После заката похолодало. Во дворце зажгли лампы (это был целый ритуал, потому что огонь считался священным) и раздули жаровни. Раб пал перед Эверардом ниц и сообщил, что обед подан. Эверард спустился за ним в длинный зал, украшенный яркими фресками, изображавшими Солнце и Быка Митры, прошел мимо двух копьеносцев и оказался в небольшой, ярко освещенной комнате, устланной коврами и благоухавшей ладаном. Два ложа были по эллинскому обычаю придвинуты к столу, уставленному совсем не эллинскими серебряными и золотыми блюдами; рабы-прислужники стояли наготове в глубине комнаты, а за дверями, ведущими во внутренние покои, слышалась музыка, похожая на китайскую. Крез Лидийский милостиво кивнул ему. Когда-то он был статен и кра...

Не прошло и часа после рассвета, как на площадь вылетел отряд кавалеристов; осаживая коней, они выкрикивали имя Меандра Афинянина. Оставив завтрак, Эверард вышел во двор. Окинув взглядом ближайшего к нему серого жеребца, он сосредоточил внимание на всаднике - суровом бородатом мужчине с крючковатым носом - командире этих стражников, прозванных Бессмертными. Отряд заполнил площадь: беспокойно переступали кони, колыхались плащи и перья, бряцал металл, скрипела кожаная сбруя, а полированные латы сверкали в первых солнечных лучах. - Тебя требует к себе тысячник, - выкрикнул офицер. Персидский титул, который он на самом деле назвал - "хилиарх", - носил начальник стражи и великий визирь и...

Виноградные лозы со всех сторон оплетали мраморную беседку. За ними почти не было видно окружавших ее лучников. Тяжело опустившись на скамью, Кит Денисон уставился на испещренный тенями от листьев пол и произнес с кривой улыбкой: - По крайней мере, наш разговор останется в тайне. Английский язык еще не изобрели. Помедлив, он снова заговорил по-английски с грубоватым акцентом: - Иногда мне кажется, что в моей теперешней жизни самое тяжелое то, что я ни минуты не могу побыть один. Единственное, что в моих силах - выгонять всех из комнаты, где я нахожусь; но они все равно ни на шаг не отходят: прячутся за дверью, под окнами, стерегут, подслушивают... Надеюсь, их преданные души поджарятся в аду! - Неприкосновенность...

Эверард тоже встал, подошел к стене беседки и, засунув пальцы за пояс, стал смотреть в сад сквозь каменное кружево. - Я не могу ничего придумать, - ответил он. Денисон ударил кулаком по ладони. - Этого я и боялся. С каждым годом я все больше боялся, что даже если Патруль меня и найдет, то... Ты должен мне помочь! - Говорю тебе: не могу! - У Эверарда, который так и не повернулся к собеседнику, внезапно сел голос. - Сам подумай. Впрочем, ты, наверное, делал это уже не раз. Ты ведь не какой-нибудь варварский царек, чья судьба уже через сотню лет ничего не будет значить. Ты - Кир, основатель Персидской империи, ключевая фигура ключевого периода истории. Если Кир исчезнет,...

На исходе дня Эверард оказался в горах, где над холодными, шумными ручьями хмуро высились кедры. Несмотря на засушливый климат, в Иране этого века еще оставались такие леса. Боковая дорога, на которую он свернул, превратилась в уходящую вверх наезженную тропу. Его усталый конь еле тащился. Надо было отыскать какую-нибудь пастушью хижину и попроситься на ночлег, чтобы дать животному отдых. Впрочем, сегодня будет полнолуние, и он сможет, если понадобится, добраться к рассвету до роллера и пешком. Он сомневался, что сможет заснуть. Однако лужайка с высокой сухой травой и спелыми ягодами так и звала отдохнуть. В седельных сумках у Эверарда еще оставалась еда, имелся и бурдюк с вином; это б...

Заслышав шум за занавесями, Великий Царь сел в постели. Царица Кассандана шевельнулась в темноте, и тонкие пальцы коснулись его лица. - Что это, солнце моих небес? - спросила она. - Не знаю. - Он сунул руку под подушку, нащупывая всегда находившийся там меч. - Ничего особенного. По его груди скользнула ладонь. - Нет, что-то произошло, - прошептала она, внезапно вздрогнув. - Твое сердце стучит, как барабан войны. - Оставайся здесь. - Он поднялся и скрылся за пологом кровати. С темно-фиолетового неба через стрельчатое окно на пол лился лунный свет. Ослепительно блестело бронзовое зеркало. Воздух холодил голое тело. Какой-то темный мета...

Кит Денисон вышел из лифта одного из нью-йоркских домов. Он удивился, что совсем не помнит, как этот дом выглядит. Он даже не смог вспомнить номера своей квартиры, пришлось заглянуть в справочник. Но ладно... Он попытался сдержать дрожь. Дверь ему открыла Синтия. - Кит? - удивленно спросила она. Он растерялся и кое-как смог выговорить: - Мэнс предупредил насчет меня, да? Он обещал. - Да. Это неважно. Я просто не ожидала, что ты так изменишься внешне. Но это тоже неважно. Милый! Она втащила его внутрь, прикрыла дверь и повисла у него на шее. Он разглядывал квартиру. Как здесь тесно! И ему никогда не нравилось, как она обставила ком...

Предполагалось, что база Патруля Времени будет работать здесь лет сто, не больше - пока не закончится Затопление. В течение этого срока постоянно работать на ней предстояло лишь горстке людей - ученым и обслуживающему персоналу; поэтому она была невелика: домик да пара служебных построек, затерявшихся на просторах суши. Оказавшись за пять с половиной миллионов лет до своего рождения на южной оконечности Иберии, Том Номура обнаружил, что рельеф местности тут даже сложнее, чем ему запомнилось. Поднимавшиеся к северу холмы переходили в четко выделявшуюся на фоне неба горную гряду, прорезанную глубокими ущельями, в которых прятались синие тени. Климат был засушливый: зимой выпадали ливни, летом же речки съеживались в ручейки или пересых...

