ПрочееВнешнее пушкинское самоопределение
В Пушкине готовился тот идеальный тип юношеского отношения к жизни, который как раз и означает новое энергичное ее приятие: житейское, литературное, политическое. К тому же само русское общество этой поры во многом еще по-юношески жило надеждами и ожиданиями нового и иного.
Но уже не такого, которое явится вдруг и сверху: царь все более разочаровывал и ужо почти разочаровал, даже и в буквальном смысле — личного очарования, которым обладал в о котором заботился. Оказалось, что уродливое лицо Аракчеева являет не контраст прекрасному лику Александра, а лишь второй его, императора, лик. Такое двуличие режима, внешне столь явно выразившееся, выступало все отчетливее и понималось многими все яснее. Поэтому ожидание нового и иного уже прямо связывалось с пониманием необходимости за него бороться, а оправдание надежд ставилось в прямую зависимость от энергии и наступательное такой борьбы.
Именно Пушкину-юноше дано было выразить юные надежды и ожидания русского общества, даже и самых взрослых людей в нем, Сама юность Пушкина получила тысячекратное увеличение и усиление, тане как оказалась не только этапом в становлении человека, но и выражением исторического этапа в развитии русского общества в целом и русских «политических» обществ в частности. В последний свой лицейский отроческий год Пушкин очень к этому готовится. Отсюда характер его дружб, отношений, связей, разных и в го же время достаточно однозначных. Все это — наиболее молодое, живое — все, являющееся передовым, прогрессивным или таковым стремящееся хотя бы казаться. В быту, в житейской сфере,— это гусары, бретеры и кутилы. В политике — это декабристы. В
сочинения 7 класс по литературе это «Арзамас». Пушкин-юноша буквально рвется в жизнь, а в самой этой жизни — в бой. «Безбожно,— жалуется он из Царского Села Вяземскому в Москву,— молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии пограбить покойную Академию и Беседу губителей российского слова».
Здесь уже как бы оговаривалось право на участие и в удовольствиях Е1е столь «невинных». Действительно, поэтическая борьба против литературных староверов часто переходила и в борьбу политическую. Потому-то элегия скоро повела к оде. А в русской поэзии учителя уже стояли наготове и вскоре пришли. На смену Жуковскому поспешали... Державин и Радищев. Так старики послужили юноше, послужили еще далеко не всем своим поэтическим объемом и содержанием, а вполне определенным качеством: как поэты гражданские. Поиск для Пушкина завершался выходом: неудовлетворенная душа отрока, страдавшая в меланхолических элегиях, получила удовлетворение в политических стихах юноши.
Летом 1817 года Пушкин вместе с однокашниками — некоторые чуть раньше, кто-то немного позднее — покинул Лицей. Мы уже отметили, что замечательная историческая особенность пушкинской судьбы — ее почти математически точное и наглядное членение: домашнее детство, лицейское отрочество, петербургская юность... Решающие и сильные внешние толчки буквально отрубают каждый очередной кусок жизни, заставляют самого поэта это осознавать и дают нам возможность почти без усилий это видеть. Что же явила пушкинская юность в таком ряду?
Но юный Пушкин еще явно не созрел для деревни, так сказать, не поднялся до нее, именно потому, что не опустился, не мог и не должен был — по юности — опуститься в такие, очень ведь скрытные, ее глубины. Поэтому и нравиться, и радовать в эту пору может одна только внешняя, бытовая сторона: «русская баня», «клубника»... А раз так, то, конечно, «недолго». Поэтому и в стихи — содержания-то еще нет — деревня на протяжении нескольких лет по сути никак не войдет. Единственное «деревенское» стихотворение, даже названное «Деревня», которое напишется в 1819 году, все-таки не очень деревенское. Само Михайловскос, если говорить о непосредственных впечатлениях, питавших эти стихи, предстанет в произведении именно внешне: появится и по сию пору поражающий точностью «съемки» его пейзаж. Но «пафос» стихотворения, само политическое
содержание стихотворения «К морю» больше определяется событиями петербургской жизни и впечатлениями от столичного окружения. Юный Пушкин любит «шум: и толпу» и весь устремляется туда.
Потому-то, казалось бы, богатая именно внутренней глубинной содержательностью русская деревенская жизнь обернется для поэта до поры до времени лишь внешней своей стороной, а даже внешняя городская жизнь того же петербургского света раскроется для него в своей внутренней глубинной содержательности или бессодержательности.
| Анонсы книг по категориям: |
|
|
