мир, гомонящий, визжащий, путающийся под ногами
-- это актерские дети. Впрочем, малый мир внешне почти не отличается от
взрослого -- те же экстравагантные лохмотья, те же размалеванные лица...
-- К вам можно? -- к одному из столиков подходит лохматый молодой
человек в цепях и набедренной повязке. Это Боря Синюхаев, вечный
театральный кочевник, летучий голландец сцены, неугомонный искатель удачи,
сменивший уже шесть театров и готовящийся расстаться с седьмым. -- К вам
можно? Благодарю вас. Ну что, Андрей Иваныч, финита ля комедия?.. Вы уж,
если что, возьмите меня в зайчики, ладно?..
Андрей Иванович Нанайцев, сосредоточенно поглощающий котлету, не сразу
улавливает драматический смысл сказанного.
-- В какие зайчики, Боря?
-- А в елочные. Ну-ну, все же знают, что у вас отработанный номер. Вы
-- Дед Мороз, Элла Эрнестовна -- Снегурка. А я мог бы зайчиком, хоть
седьмым от начала...
-- Ты, Боря, не мог бы! -- обрывает с другого столика Тюрин. -- Зайчик
-- серьезная роль. Надо же все-таки взвешивать свои возможности, нельзя же
так зарываться!..
-- А в связи с чем вас потянуло в зайчики? -- интересуется Элла
Эрнестовна.
-- А в связи с закрытием театра! -- Боря удивленно поднял брови. --
Товарищи, вы что, с Тибета?.. Читали последнее интервью нашего главного в
английской газете "Гардиан"?
-- Мы "Гардиан" не выписываем! -- гордо сообщает жена Тюрина.
-- Вы еще скажите, что и Би-Би-Си не слушаете! -- Боря пытается
привлечь внимание сидящих за другими столиками. -- А я слушал. Случайно.
Всего не разобрал, но смысл у них такой: министерство культуры -- говно,
управление -- само собой говно, и вообще все начальство -- говно!..
-- Яркая мысль! -- индифферентно констатирует Элла Эрнестовна.
-- Но самое-то интересное, -- продолжает Боря, -- он там и нас
приложил. Артисты, мол, ленивые, невежественные, лишены, мол, гражданского
чувства. За точность не поручусь, но в целом примерно так...
-- А что вы имеете возразить? -- печально спрашивает Андрей Иванович.
-- Такое уж мы племя!..
С грохотом летят на пол столовые приборы и тарелки, и над одним из
соседних столиков вырастает разъяренная Сима.
-- Где это ты слышал, подонок? -- слова ее обращены к Боре, но тот
благоразумно делает вид, что увлечен едой. -- Ну кого вы слушаете? Он же
платный стукач, а вы тут развесили уши!
-- Ну, пошло-поехало, -- вздыхает жена Тюрина. -- Тронули какашку!
-- Сима, окстись! -- Федяева вмешивается в разговор, как всегда,
вовремя, ибо безошибочно чувствует, когда наступает заветная минута
воспитывать и определять. -- Ты что, полоумная? Человек не сам это
придумал, а слышал по радио!
-- Ни черта он не слышал! -- заходится Сима. -- Это все кагебешные
штучки! Это ему такое задание дали -- распространять поганые слухи!.. У-у,
стукачина!
-- Серафима Михайловна, -- тихо говорит Элла Эрнестовна. -- Ну зачем вы
так?
-- Да Борька не обижается, -- успокаивает Эллу Эрнестовну Тюрин. -- Мы
у нее все стукачи, причем все платные. Вот черт, весь театр стучит, а жить
все равно не на что!
-- Надо срочно раздобыть телефон шефа! -- голосом, не терпящим
возражений, заявляет Федяева. -- Я имею в виду лондонский телефон!
-- И что мы ему скажем? -- саркастически улыбается Боря. -- Прилетайте
скорее, Георгий Петрович! Соотечественники заждались! В особенности на
Лубянке!
-- Во, слыхали! -- снова взвивается Сима. -- Типичные речи стукача!
Чтобы говорить такое вслух и при этом не сесть -- нужно иметь специальную
лицензию!
-- Серафима Михайловна, чтобы говорить вслух то, что несете вы, нужно
тоже иметь лицензию, -- вежливо говорит Борис. Сима захлебывается от
ненависти и на минуту умолкает.
-- Как хотите, а позвонить надо, -- настаивает Федяева. -- Театр не
может существовать без его создателя. Должны же артисты знать, на каком
они свете...
-- Наивные, Господи... -- морщится жена Тюрина. -- Он прямо обрыдается
вам в трубку.
-- Но все-таки будет хоть какая-то ясность, -- неуверенно поддерживает
Федяеву Элла Эрнестовна.
-- Да и так все ясно! -- Боря отодвигает от себя тарелку и вытирает
салфеткой губы. -- Шефа лишают гражданства, а сюда пришлют другого
главного. И весь сказ! Сценарий уже давно утвержден.
-- Нет, позвольте! -- горячится Федяева. -- Мы же не стадо овец, с нами
обязаны считаться! Такого просто не может быть!
-- В этой стране все может быть! -- мрачно усмехается Боря. -- Неужели
вы всерьез считаете, что они держат нас за людей? Мы для них -- шуты
гороховые!..
-- Боря, никогда не говорите "в этой стране", -- морщится Андрей
Иванович. -- Вы так мало похожи на иностранца...
-- А что вас покоробило, Андрей Иванович? -- удивляется Боря. --
Непатриотичный оборот?.. Но вы же человек свободных взглядов, сами
отсидели одиннадцать лет...
-- Боря, вы с такой легкостью говорите "отсидели", -- тихо вмешивается
Элла Эрнестовна, -- как будто Андрей Иванович отсидел ногу...
-- Да вернется он, вернется! -- кричит Сима. -- Ничего ему не сделают!
Ты слышала это интервью? И я не слышала!.. И никто не слышал!..
-- Гордынский тоже слышал, -- меланхолично замечает кто-то.
-- Андрей Иваныч! -- к столику Нанайцева пробирается помреж Тамара. --
Вас срочно к директору!..