Джону Сандовалю совершенно не шло его имя. И было как-то странно, что он стоит в брюках и гавайке возле окна, выходящего на Манхэттен середины двадцатого века. Эверард привык к анахронизмам, но всякий раз, глядя на эту поджарую фигуру, смуглое лицо и орлиный нос, он видел своего коллегу в боевой раскраске, верхом на коне и с ружьем, наведенным на какого-нибудь бледнолицего злодея. - Ну, ладно, - сказал он. - Америку открыли китайцы. Факт занятный, но почему он требует моего вмешательства? - Я и сам хотел бы это знать, - ответил Сандоваль. Он встал на шкуру белого медведя, которую Эверарду подарил Бьярни Херьюлфсон [Бьярни Херьюлфсон в 986 г. первым из европейцев оказался у восточного...

Anno Domini тысяча двести восьмидесятый. Слово хана Хубилая распространялось от параллели к параллели и от меридиана к меридиану; он мечтал о владычестве над миром, и при его дворе с почетом встречали каждого, кто приносил свежие новости и новые философские идеи. Особенно полюбился Хубилаю молодой венецианский купец Марко Поло. Но не все народы смирились с монгольским господством. Тайные общества повстанцев зарождались во всех концах покоренных монголами государств, известных под общим названием "Катай". Япония, где реальная власть принадлежала стоящему за спиной императора дому Ходзе, уже отразила одно вторжение. Да и среди самих монголов не было подлинного единства: русские князья превратились в ...

Солнце уже низко стояло над западными вершинами, и их снежные шапки отливали тусклым серебром. Тени в долине удлинились, лес потемнел, но луг казался еще светлее. Первозданная тишина оттеняла каждый звук: торопливый говор горного потока, гулкие удары топора, пофыркивание лошадей, пасущихся в высокой траве. Пахло дымом. Монголы были явно выбиты из колеи и появлением незнакомцев, и столь ранним привалом. Их лица оставались непроницаемыми, но они то и дело косились на Эверарда с Сандовалем и принимались шептать молитвы - в основном, языческие, но слышались и буддийские, и мусульманские, и несторианские. Тем не менее, это не мешало им с обычной сноровкой разбить лагерь, расставить сторожевые посты, осмотреть лошадей, приготовить ужин...

От порыва ветра костер разгорелся снова. Но его раскладывал опытный лесной житель - огонь лишь на мгновение выхватил из темноты два силуэта, осветив брови, носы и скулы, отразившись в глазах. Пламя быстро погасло, оставив после себя только россыпь красных и голубых искр над белыми углями, и людей поглотила тьма. Эверарда это не огорчило. Повертев в руках трубку, он сжал ее покрепче в зубах и глубоко затянулся, но легче ему не стало. Где-то вверху, в ночной темноте, неумолчно шумели деревья, и, когда он заговорил, его голос был еле слышен, но и это его не беспокоило. Рядом находились их спальные мешки, лошади и темпороллер - снабженный антигравитационной установкой аппарат для перемещений в пространстве и времени, на ...

Роллер перенес их на два дня вперед и теперь парил на большой высоте в ледяном разреженном воздухе, невидимый с земли не вооруженным глазом. Эверард, ежась от холода, настраивал электронный телескоп. Даже при максимальном увеличении караван представлял собой группу пятнышек, еле-еле ползущих по бескрайнему зеленому пространству. Но во всем Западном полушарии больше никто не мог ехать на лошадях. Эверард обернулся к своему спутнику: - Ну и что теперь делать? Широкое лицо Сандоваля осталось непроницаемым. - Значит, твоя стрельба не сработала... - Это уж точно! Клянусь, они движутся раза в два быстрее, чем прежде! Но почему? - Чтобы правильно ответить, Мэнс, мне нужно познакомиться с этими людьми поб...

Тохтай снялся со стоянки еще до рассвета. Когда выглянуло солнце, его отряд уже пробирался между редкими рощицами по дну широкой долины. Местность становилась ровнее и суше, тянувшиеся справа горы отодвигались все дальше: виднелось только несколько снежных вершин, да и те почти сливались с белесым небом. Монгольские лошадки неутомимо бежали вперед - стучали копыта, скрипела и побрякивала сбруя. Колонна, когда Эверард на нее оглядывался, сливалась у него в глазах в единое целое: поднимались и опускались копья, ниже колыхались бунчуки, перья и плащи, под шлемами виднелись смуглые узкоглазые лица, тут и там мелькали причудливо разрисованные панцири. Никто не разговаривал, а по выражению этих лиц он ничего прочест...

На заходе солнца немилосердная гонка привела отряд на равнину, поросшую полынью и колючим кустарником. Кое-где поднимались бурые кручи холмов. Из-под копыт лошадей летела пыль. Редкие серебристо-зеленые кусты, стоило их задеть, распространяли вокруг благоухание - больше ни на что они не годились. Эверард помог уложить Сандоваля на землю. Глаза навахо были закрыты, осунувшееся лицо горело от жара. Иногда он начинал беспокойно метаться, что-то бормоча. Намочив тряпку, Эверард выжал немного воды на его потрескавшиеся губы, но больше ничего сделать не мог. На этот раз монголы держались гораздо раскованнее. Они одолели двух великих колдунов и теперь не опасались возможного нападения; скрытый смысл происшедшего стал ...